Читать книгу "Невиновный - Джон Гришэм"

Иногда Рон заговаривал о том, чтобы найти работу. Ему было стыдно, что он бездельничает и не может сам себя содержать. Какому-то калифорнийскому приятелю его друга нужны были работники, и Рон, к большому облегчению всей семьи, отправился на запад. Через несколько дней он позвонил матери и, рыдая, сообщил, что живет с какими-то сатанистами, которые запугивают его и не отпускают. Хуанита послала ему билет на самолет, и ему удалось сбежать.

В поисках работы он ездил во Флориду, в Нью-Мексико, потом в Техас, но нигде не задерживался долее месяца. Каждая короткая поездка выматывала его, и, возвращаясь, он с еще большим отчаянием падал на диван.

Наконец Хуанита уговорила его проконсультироваться с психиатром, который и поставил диагноз: маниакально-депрессивный психоз. Ему прописали литий, но он принимал его нерегулярно. Работал временно то там, то тут, нанимаясь на несколько часов в день, и никогда не мог удержаться на работе. Единственное, в чем он проявлял способности, была торговля, но в нынешнем своем состоянии он не мог общаться с покупателями и очаровывать их. Он все еще мнил себя профессиональным бейсболистом, близким другом Реджи Джексона, но к тому времени жители Ады уже знали, что это иллюзия.

В конце 1979 года Аннет побывала на приеме у окружного судьи Роналда Джонса в понтотокском суде, объяснила ему состояние своего брата и спросила, может ли штат или судебная система чем-нибудь помочь. Нет, ответил судья Джонс, не может, до тех пор пока Рон не начнет представлять опасность для себя или для окружающих.

В один из своих светлых дней Рон обратился в реабилитационный медицинский центр в Аде с просьбой принять его. Врача-консультанта его состояние обеспокоило, и он отправил его в Оклахома-Сити, к доктору М.Р. Проссеру в больницу Святого Антония, куда Рона и положили 3 декабря 1979 года.

Неприятности начались, когда Рон стал требовать привилегий, которые больница не могла ему предоставить. Он желал, чтобы ему уделяли гораздо больше внимания и времени и обращались с ним так, словно он был их единственным пациентом. Поскольку больница не могла удовлетворить этих притязаний, он демонстративно выписался из нее, но уже через несколько часов вернулся и попросил принять его обратно.

8 января 1980 года доктор Проссер записал:

«Больной демонстрирует весьма эксцентричное, порой психопатическое поведение, хотя страдает ли он маниакальным психозом, как диагностировал консультант в Аде, или является шизоидом с социопатическими отклонениями или, наоборот, социопатом с шизофреническими отклонениями, вероятно, никогда установить не удастся… Больному показано длительное лечение, однако он не считает, что нуждается в лечении от шизофрении».

С ранней юности, со времен своей бейсбольной славы, Рон жил в мире грез и так и не сумел смириться с тем фактом, что его спортивная карьера закончилась. Он все еще верил, что «они» – те, кто обладает влиянием в мире бейсбола, – позовут его, вернут в строй и сделают знаменитым.

«Это наиболее показательный шизофренический элемент его душевного расстройства,

– писал доктор Проссер. –

Ему не нужно ничего, кроме того, чтобы вернуться в спорт, причем желательно – в роли звезды».

Рону предложили пройти длительный курс лечения от шизофрении, но он даже слушать не стал. Полное медицинское обследование так и не было завершено, потому что больной проявил абсолютное нежелание сотрудничать. Тем не менее доктор Проссер характеризовал его как «здорового молодого индивида, активного, самостоятельно передвигающегося мужчину… находящегося в лучшей физической кондиции, чем большинство лиц его возраста».

Когда бывал в состоянии, Рон торговал вразнос от фирмы «Роли» в тех же кварталах, которые некогда обслуживал его отец. Но работа была утомительной, комиссионных приносила мало, вести необходимую отчетность у него не хватало терпения, а кроме всего прочего, он был Роном Уильямсоном, великой бейсбольной звездой, и ему не пристало обивать пороги, впаривая покупателям какие-то специи!

Отказавшийся от лечения, не принимающий лекарств и пьющий, Рон стал завсегдатаем всех забегаловок в Аде. Пьяным он становился слезливо-сентиментален, разговаривал громко, хвастался своей бейсбольной карьерой и приставал к женщинам. Многие его боялись, а бармены и вышибалы хорошо знали. Если Рон Уильямсон появлялся в заведении, чтобы выпить, это никем не оставалось не замеченным. Одним из его любимых клубов был «Каретный фонарь», и тамошние вышибалы всегда зорко следили за ним.

Много времени не понадобилось, чтобы известие о двух обвинениях в изнасиловании в Талсе догнало его в Аде. Полиция стала наблюдать, иногда следуя за ним в его кружениях по городу. Однажды вечером, шатаясь по барам, они с Брюсом Либой подъехали к бензоколонке. После того как, заправив машину, они удалились на несколько кварталов, следовавший за ними полицейский остановил их и обвинил в краже бензина. Хотя это было чистой воды «беспокоящее действие», они с трудом избежали ареста.

Аресты, впрочем, вскоре все же начались. В апреле 1980-го, через два года после смерти отца, Рон первый раз попал в тюрьму за вождение в нетрезвом виде.

В ноябре Хуаните удалось уговорить сына полечиться от алкоголизма. По ее наводке Рон отправился в Службу психического здоровья южной Оклахомы и был осмотрен Дьюэном Логом, консультантом-наркологом. Рон спокойно признал свою проблему, сказал, что пьет уже одиннадцать лет и употребляет наркотики минимум семь и что склонность к алкоголизму катастрофически усилилась после того, как его выгнали из команды «Янки». О двух обвинениях в изнасиловании он не упомянул.

Лог направил его в заведение под названием «Бридж-хаус», располагавшееся в Ардморе, Оклахома, в пятидесяти милях от Ады. На следующий день Рон явился в «Бридж-хаус» и согласился пройти рассчитанный на двадцать восемь дней курс лечения от алкоголизма в условиях полной изоляции. Он очень нервничал и все время повторял доктору, что «совершал ужасные поступки». За два первых дня он стал замкнут и спал часами напролет, пропуская еду. Неделю спустя его застали курящим в палате, что являлось грубым нарушением режима, и сообщили, что досрочно выписывают из клиники. Уехал он с Аннет, которая как раз явилась навестить его, но на следующий день вернулся и попросил принять его обратно. Ему велели возвращаться в Аду и снова подавать заявление через две недели. Страшась материнского гнева, он решил не объявляться дома, а слонялся несколько недель, никому не сообщая о своем местопребывании.

25 ноября Дьюэн Лог послал Рону письмо, в котором назначил встречу на 4 декабря. В частности, мистер Лог писал: «Я обеспокоен вашим состоянием и надеюсь увидеть вас».

4 декабря Хуанита сообщила в Службу психического здоровья, что Рон нашел работу и живет в Ардморе. У него там новые друзья, он ходит в церковь, снова принял Христа и больше не нуждается в помощи психиатров.

Дело было закрыто, но вновь открыто через десять дней Дьюэном Логом. Рону требовалось длительное лечение, но он от него отказывался. Не принимал он также и прописанные лекарства, в первую очередь литий, с должной регулярностью. Иногда он честно признавал, что является алкоголиком и наркоманом, иногда твердо отрицал это. Если спрашивали, сколько он выпивает, отвечал: только несколько кружек пива.