Читать книгу "Реестр убийцы - Патрисия Корнуэлл"

— Он мне другое сказал.

— Вам действительно придется уехать. Я не позволю, чтобы у меня за домом стоял катафалк.

— Видите ли, семья этой дамы желает, чтобы похоронами занимались мы, поэтому я и сказал, что доставку тоже возьму на себя. А ваш адрес посмотрел…

— Где? Где вы его посмотрели? И почему не позвонили моему следователю?

— Я ему звонил, да только он не удосужился перезвонить, так что мне пришлось искать адрес самому. — Люшес щелкает резинкой. — В Интернете. В списке Торговой палаты. — Он с хрустом раскусывает истончившийся леденец.

— Этот адрес не зарегистрирован, и в Интернете его никогда не было. С моим офисом — моргом — его тоже никогда не путали, а я живу здесь два года. Вы первый, с кем такое случилось.

— Ну-ну, не сердитесь так. Я за Интернет не отвечаю. — Он щелкает резинкой. — И никакой проблемы не было бы, если бы мне позвонили в начале недели, когда нашли того мальчика. Доставил бы куда надо. Вы прошли мимо меня, даже не взглянули, а ведь если бы мы работали вместе, вы бы наверняка дали нужный адрес.

Люшес снова щелкает резинкой, все больше раздражаясь из-за отсутствия уважения с ее стороны.

— Если коронер не просил вас отвезти тело, как вы оказались на месте преступления? — спрашивает она требовательным тоном и смотрит в упор, как на какого-нибудь смутьяна.

— У меня такой девиз: «Просто появись». Поняли? Иногда самое главное — просто первым оказаться на месте.

Он щелкает резинкой. Она смотрит на него выразительно, потом переводит взгляд на полицейский сканер в салоне. Люшес проводит языком по прозрачному пластиковому фиксатору, который носит на зубах, чтобы не кусать ногти. Щелкает резиновой лентой на запястье. Сильно, как хлыстом. Чертовски больно.

— Поезжайте, пожалуйста, в морг. — Скарпетта поднимает глаза к окну, из которого за ними наблюдает соседка. — Я позабочусь о том, чтобы следователь Марино встретил вас там. — Она отступает от катафалка, но замечает вдруг что-то и наклоняется, чтобы рассмотреть получше. — А вот это уже интересно. — Скарпетта качает головой.

Меддикс вылезает из машины, смотрит и…

Невероятно!

— Черт! — восклицает он. — Черт! Черт! Черт!

ГЛАВА 4

Береговая ассоциация судебной медицины, здание по соседству с Чарльстонским колледжем.

Двухэтажное кирпичное строение времен Гражданской войны слегка покосилось, сдвинувшись с фундамента во время землетрясения 1886 года. По крайней мере так объяснили Скарпетте в риелторском агентстве, когда она купила дом по причинам, которые и сейчас недоступны пониманию Пита Марино.

Предложений хватало, и Скарпетта вполне могла приобрести новенький дом — средства позволяли, — но она, Люси и Роза почему-то выбрали развалюху, потребовавшую куда больших трудов, чем представлял себе Марино, соглашаясь на работу. Несколько месяцев они отдирали слои засохшей краски и лака, крушили стены, заменяли окна и черепицу на крыше. Потом рыскали в поисках добычи по похоронным бюро, больницам и ресторанам, результатом чего стал вполне приличный морг — со специальной вентиляционной системой, вытяжными шкафами, запасным генератором, холодильной камерой, прозекторской, хирургическими тележками, каталками. Стены и пол покрыты эпоксидной краской. Вдобавок ко всему Люси установила беспроводную сигнализацию и компьютерную систему, представляющуюся Марино не менее загадочной, чем код да Винчи.

— Я хочу сказать: кто сюда полезет? — говорит он Шэнди Снук, набирая код, который отключает сигнализацию на двери, ведущей из служебного подъезда в морг.

— Держу пари, желающие бы нашлись, — отвечает она. — Давай побродим тут немножко.

— Нет, не туда. — Он ведет ее к другой двери, которая тоже под сигнализацией.

— Хочу посмотреть на мертвеца.

— Нет.

— Чего ты боишься? Смех, да и только. Это она на тебя такого страху нагнала? — Шэнди ступает осторожно, старясь не шуметь. — Ты что, раб ее или как?

Шэнди говорит это постоянно, и с каждым разом Марино злится все сильнее.

— Если б боялся, я бы тебя сюда не привел, а я привел, хотя ты меня уже задолбала. Здесь повсюду камеры, вот и подумай, привел бы я тебя, если б боялся.

Она поднимает голову, смотрит в камеру, улыбается и машет рукой.

— Перестань.

— А кто увидит? Здесь же никого, кроме нас, цыпляток. Да и зачем ей просматривать эти пленки, так ведь? Иначе б нас тут и не было. Ты же просто трясешься от страха перед ней. Такой здоровенный мужик… смотреть противно. Ты бы меня и не впустил, если б у того придурка из похоронного бюро колесо не спустило. Не трусь, приедет она не скоро, а на пленки эти никто и не взглянет. — Шэнди снова машет в камеру. — И ты бы мне эту экскурсию не устроил, если б кто-то мог узнать и ей рассказать. — Она улыбается уже в другую камеру. — А я хорошо выгляжу на камере. Ты когда-нибудь на телевидении был? Мой папаша раньше часто там светился, делал собственные рекламные ролики. Я тоже иногда снималась. Наверное, могла бы карьеру сделать, но кому хочется, чтобы люди постоянно на него таращились?

— Никому… кроме тебя. — Он хлопает ее по ляжке.

Кабинеты расположены на первом этаже. У Марино — самый классный, какого никогда еще не было, с сосновыми полами, с защитными рейками на стенах и декоративной лепниной.

— Видишь, восемнадцатый век, — с гордостью говорит он. — Здесь, наверное, столовая была.

— Наша столовая в Шарлотте раз в десять больше.

Шэнди оглядывает комнату, жуя резинку.

В его кабинете она впервые, как и вообще в этом здании. Попросить разрешения не хватает смелости, да Скарпетта все равно бы отказала. Но после бурной ночи Шэнди снова завела песню насчет того, что он у Скарпетты на положении раба, чем испортила ему настроение. Потом Скарпетта сообщила, что у Люшеса Меддикса спустило колесо и что они опаздывают, а Шэнди опять взялась за свое, мол, он вкалывает впустую и мог бы хоть раз устроить ей экскурсию, о которой она просит всю неделю. В конце концов, она его девушка и имеет право увидеть, где он работает. Поэтому он и сказал ей садиться на мотоцикл и следовать за ним по Митинг-стрит.

— Настоящий антиквариат, — хвастает Марино. — Брали у старьевщиков, в лавках у барахольщиков. Док сама все заново полировала. Ну как, а? Впервые за всю жизнь сижу за столом, который старше меня.

Шэнди устраивается в кожаном кресле и от нечего делать начинает выдвигать ящики.

— Мы с Розой долго прикидывали, что здесь к чему, и сошлись на том, что ее кабинет был хозяйской спальней. А самая большая комната, где офис Дока, называлась у них салоном.

— Ерунда какая-то. — Шэнди заглядывает в ящик. — Тут же ничего не найдешь. По-моему, ты просто не хочешь возиться с файлами, вот и суешь все куда попало.