Читать книгу "Особо опасная статья - Вячеслав Денисов"

Так и не добившись нужного ему ответа, Кряжин вернулся к столу, обвел все написанное на стене жирным овалом и установил маркер в набор.

– Я прошу вас рассматривать любое похищение человека, сопряженное с захватом заложника, лишь с одной точки зрения. С позиций статьи двести шестой Уголовного кодекса России. Захват заложника – это просто противоправное завладение человеком, сопровождающееся лишением его свободы. Условия освобождения заложника являются требованиями преступника. Обращены они могут быть к кому угодно: к государству, организации или гражданину. Они принуждают перечисленные инстанции совершить какие-либо действия или воздержаться от совершения таковых. Мы имеем дело с организованной группой, действующей по предварительному сговору в отношении несовершеннолетнего, и я уверен, что из корыстых побуждений… В общем, для того, чтобы запудрить вам мозги с помощью моего авторитета следователя Генеральной прокуратуры, маркера и листа бумаги, мне потребовалось пять минут. У похитителей, я полагаю, времени для подготовки было больше.

Кряжин подошел к окну, вытянул на себя створку, и в кабинет тотчас влетел прохладный воздух, чуть пахнущий асфальтом и автомобилями.

– Я прошу вас уяснить одно. Мы имеем дело с дерзкой, слаженной, резко уголовно настроенной группой преступников, наказание за действия которых предусмотрены законом по максимуму – двадцать лет лишения свободы. За исключение возможности оказаться на такой срок изолированным от нормальной жизни каждый из группы не остановится ни перед чем. Я прошу вас учесть это. Захват в заложники ребенка никогда не обусловлен благородными побуждениями. Это всегда особо опасное преступление.

На выходе, пропустив Смагина из кабинета, Кряжин остановился и встретил удивленный взгляд сыщиков:

– Чуть не забыл. Хорек – не хорек, если его взяли без курицы.

Похищений в практике Кряжина было много. В феврале 2000 года схватили дочь заместителя руководителя фракции «Русская линия» в Государственной Думе. Похитители просили миллион долларов. И все потому, что папа маленькой Лиды, отстаивающий права бедных и автолюбителей, беззаветно воюющий с коррупцией, имел в Подмосковье сеть автозаправок и не хотел отдавать деньги, одолженные у тех, кто иногда эти заправки, отчаявшись, поджигает. Дело по причине особой важности принял Кряжин, но потом, когда выяснилась вся подноготная, его передали Любомирову. Дело тот довел до конца, девочка вернулась домой, но возвращать ее пришлось СОБРу уже после того, как преступникам уплатили меченые купюры из кассы фракции «Русская линия». Похитителей не нашли, как, впрочем, и денег. Фракция едва не выдвинула иск к прокуратуре за нецелевое использование ее партийных средств. Зампредседателя вышибли из фракции, тот стал заниматься бизнесом активнее, чем во время работы в Думе, и уже в декабре 2003 года, компенсировав однопартийцам ущерб, вернулся к политической борьбе.

Похищали сына посла Эфиопии в России. Бандиты запросили четыреста тысяч долларов. Похищали внука главы таджикской диаспоры в Москве члены этой же диаспоры и требовали у своего главы три миллиона долларов. Дочь руководителя нефтяной компании, зазевавшись на улице, попала в руки недоброжелателей, и те оценили ее свободу (и честь) в один миллион все тех же американских долларов. Жена советника Президента по вопросам национальностей сглупила, выйдя на улицу без охраны. В отделе легкого платья ей дали подышать эфиром с носового платка и вынесли из зала, как маникен. Потом просили пятьсот тысяч, но остались и без товара, и без денег.

Все преступления разнились лишь по тактике исполнения первоначальной стадии операции. Кого-то забирали, когда тот выходил из машины, кто-то оказывался в чужих руках, когда выгуливал таксу, кто-то просто не думал, что его могут похитить, и вел себя легкомысленно. В дальнейшем процесс торгов всегда сводился к одному и тому же мотиву, что значительно облегчало работу «важняка».

Но сейчас был первый в его практике случай, когда у главы крупной корпорации похищали сына для того, чтобы тот заключил сделку, выгодную государственным структурам. Было дело как-то раз – сына руководителя газовой отрасли просили перевести на чужое имя две виллы в Шотландии. Но чтобы вот так, дерзко, да еще в интересах России…

Не секрет, что некоторые чиновники в России берут мзду. Не тайна и то, что им дают. И уж совсем не откровение, что сразу после этого они издают самые настоящие государственные приказы, распоряжения и раздают квоты, которые в обычных условиях, без мзды, появиться на свет просто не могли бы по резонным основаниям.

Не секрет, что эти чиновники, представляющие собой огромный сросшийся монолит из представителей законодательной, исполнительной, правоохранительной и неофициально бандитствующей власти, живут неплохо. С ними борются представители различных организаций – УБОП, уголовный розыск, Управление собственной безопасности МВД, недавно созданный Антикоррупционный комитет. Причем часто оказывается так, что руководящие посты в этих противоборствующих системах занимают одни и те же люди…

Но чтобы вот так!.. Мол, мы сына прирежем, если ты стране не поможешь, то есть – нам…

Это дерзко. Настолько, что Кряжин, идя по коридору на совещание, организованное Генеральным, почти отказывался в это верить.

Зачем красть у Кайнакова сына и вводить его в состояние ступора, заставляющее бежать в прокуратуру, если можно просто прикрыть все его лицензии, найти в финансовых документах ошибку на пару сотен тысяч рублей и возбудить уголовное дело по статье, санкции которой обещают президенту корпорации «Транс-Уголь» пятнадцать лет строгого режима? Он что, первый такой, неугомонный, что ли? Не таким удила в пасть вталкивали.

Зачем сына-то воровать? Через две недели в Бутырке он напишет покаяние, признает свой долг перед страной, окажется под подпиской о невыезде, после же отправит весь имеющийся у него уголь даже в Гренландию, если его попросят. И даже не спросит при этом, на хрена там нужен уголь.

Усаживаясь в кресло в середине зала – диспозиция, отмеченная психологами, как самая невидимая для лектора, – старший следователь по особо важным делам Кряжин мог теперь спокойно подумать о том, зачем Кайнаков солгал. Почему ему было необходимо обращаться в Генпрокуратуру за помощью, а потом ее же водить за нос.

Телефон в кармане Кряжина заверещал в самый неподходящий момент.

На трибуне зала для совещаний уже полтора часа стоял Генеральный и докладывал подчиненному ему штату обстановку, сложившуюся по расследованию дел, где фигурантами выступали высшие должностные лица регионов. Заодно прокурор не удержался и оценил качество работы в этом направлении. Затронул и важную тему обеспечения законности граждан при расследовании так называемых «резонансных уголовных дел». Это когда дело возбуждается, но в ходе его расследования необходимость в дальнейшем уголовном преследовании отпадает. Часто в данном случае страдают родственники подследственных, чудом избежавших наказания. Слабые сердца и высокое артериальное давление иногда становятся главным критерием ухода из жизни не фигурантов, а их близких.

А потому Генеральный попросил подходить к работе с умом, дабы потом не мучиться угрызениями совести.