Читать книгу "Джихад по-русски - Лев Пучков"

— Действительно, рожать везут, — успокоился Антон, мгновенно прибросив в уме расположение близлежащих населенных пунктов с той стороны границы. Национальная гордость и суверенитет — это, конечно, дело серьезное. Но в радиусе 50 км единственная цивилизованная больница — в казачьем райцентре. И чеченка из богатого тейпа: те, что попроще да победнее, по нонешней сумятице рожают дома, под присмотром бабки-повитухи…

Поставив задержанных у капота, Колян с минуту торчал у боковой двери отсека для транспортировки лежачих больных и, оживленно жестикулируя, разговаривал с кем-то, обретавшимся внутри.

— Лежачий, — предположил Антон. — Возможно, «трехсотый».[7]«Дух»?

Колян, пообщавшись с тем, кто был в салоне, достал из кармана пачку сигарет, одну заложил за ухо, а пачку, просунувшись в салон, презентовал.

— Наш «трехсотый», — с некоторым удивлением констатировал Антон. Табачком на войне делятся только с товарищами, будьте уверены, никому из противного стана и сигаретку не дадут. Разве что перед расстрелом в качестве выполнения последней просьбы. — Однако странный букет. Две нохчи и наш «трехсотый» — что бы это могло быть?

Убедившись, что в машине никто не прячется, а запрещенные к провозу предметы отсутствуют, Колян сделал знак подручным, чтобы подошли поближе, и приступил к индивидуальному осмотру граждан — иначе говоря, принялся обыскивать чеченского деда и молодую горянку.

С дедом проблем не возникло — папаху и бекешу долой, ощупал, обхлопал всего с ног до головы, помял верхнюю одежду, рубаху расстегнул до пупа: плечи и пальцы рук — к осмотру! Обнаруженный на поясе у деда нож — какой же нохча без ножа! — отобрал в качестве сувенира — нечего с холодным оружием разгуливать. Вот и все, собственно. Принять вправо, отойти на пять шагов, повернуться спиной, ждать команды. Обыскивать омоновцы умеют — работа такая.

С молодой чеченкой возникли сложности. Скидывать верхнюю одежду она не пожелала, а когда омоновец попытался ухватить даму за отворот теплой меховой куртки, она сильно ударила невежду по руке и что-то сказала — судя по изменившейся физиономии старшего досмотровой группы, явно не комплиментарного характера.

Колян раздумывал недолго: изловчившись, он ухватил-таки дамскую куртку за отворот, дернул, обрывая пуговицы, и сильно толкнул чеченку к капоту, разворачивая спиной к себе. Женщина пронзительно крикнула — слышно было даже у штабеля, на котором залег Антон. Дед чеченский отреагировал соответствующим образом — развернувшись, он скрючил перед собой руки и шустро поковылял к обидчику, намереваясь, очевидно, не откладывая в долгий ящик, преподать тому урок вежливости. Один из подручных Коляна, заученным движением рванув автомат с плеча, в два прыжка догнал деда и долбанул его прикладом в голову. Старик рухнул на колени, уперся руками в грязь и принялся мотать головой — видимо, не понял, что это с ним такое приключилось.

Второй подручный между тем поспешил на помощь «большому»: вдвоем они припечатали чеченку к капоту, содрали с нее куртку и платок и грубо обыскали, не преминув для успокоения залепить пару увесистых пощечин — женщина рвалась из их рук и пыталась кричать.

— Вояки, мать вашу, — неодобрительно процедил Антон, переводя прицел на сидевших у костра «старожилов» — «притертого» и его водилу. «Старожилы» не вмешивались, один ворочал шампуры с шашлыками, второй лениво курил, безучастно наблюдая за обыском.

— А поправить некому? — пробурчал Антон. — Кто-то вроде бы сказал, что кое-кому тут жить полтора месяца. А такими темпами… такими темпами жить вы будете гораздо меньше. Завтра весь тейп этой роженицы засядет на соседнем берегу и устроит охоту за всеми, у кого рожа толще положенной нормы. Пойти, что ли, намекнуть, что не правы? А то больно шустрые — в первый-то день…

