Читать книгу "Провозвестник Тьмы - Сергей Сезин"

С Тьмой провести аналогию для понимания сложнее, но тоже можно. Представьте радиоактивно зараженное место, где человеку опасно находиться. Но мало еще – случайно попавшая туда тварь или птица мутирует и разносит опасность дальше. Или участок опасной непонятной инфекции.

То, что я вам сейчас рассказал, – это уже сформированная картина мира Углегорска, выверенная и с аналогиями для лучшего запоминания. Мне служивые рассказали меньше, так что белые пятна в их рассказах пришлось закрывать еще долго – не соврал «волхв». А как боролись с порождениями Тьмы? Да пулями же. Только эти монстры были живучими. Твари с десятилетнего ребенка величиной нужно было три пули, а то и больше. А еще лучше – разрывных, благо твари Конвенции не подписывали. Адаптантов тоже стреляли, как только увидят, потому убиение мною адаптанта вызвало только поздравления и дружеские советы продолжать в том же духе.

Это был первый пласт информации, относительно несложный и не вызывающий никаких особенных затруднений в восприятии его. Кроме природы Тьмы, но тут я подобрал аналогию, и все стало вполне понятным. А дальше был следующий пласт, от которого я ощутил, что сейчас моя болезнь опять вернется ко мне. А как еще воспринимать, что все вокруг меня и я сам прибыли сюда из двухтысячного года! И только что провалившийся я, и те, кто был здесь десять лет тому назад (это ветераны Углегорска), и те, кто здесь год, полгода или больше. Мы все из двухтысячного, мы все из России, и этот год длится годами, и мы все сыплемся из вечного года в это место!

Подайте пригоршню драже аминазина! И про галоперидол не забудьте!

Я вернул разошедшиеся от этого известия полушария мозга на место вручную (ибо лекарства не подали) и получил следующую порцию срыва крыши. Оказывается, Россий так много, что ни одна не повторяется! Оттого мы и валимся сюда в разное время, но все из двухтысячного! И люди все пытаются найти хоть одного «земляка» и не находят. У всех история была разная. У некоторых войны с немцами не было, у некоторых она была, но кончилась вничью, у некоторых социализм остался, у некоторых развалился еще более страшно, чем у меня… Поэтому москвичей, например, десятки, но все они из разных городов, из разных двухтысячных годов, из разных историй. Есть, конечно, сходство, но оно лишь местами. В одном варианте России эту песню пели, а в другом нет. В третьем эту песню пели, но музыку к ней написал другой человек…

Теперь я согласен и на шоковую терапию, потому что страшно не то, что вариантов России море и вариантов ее истории несколько сотен, а потому что все они кончались плохо. И пока попаданец сюда был еще дома, там было плохо, и попал он сюда тоже в Армагеддон, а не просто в необжитое место. Видите, вчера я не зря рассказывал страшные истории. Они связаны между собой и сплетаются в некую паутину. А что нас ждет в этой паутине и темноте – вы догадаетесь сами. Я слушал про это, а мы вот так ехали к Углегорску через заброшенные деревни и убранные поля, сквозь темно-зеленые хвойные и желтые лиственные леса. Низко нависало серое небо, дул ветер, но дождя не было. Это был день 12 октября двухтысячного года. Год всеобщего попаданства продолжался и здесь. Слушал и уже ничему не удивлялся. Видимо, судьбе моей надоело посылать меня в психбольницы, и она решила послать меня в свихнувшийся мир.

