Читать книгу "Тайна квартала Анфан-Руж - Клод Изнер"

Появился Леонард Дьелетт; передал дочери свертки, и она аккуратно сложила их на дно тележки. Виктор разглядел завернутые в газету две недоеденные котлеты и кусок рисового пирога, еще там были пробки и бутылки, склянки и губка — видно, из аптеки на первом этаже.

— Кинь-ка мне эти ботинки. Ну да, каши они просят, ровно голодный крокодил, зато кожа добрая. Можно сбыть их сапожнику.

Соседний дом оказался настоящей сокровищницей, принесшей Дьелетту обрезки фланели, старые простыни и лоскуты шерстяной ткани — там располагалась пошивочная мастерская. Старьевщик был доволен, он сказал, что отнесет все это портному, и тот сошьет ему лоскутное одеяло.

Покрасневший нос Леонара красноречиво говорил о том, что его попотчевали рюмкой-другой.

— У папы вечно пересыхает в горле, — заявила Иветта, — это дрянное пойло сожрет его печень.

Повозку обогнула светловолосая полная женщина в поношенном черном платье, что-то взволнованно бормоча себе под нос.

— Добрый день, мадам Бертиль! — воскликнул Леонар.

— Ох! Простите, я вас не заметила!

— Много хлопот?

— Нет, месье Леонар, страшное несчастье! Кто бы знал… Простите, я спешу. Оставила старика одного, пока ходила за покупками, а ему пора завтракать.

— Кто она? — спросил Виктор, показывая на женщину, которая поспешила прочь, не замечая, что чепчик съехал на бок.

— Это Бертиль Пио, кухарка в богатом семействе. Они живут в двадцать восьмом доме. Дю Уссуа. И где они только такую отыскали? Сердце у Бертиль золотое. Пару дней назад она угостила нас с Виви валованом[50]и тушеной говядиной…

— Я пройду вперед, — перебил его Виктор, — охота взглянуть на дом этих дю Уссуа.

Он оказался у дома номер двадцать восемь, красивого здания XVIII века, как раз в тот момент, когда Бертиль Пио пересекла вымощенный двор и исчезла в подъезде. Не успел Виктор взяться за дверной молоток, как из каморки у входа вышел консьерж.

— Удивлены, что я появился так быстро? Дар предвидения, месье, незаменим, когда надо распознать надоедливых посетителей и избавить хозяев от утомительных разговоров.

Консьерж — щуплый человечек ростом с двенадцатилетнего ребенка, в огромной шляпе, глядел на Виктора с высокомерием.

— Я вовсе не надоедливый посетитель, — запротестовал тот и уже открыл рот, чтобы представиться приятелем Леонара Дьелетта, но консьерж произнес, кивнув на фотоаппарат:

— Меня не провести! Вы пришли поглядеть на место убийства, я вас, бумагомарателей, за сто метров чую!

— Прямо-таки за сто? — пошутил Виктор. — Что ж, снимаю шляпу. Ваша взяла! Я действительно надеялся первым поведать о случившемся верным читателям «Пасс-парту».

— Вы и есть первый. И последний, — сурово произнес человечек, складывая руки на груди и всем своим видом демонстрируя, что никуда визитера не пустит.

— Что ж, нет так нет, — делано вздохнул Виктор. — Жаль, статья стала бы сенсацией. Фотография на первой полосе, на ней — вы, и подпись: «Консьерж дома, где произошло преступление».

Он повернулся, чтобы уйти, и тут же услышал ворчливое:

— Креву!

Виктор обернулся.

— Что вы сказали?

— Креву Мишель. Так меня зовут. Пусть они везде укажут мое имя.

— Это можно устроить, — пообещал Виктор, довольный, что его уловка удалась.

— Пишите, чего вы ждете? Я занимаю эту должность с восемьдесят шестого года. А до того служил солдатом. Да уж, меня помотало по свету! Кохинхина, Тонкин, Аннам, Формоза, Пескадор… Я сражался с Черными флагами[51]в Китае, ранен при осаде Ланг Сонна. Два года заново учился ходить — у меня протез, показать?

— Не стоит. Садитесь сюда, у крыльца. Не улыбайтесь и не шевелитесь. Как, вы сказали, вас зовут? По буквам, пожалуйста. Креву, через «е»?.. И кого же убили?

— Дю Уссуа, Антуана. Два «с». Эй, вы слышите?

Сердце Виктора так и подпрыгнуло.

«Убит Антуан дю Уссуа! Вот тебе и новая загадка!»

— Его близкие сейчас здесь? — спросил он безразличным тоном.

— Поехали в морг — все, кроме старика, отца мадам. Он слегка тронутый, не понимает, что случилось. Бедная мадам Габриэль! Хорошо, что рядом с ней кузен, месье дю Уссуа, он возьмет на себя все хлопоты. В каком жестоком мире мы живем! Месье был образованный человек, сотрудник музея! Полиция приехала утром, я был тут и все слышал. Месье уехал в пятницу, предупредив жену и секретаря, что отправляется в Медон. А вчера вечером его нашли мертвым с пулей в груди. Мадам Габриэль упала в обморок, услышав это известие. Мы с месье Уоллерсом уложили ее на диван.

— Где нашли тело?

— В каком-то подвале в квартале Лe-Аль. Портфель у месье украли, но, к счастью, в кармане его сюртука завалялся счет из прачечной. Иначе его нипочем бы не опознали.

— На каком этаже живут дю Уссуа?

— На втором. На цокольном этаже располагаются комнаты кухарки, мажордома и прислуги, а на первом живет издатель партитур. Этот небольшой частный дом называют Беранкур, и построил его тут в 1705 году месье де ля Гард, надо бы упомянуть его имя в статье.

Виктор навел объектив на белокаменный фасад и замер. Ему показалось, что за легкими муслиновыми занавесками мелькнуло чье-то лицо.

— Портфель! Шпион…

Фортунат де Виньоль резко отвернулся от окна и устроился в кресле напротив засиженного мухами псише.[52]Он пригладил редкие бесцветные пряди, поправил коричневый цилиндр, одернул желтый поношенный сюртук со слишком короткими рукавами.

— У этого славного шевалье благородный вид! Черт побери, мы выкинем предателей из королевства! Ваше Величество, если понадобится, я буду рыть землю зубами, но найду их! Клянусь святым крестом, я верну сокровища тамплиеров вашему наследнику! Ваша смерть будет отомщена!

Он преклонил колени перед портретом Людовика XVI, под которым лепились огарки свечей и ронял лепестки увядающий букет роз. Стены были сплошь увешаны портретами французских монархов. Мраморный туалетный столик украшали литография крепости тамплиеров и вычерченные от руки планы квартала Маре. Если не считать этих деталей, оживляющих интерьер комнаты, она больше напоминала берлогу карпатского медведя, чем апартаменты парижского аристократа. Повсюду валялось множество предметов, словно свалившихся через растрескавшийся потолок: у кровати — груда ржавых шпаг, на полу разбросана одежда и потрепанные книги, и все это, словно снегом, припорошено исписанными бумажками — тщательно сложенными, скомканными, свернутыми аккуратными квадратиками и даже порванными на конфетти.