Надо вам сказать, что наш парень в течение последних пяти лет существовал в режиме личной войны с отдельными представителями чеченского народа. И разумеется, как к этим самым представителям, так и ко всему народу в целом, мягко говоря, симпатий не испытывал. Это ведь только наши политики и правозащитники во весь голос орут, что мы-де воюем не с чеченским народом, а с отдельно взятыми бандитами — «духами» то бишь. Народ не виноват — это аксиома. Но каждый, кто хотя бы некоторое время был на этой войне, прекрасно знает, что «духи» эти пресловутые отнюдь не с Марса прилетели, а есть самая что ни на есть плоть от крайней плоти своего народа. У каждого «духа» имеется семья, которую он обеспечивает всевозможными способами, кормит, поит, снабжает рабами, строит для этой семьи особняки-крепости и вообще всячески тащит к светлому будущему. А помимо собственной семьи, существует еще и тейп, общественное образование, состоящее из родственников различной степени дальности — братья-сестры, дяди-тети, двоюродные братья-сестры и так далее. Тейп никогда не даст в обиду своего «духа» и не изгонит его из своих рядов за скверное поведение. С чего бы это вдруг?! «Дух» занят праведным делом — он воюет с неверными под священным знаменем газавата-джихада. А то, что он грабит, убивает, насилует, занимается распространением наркотиков и работорговлей, — так это же во благо тейпа, семьи и — что самое главное — против неверных. А неверный — это уже другая категория. Это вроде бы и не человек. Случаются, правда, досадные исключения. Чего, спрашивается, к братьям-дагестанцам поперся? Совсем оборзел или шалы[8]курнул сверх нормы? Да нет, ничего он там не оборзел и не курил вовсе. Тут все просто. Эти самые братья во исламе скурвились в одночасье — тотально продались неверным и таким образом перешли в разряд предателей. Тоже не человеки. Кяфиры. Ату их, ату! Нечего продаваться кому попало.

В общем, «дух» занят праведным делом, пашет во благо семьи и тейпа, а тейп за то его всячески поддерживает: кордит в лихую годину, прячет, снабжает всем необходимым, при возникновении критической ситуации встанет за него грудью в лице старейшин или слаженного громогласного женского коллектива. Не надо спецоперации, подайте нам «мягкую» зачистку, отвечаем, чем хотите, что «духов» в селе нет, все ушли в горы. Испарились. Так давайте же проведем совместную проверку паспортов и будем жить в режиме вынужденной братской дружбы. А «духов» меж тем попрятали по схронам, оружие прикопали, рабов заложили плитами в зинданах — поди поищи. И — улыбка во всю бороду, местное вино и ритуальный шашлык из молодого барашка да со свежеиспеченным лавашом. Ну а как федералы ушли, «духи» отоспались-отъелись, перегруппировались и потопали себе воевать дальше. Эх, хорошо в стране чеченской жить!

Вот и получается, что мы-то, конечно, с народом не воюем. Мы проводим контртеррористическую операцию против бандформирований. Однако народ этот — уж давайте называть вещи своими именами и смотреть в лицо исторической правде, — народ по мере сил прилежно участвует в войне. За редким исключением. Исключение — это та часть народа, чьи родовичи волею случая в «духи» не попали. А ежели какой правозащитник клокастый-бородатенький вдруг визгливо заорет, что это есть шовинизм и разжигание межнациональной розни, то его следует попросить внятно ответить на простой вопрос. Не так, как они привыкли обычно: «…следует рассмотреть прецедент в соответствии с нормами международного права и учетом специфики обстановки в регионе…». Не надо «с учетом» — у нас декларативное верховенство закона и тотальное равенство всех граждан перед оным законом. А ежели равенство, то извольте, без экивоков, конкретно: «да» или «нет». Ты, правозащитник, с Уголовным кодексом РФ знаком? Его шовинисты писали или где? Не шовинисты, нет? А-аа! Вот оно. А как в таком случае, скажите на милость, классифицируется тот, кто всячески помогает бандиту, снабжает его всем необходимым, укрывает бандита, дает наводку-информацию и живет исключительно за счет не праведно добытых бандитом средств, заведомо будучи прекрасно осведомлен, чем оный бандит занимается? Правильно — это соучастник. Имя ему пособник в соответствии с категориями УК. А если этот соучастник еще и постоянно твердит бандиту, вдалбливает ему в башку с детства: «…Ты, мужик, должен любыми способами обеспечивать свою семью, не волнует, каким боком и за чей счет… и неплохо было бы парочку новых рабов из рейда притащить — те наши русаки на горном пастбище сдохли от недоедания…» Так вот, этот соучастник зовется подстрекателем — по все той же классификации УК. А эти соучастники, между прочим, в соответствии с действующим цивилизованным законодательством подлежат уголовной ответственности наряду с организаторами и исполнителями. Только срок таким соучастникам дают поменьше — не они же убивают…