Но в этом Бедламе существовала своя система. То есть попавшего сюда сразу же включали в структуру жизни. Поэтому я попал в учреждение под названием РОПП, где меня зарегистрировали, дали направление на работу и талоны на питание на первый месяц. То есть я до того, как трудоустроюсь, с голоду умирать не буду. Это мне понравилось, хотя на то питание еще следовало бы поглядеть. Но это лучше, чем собирать недогнившие яблоки и строить планы, как их запечь. Еще мне понравилось то, что пистолет я могу оставить себе и никто не мешает мне ходить с ним. Но если я буду его использовать не по делу, меня ждет немедленная кара. За убиение адаптанта меня никто преследовать не будет, ибо к ним отношение как к янки в песне про старого мятежника Джонни. Вы просите рассказать про эту песню? Ну, в ней поется: «Триста тысяч янки полегло в южной пыли, жалко, что их было не три миллиона».

Чего тогда удивляться, Тьма – она всегда в нас. Просто иногда ее бывает слишком много. Как здесь. Но Углегорск вполне может и поделиться Тьмой с другим миром.

До полной темноты я успел только поселиться в общежитии. Инструктаж по ТБ и прочая проза жизни были отнесены на завтра.

А, я не сказал, куда меня трудоустроили? На электростанцию. Теперь надо вспоминать все, что унесла болезнь. Про нее я, кстати, не стал рассказывать. А завтра тоже не скажу. Вот про травму головы рассказать можно, если окажется, что работа мне будет совершенно незнакома и непонятна. Почему я так думаю? А потому что мне сказали, что весь этот мир, когда сюда провалились первые жертвы «проклятого года», был покинут и пуст. Даже животных было немного. И судя по сохранившимся записям, пропажа людей произошла где-то в 1948 году по местному исчислению. Конечно, между исчезновением здешних и явлением новых жителей прошло какое-то время, но по расчетам видевших – это явно не больше трех – пяти лет. А может, и меньше. Судя по виденной мною технике и антуражу, здешний 1948 год приблизительно соответствовал нашему сорок восьмому. Вот я и беспокоился, справлюсь ли с девайсами такой древности.

То, что они могут быть в жутком состоянии из-за износа, это одно, но я же могу наткнуться на еще дореволюционную технику. Не удивляйтесь, это вполне возможно. Особенно если электростанция начала строиться еще до революции, потом стройку заморозили и достроили уже после окончания Гражданской войны. Была ли там Гражданская война? Говорили, что была.

Мой одноклассник Сережка, увлекавшийся краеведением и пошедший учиться на историка в Кубанский университет, рассказывал мне, что видел в городском архиве бумажку. Новороссийский пивзавод писал городскому начальству, прося, чтобы власть вывела единственную лошадь пивзавода из списка коней, подлежащих «призыву» в армию. А то летом будут маневры, и заводскую кобылу отправят таскать там обозную повозку. И весь город останется в курортный сезон без пива и прохладительных напитков, ибо другой лошади на пивзаводе нет. Некому будет развозить желанное пиво отдыхающим.

К чему это я? А к тому, что мы не всегда представляем, что за жизнь была перед нами, и то, что у нас есть как само собой разумеющееся, раньше было чем-то диковинным.

Коменданта общежития уже не было, потому меня принял дежурный. Посветил в глаза, взял бумажку, тщательно изучил и пошел искать свободное место. Пока он решил пристроить меня на первом этаже. Там я ночь посплю, а завтра явится комендант и будет уже оформлять на постоянное место. Выдал мне постельное белье с одеялом и повел в комнату.

В комнате имелось четыре койки, две из них были не заняты.

– Располагайся, Леша, где хочешь. Все равно только до завтра. Уборная и умывальник дальше по коридору слева. Буфет есть, но он сегодня закрыт. Переучет у них был, туды их в качель. Третий переучет за полгода! А с ребятами познакомишься завтра, если они проснутся. Они могут только к обеду встать, ведь им завтра не на работу. Это вот – Миша Татаринов, кочегар. А этого зовут Костя, а фамилия у него какая-то украинская. Не то Долженко, не то Деревянко. Ребята они невредные, но видишь – любят квасить. Больше них пьют только в четырнадцатой. Ладно, располагайся, я пойду. Скоро со смены народ пойдет, надо их просвещать. Если что нужно – заходи и спрашивай.