Читать книгу "Ледяной - Кэтрин Ласки"

А Сарк, увлеченная целым хороводом запахов, уткнулась носом в узкое и длинное горлышко. В кувшинах, сделанных из собранной с речного дна глины и обожженных в ее гончарной печи, хранились впечатления о разных событиях жизни волчицы — священные воспоминания, не позволявшие ее сознанию окончательно потеряться в пестрой суматохе будней. Сейчас Сарк казалось, будто она попала в стремительный поток с бурными порогами и водоворотами.

Она открыла второй кувшин, потом еще один. Гвиннет слышала, как Сарк глубоко вздыхает — раз за разом. Сова даже слышала учащенное сердцебиение волчицы.

Сквозь вереницу воспоминаний пробивалось одно особенно яркое впечатление. Блеск. Вспышка света. Металлический отблеск! Но запах… этот поразительный запах. Как часто Гвиндор опускался на землю рядом с моим горном, и от его перьев исходил тот же самый запах мха! «Кроличьи ушки». Отблеск пламени на шлеме. Но он отличался от шлема, в котором танцевал тот странный волк.

— Мадам! Послушайте, мадам!

Гвиннет вспорхнула и захлопала крыльями над головой Сарк.

— С вами все в порядке?

— Мох «кроличьи ушки»! — воскликнула Сарк, широко открыв глаза.

— Все хорошо? Вы едва не упали в обморок…

— Вот именно, едва.

Сарк сделала несколько неуверенных шагов назад и обвела кувшины памяти подозрительным взглядом.

— Вы что-то кричали про мох.

— Да, конечно. Это был ключ, понимаешь?

Гвиннет удивленно помотала головой.

— Ты принесла полевок, завернутых в мох «кроличьи ушки». Он был немного подпален, поэтому я не сразу узнала запах, но потом… да-да! Закраины!

— Закраины? Вы о чем?

— Шлем отсвечивал, блестел на солнце или в огне, и я вспомнила — по запаху. Закраины! Как же я сразу не догадалась!

— Не догадались о чем?

— Понимаешь, твой отец, Гвиндор, сделал на шлеме специальные желобки, по которым скользит забрало. Они называются закраины. Но с тех пор, как я в последний раз видела шлем вблизи, прошло много времени. Не хочу оправдываться, но мерзкий запах яиц отбил воспоминания… меня едва не вырвало. Я не узнала шлем Гвиндора!

— Да, на шлеме действительно были такие выемки, по которым легко скользили уголки маски. Но я до сих пор не понимаю, о чем вы говорите.

— Разве совы не подбивают шлемы изнутри мхом для мягкости?

— Да, все так делают.

— Все совы, да, — но не волки. Тот волк этого не знал. Мох ему не нужен. Мех и так неплохо пружинит.

— Какой волк?

— Я видела шлем твоего отца, Гвиннет! Но не на сове — на волке!

— Что?

Теперь уже Гвиннет пошатнулась и едва не свалилась в обморок.

Глава пятнадцатая

Прерванный танец

Сугробы и ветер замедляли путь к курганам. Казалось, что те находятся совсем близко, но прежде чем пять волков до них добрались, прошел почти день. Сейчас они шли в синеватой тени покрытых льдом скал Кровавого Дозора. Кое-где на вершинах виднелись одинокие стражники.

— Великий Люпус! — пробормотала Эдме, кивком указав на гряду курганов. — Как они только несут стражу? Здесь как минимум тридцать вершин, но волки есть только на четырех или пяти.

— Может, мы не всех видим при таком освещении и на таком расстоянии. Подойдем поближе, тогда и посмотрим, — сказал Свистун.

— Будем надеяться, что так и есть, — сказал Фаолан без особой надежды в голосе.

— Интересно, а пророк тоже там? — спросила Дэрли.

— Не знаю. Между Темным Лесом и этим краем мы уже повидали немало кругов. Трудно представить, будто он находится одновременно во многих местах, — сказал молодой страж. — Будем надеяться, что волки Кровавого Дозора его остановят. Прекратят эти безумные пляски.

— Словно заразная болезнь, которая распространяется все шире и шире, — сказала Эдме. — Ну, то есть этот танец — он как болезнь. Может, пророк начал первым, а потом уже остальные стали танцевать сами. Не может же он приходить ко всем, как Скаарсгард.

Она задрала морду и посмотрела на небо. Но его затягивали тучи, и созвездий не было видно.

— Сдается мне, этот так называемый пророк — просто обычный волк.

— Обычный голодный волк, — добавила Мхайри, — у которого от голода помутилось в голове, а костный мозг совсем разжижился. Может, он даже не такой уж плохой. Просто глупый.

Эдме настороженно принюхалась.

— Ветер подул навстречу. И, кажется, мы снова нашли круг танца.

— Я уже чую запах чужаков, — наморщила нос Мхайри.

— Да, ветер нам помогает. Надеюсь, они нас не учуют. А если ветер переменится, то их обманет запах лисы, в норе которой мы ночевали. Посмотрим, что там. Но только посмотрим. На глаза им постараемся не попадаться, — решил Фаолан.

Все пятеро подошли к источнику странных звуков как могли близко. Взобравшись на вершину небольшого холма, они разглядели внизу круг, в котором танцевали несколько волков.

— Смотрите! — прошептала Эдме.

— Они что, действительно двигаются? Так медленно… — отозвалась Дэрли.

— Один упал, — сказал Фаолан.

Они не знали, как долго танцевали эти волки, но со стороны казалось, что все они находятся в глубоком трансе. Танцующие делали шаги совершенно не думая, как будто во сне, и это было самое странное зрелище, какое только доводилось видеть наблюдателям. Танцоры медленно кружили на подгибающих ногах. В слабом свете луны, под звездным небом, они казались призраками, утратившими всю свою жизненную энергию — как говорили волки, «с вытекшим костным мозгом». У них было волчье обличье, но это были лишь тела, внешние оболочки, занятые какими-то иными существами. Танцуя, они издавали хриплые, клокочущие звуки, не похожие на голоса обычных волков и недоступные для понимания.

Эдме размышляла вслух:

— Лорды Адер и Джарне, конечно, плохие волки, но они хотя бы кажутся нормальными…

— Тсс, давай послушаем, — остановил ее Фаолан. — Похоже, они начали какую-то песню.

Танцоры и в самом деле потихоньку завыли, и их жалобный вой чем-то походил на глаффлинг — траурный плач по скончавшемуся волку. Сначала он был совсем непонятным, но потом Фаолану удалось различить слова:

Тело… тело… убивай! Дух внутри освобождай!

Мы в ночи к тебе взываем, твое имя повторяем.

Скаарсгард, наши шкуры

Полиняли в свете хмуром.

Не едим мы и не пьем,

Твоего явленья ждем.

Без тепла и без огня

Твои слуги ждут тебя.

Смерть — вот наше избавленье,

Награди нас за терпенье.