Читать книгу "Шестой моряк - Евгений Филенко"

— ...Болван! Ведь ты умрешь, едва только я покину тело! Оно живет лишь благодаря моему присутствию!..

— Лжец! Тебе не провести меня дважды!

— Я не лгу! С какой стати?! Не в моем положении!..

— Ты, кажется, готов просить пощады?

— Мы можем делить это тело! Хотя бы некоторое время! А потом, если тебе уж так приспичило оказаться внутри гниющего трупа, я уйду. Я сам только об этом и мечтаю. Загляни в мои мысли, убедись в их искренности!

— Плевать я хотел на твои мысли! Наверняка это одна из твоих паршивых уловок! Я хочу одного: избавиться от тебя, а уж потом стану разбираться, кто ты такой, откуда пришел и почему убиваешь всех на своем пути...

— Это не мой путь! Этот путь проложен для меня Свиафсартоном, и я не могу с него сойти, даже если бы и хотел!

— Плевать! Тебе не нужно было забирать у меня то, что принадлежит только мне! Почему я? Почему ты выбрал именно меня?

— Да потому что ты — лишь звено в цепи Измещений, которые ведут меня к Итигальтугеанеру!

— Не нужно было тебе присоединять меня к своей поганой цепи. Ведь я все равно не знаю, куда исчез Свирепец. Хочу только, чтобы ты знал: мне нет до этого дела. Мне нет дела до тебя и до твоего блядского пути! Я хочу жить! Я еще не готов умереть и отправиться за тобой в ад!

— Я тоже!.

Удар, удар, удар!

Сил моих больше нет. Он победил. Пускай подавится своим вонючим стервом.

Впрочем...

Измещение.

Я — внизу, в Узунтоймалсе.

...И я — королева Оридибиклира, у меня сальная нечесаная борода до пояса, волосатая грудь и волосатая спина, и я принесла королю Итигальтугеанеру троих дочерей...

Проклятие, с каждым новым Измещением я становлюсь глупее. Еще немного, и я окажусь полным психом, как этот рехнувшийся мордоворот, вообразивший себя женщиной и матерью. Поэтому он и убивал всех женщин, которые принимали в его больном воображении облик покойной супруги Свирепца. Прочь, прочь из этой смрадной темницы безумного тела!..

Измещение.

Я король Саллами офн улг Сичханз, и мои владения простираются от моря до моря, да все степью, степью, когда-нибудь мои верные витязи придут за мной, отрежут лиходею Итигальтугеанеру яйца и забьют ему в его паршивую глотку, и я вернусь в свои степи, чтобы скакать верхом на легконогом верблюде от восхода до захода солнца, с берега одного моря до берега другого...

Тоже не подарок. Может, ты и впрямь король, но... нынче мне не до тебя.

Измещение.

Если кто здесь и король, так это я, милостью небес и земных недр правитель и завоеватель, Итигальтутеанер Свирепец, и я вопил бы об этом во весь голос денно и нощно, кабы злокозненные изменники не лишили меня власти не только над страной, но даже и над собственным языком...

Создатель, твои шутки бывают порой чересчур зловещи... В этой смердящей каталажке королей больше, чем на воле! Дудки, с меня хватит. Да, я просил у тебя хоть какое-то тело, но смиренно рассчитывал на твою горнюю снисходительность. Не могу же я пережидать в теле безумца, пока не появится что-нибудь более подходящее... какой-никакой тюремщик... да хоть кто, лишь бы в здравом уме. В конце-то концов, бывают в этом забытом богами и демонами закутке Узунтоймалсы тюремщики или нет?!

Измещение.

Я Хинорнуогниг Блажнец, и я был мыслителем...

Не до тебя, приятель.

— Подожди, подожди... Ты кто?

— Я?! Какая тебе разница? Сейчас я покину твое тело, и этим все закончится. Поверь, тебе больше не понадобится размышлять над этой загадкой.

— Я что, умру?

— Конечно.

— Но почему?

— Почему? Хм... никогда не задумывался над этим. И в самом деле — почему? Наверное, потому что таковы правила Измещения.

— Это называется Измещением? Ну, то, что ты со мной проделал?

— Верно.

— Но ведь я никуда не исчез, я только потеснился на время, чтобы дать тебе некоторое пространство для роздыху.

— Нет, все не так. По правде говоря, тебя уже здесь нет. Как только я занимаю твое тело, то сей же момент выбрасываю из него прежнего хозяина.

— Что значит — меня нет?! Я все еще здесь, я с тобой разговариваю, я мыслю.

— Ну-ну... скажи еще: следовательно, существую. Ты не разговариваешь со мной. Скорее уж я с тобой разговариваю. И как только перестану делать это, тебя не станет. То, что ты по привычке считаешь «собой», на самом деле всего лишь отклик твоей памяти на мои вопросы. Тебя уже нет, но твое тело все еще сохраняет иллюзию, что остается твоим.

— Что же тогда «я»?

— Это слишком сложно, и у меня нет времени объяснять...

— Признайся уж: мол, не знаю.

— Н-ну... не без того. То, что было тобой, пока не появился я, в некоторых мирах называли «душой». А все остальное — память, сознание, руки, ноги... лишь инструменты, с помощью которых твоя душа сообщалась с окружающим миром. Собственно говоря, вся эта рухлядь из костей, мяса и циркулирующих жидкостей была жива исключительно благодаря душе. Так вот: мне неприятно тебе об этом говорить, но как раз твою душу-то я и выкинул прочь.

— Что же, в таком случае, есть ты сам? Блуждающая душа? Безместный призрак?

— Я... я... я то, что я есть. Таким меня создали. Я — не душа, не призрак, не демон, каким меня называют, когда не хватает словарного запаса. Я — некая сущность. Когда я совершаю Измещение, то обретаю материальную форму и становлюсь способен на действие.

— А до той поры?

— Что — до той поры?!

— Ну, пока ты не захватишь себе подходящее тело?

— Не льсти себе: твое тело трудно назвать подходящим. Поэтому я и тороплюсь его покинуть.

— Ты не ответил на вопрос.

— Я и не собираюсь. У меня нет времени обсуждать собственную природу.

— Наверное, потому что ты и сам ее не представляешь?

— А ты дерзишь... Впрочем, будь я в твоем положении, то дерзил бы, наверное, еще злее. Хорошо, чтобы тебя успокоить: я и впрямь не до конца представляю, кто я такой.

— Как же ты появился?!

— Ну... меня создали.

— Кто?

— Допустим, Создатель.

— Бог?

— Ха! За время моего существования я не встречал ни одного бога. Хотя порой возникало ощущение, что и вы, и ваши предшественники только тем и заняты были, что выдумывали себе новых и новых богов... Я встречал и таких, что сами объявляли себя живыми богами. Иногда они даже обладали недюжинным могуществом... которое на поверку оказывалось либо ловким фокусом, либо какой-то особенно изощренной формой магии. И все они обычно заканчивали очень плохо.