Читать книгу "Пилот штрафной эскадрильи - Юрий Корчевский"

— Товарищи летчицы, — строгим тоном сказала она, — поскольку сегодня полетов не будет, все на занятия. Изучаем полетные карты, потом политрук эскадрильи проведет беседу о текущем моменте.

Расставаться не хотелось, но за стенами ставшей вдруг такой уютной избы шла война, и люди обязаны были выполнять приказы.

Летчицы пошли в штабную землянку, а летчики – на свою стоянку.

На следующий день немного распогодилось, и полеты возобновились. В этот день звено, в составе которого был Михаил, должно было нанести бомбовый удар по развилке дорог у Григоровского – разведка донесла о движении танков и пехоты немцев в этом районе.

В бомболюки загрузили бомбы-сотки – аж по восемь штук. Перегруз. Но «пешки» поднялись с аэродрома как обычно.

Чем больше летал Михаил на Пе-2, тем больше он влюблялся в этот самолет. Мощный, скоростной, надежный, с хорошим вооружением и бомбовой нагрузкой, привозит экипаж на свой аэродром, имея даже многочисленные пробоины.

До цели они добрались спокойно, однако там зенитное прикрытие оказалось неожиданно сильным. Немецкие «эрликоны» – 20-миллиметровые зенитные автоматические пушки – буквально исполосовали трассами небо.

Бомбили с горизонтального полета. Чтобы меньше находиться под зенитным огнем, все бомбы сбросили разом. Михаил обернулся. Внизу кучно, почти сливаясь в один, бушевали взрывы. Огонь, дым, перевернутые машины.

Только они начали делать разворот на восток, к себе, как появились две пары «мессеров». Кинулись с ходу – вероятно, их вызвали наземные части. Вот в чем немцам не откажешь – так это в том, что связь у них работала безупречно. Нужна артиллерийская помощь – связались по рации и получили, требуется авиационное прикрытие – через десять минут, а то и раньше, истребители на месте. Высокая организация. У нас нечто подобное появилось только к концу войны.

Звено летело треугольником: Михаил – слева и чуть ниже ведущего. Рожковец – правее и выше. «Мессеры» бросились из-за туч, сверху. Правда, одного не учли фашистские пилоты: солнце било им в глаза, мешая точно прицеливаться. Наверное, им очень хотелось поквитаться с «пешками» за разбомбленную колонну. «Мессеры» быстро приближались на пикировании.

— Командир, «мессеры» сверху! — крикнул Михаил. — Две пары!

— Вижу «мессеры»! — отозвался Демидов. — Приготовиться к отражению атаки! Внимание всем: строй держать, хвост соседа прикрывать! Делай как я! Огонь!

Равиль, бортовой стрелок, открыл огонь.

— Равиль, патроны береги, далековато! — крикнул в СПУ Михаил.

Хоть у стрелка боезапас 1920 патронов, но ШКАС – пулемет скорострельный, и можно за две-три минуты боя остаться без патройов.

Когда до «мессеров» осталось метров двести, открыл огонь штурман. Вероятно, не дремали стрелки и штурманы других бомбардировщиков, поскольку на головном «мессере» скрестились сразу несколько трасс.

От истребителя полетели обломки, пули пробили водяной радиатор, из мотора повалил пар. Ме-109 отвернул в сторону и со снижением пошел на свой аэродром.

Зато другая пара истребителей с ходу открыла огонь. «Метко стреляют, сволочи», — промелькнуло в голове у Михаила.

На правом крыле появились пробоины, но двигатели пока тянули исправно, самолет летел. Михаил старался держать строй – в этом был залог успешной обороны.

Они миновали линию фронта.

Немцы отстали. Что-то они легко и быстро бросили добычу. Или топливо у них было на исходе?

Приземлились. Экипаж и механики взялись осматривать самолет. В правом крыле обнаружили две большие – в кулак каждая – пробоины от пушки «мессера», в шайбах килей – пулеметные пробоины.

— Залатаем! — обнадежил техник. — Главное – все живы и двигатели не повреждены.

Утром был легкий морозец. Летчикам хорошо – с подмерзшей земли груженые бомбовозы взлетали легче, а вот механикам плохо – поди попробуй поработать с промерзшим железом голыми руками. Варежек или перчаток не наденешь, потому как лючки тесные, да и детали мелковаты. Никак невозможно, скажем, гайку зашплинтовать в рукавицах.

В этот раз бомбили Ферзиково. По данным воздушной разведки, здесь базировался немецкий пехотный полк. Иванов решил, что бомбить они будут тремя звеньями, и причем не все одновременно, а конвейером: одно звено, отбомбившись, уходит, его сменяет другое.

С одной стороны, решение правильное. Цель небольшая, и, если самолетов много, есть опасность столкнуться, да и зенитчикам попасть легче. Только третьему звену придется несладко, потому как к этому времени немцы успеют истребителей вызвать.

Третьим звеном оказалось звено Демидова.

Сначала в воздух ушло звено Кривцова, через пятнадцать минут – три самолета второго звена, а еще через четверть часа – дали команду на вылет звену Демидова, в которое входил и самолет Михаила.

Они уже прошли деревню Мичурино, когда встретили возвращающееся с задания первое звено. Михаил услышал по рации голос Кривцова:

— Не промахнетесь, парни, дым за десять километров виден. Удачной работы!

Звено всей тройкой пролетело мимо.

Ферзиково – вернее, то, что от него осталось, — и в самом деле было видно издалека: над деревней стоял густой черный дым.

Они снизились до полутора тысяч метров. Конечно, с большой высоты бомбить удобнее – зенитки не собьют, но и разброс бомб велик.

Михаил лег на боевой курс, скорость – 400.

— Левее два градуса – так держать, — услышал он в переговорном устройстве голос штурмана.

Михаил впился взглядом в компас – на боевом курсе надо точно выдерживать направление. Хлопнули створки бомболюка, бомбы пошли на цель, облегченный самолет «вспух».

— Разворот, цель накрыли! — раздался в шлемофонах голос Петра Демидова.

Крутой вираж всей тройкой. И тут – «мессеры», штук шесть. Михаил их и пересчитать не успел. Они кинулись сверху – на каждую «пешку» по паре стервятников.

Очереди проходили слева и справа – совсем рядом. Сзади грохотали пулеметы штурмана и стрелка. Ведущий пары «мессеров», отстреляв, с понижением высоты ушел под «пешку», и его место занял ведомый. Черт его знает, по какому наитию Михаил выпустил тормозные щитки. Самолету как будто кто-то в хвост вцепился, скорость упала.

Ведущий «мессер» проскочил «пешку» и попытался уйти с набором высоты. Не мог Михаил упустить такого момента: для того и щитки выпустил. Он довернул нос самолета и, когда немец сам заполз в прицел, надавил на гашетку.

Очередь пулеметов Пе-2 угодила по центроплану и кабине «мессера». Он свалился на крыло и камнем пошел вниз. Вероятно, Михаил сразил пилота, потому как истребитель не горел, но из крутого пике не вышел. Летчик не выпрыгнул с парашютом, и «мессер» врезался в землю.

Проводив взглядом ушедший в последний путь «мессер», Михаил опомнился и огляделся. Елки-моталки, ведущий ушел вперед вместе со вторым ведомым! Михаил убрал щитки, добавил газ. Полегчавший после бомбежки Пе-2 быстро догнал звено и встал в строй.