Читать книгу "Второго шанса не будет - Харлан Кобен"

– Помните, ваш тесть передал нам перечень номеров банкнот, которые пошли на выкуп?

– Помню.

– Одна банкнота вчера во второй половине дня всплыла в банке. Тикнер сейчас покажет ее вам.

– Каким образом?

– Мы встроили в его ноутбук видеокамеру. Двенадцать часов назад кто-то менял стодолларовую бумажку на мелкие купюры. Надо, чтобы вы посмотрели.

Я сел рядом с Тикнером. Он надавил на кнопку. Я ожидал черно-белое изображение неважного качества. Ничуть не бывало. Съемка велась откуда-то сверху, в почти безупречном цвете. Лысый мужчина разговаривает с кассиром. Звука нет.

– Я не знаю его, – сказал я.

– Терпение.

Лысый что-то сказал кассиру. Похоже, оба добродушно рассмеялись. Лысый взял полоску бумаги и на прощание помахал кассиру. Тот ответил коротким взмахом руки. От очереди отделился следующий клиент. И тут я услышал собственный сдавленный стон.

Это была моя сестра Стейси.

Тут-то пришло желанное оцепенение. Желанное потому, что я испытал два абсолютно противоположных чувства. Одно – страх. Выходит, это дело рук моей собственной сестры. Моей родной сестры, которую я любил от всего сердца и которая меня предала. А другое – надежда. Теперь появилась надежда. Есть след. И если здесь действительно замешана Стейси, то ничего дурного Таре она не сделает, в этом я был уверен.

– Это ваша сестра? – Риган прицелился указательным пальцем в экран.

– Да. – Я посмотрел на него. – Где это снимали?

– В Катскиллских горах. Городок называется…

– Монтегю.

– Откуда вы знаете? – Риган переглянулся с Тикнером.

Но я уже направился к двери.

– Я знаю, где она.

Глава 7

Мой дед был заядлым охотником. Меня всегда это удивляло: такой мягкий, незлобивый человек. Однако он никогда не говорил о своем увлечении. Не держал над камином голову убитого оленя. Не хранил фотографий, свидетельствующих об охотничьих подвигах, не коллекционировал оленьих рогов и тому подобных сувениров. Он никогда не охотился с друзьями или родственниками. Охота для деда была индивидуальным предприятием, он не обсуждал его, не защищал и не делил ни с кем.

В 1956 году дедушка купил небольшой дом в охотничьих угодьях неподалеку от Нью-Йорка, в местечке под названием Монтегю. Стоил домик (во всяком случае, мне так сказали) меньше трех тысяч долларов (сегодня, наверное, и того меньше). В домике была всего одна спальня. Сооружение умудрялось сохранять деревенский вид, будучи совершенно лишенным очарования, которое свойственно данному типу архитектуры. Избушку было почти невозможно отыскать – глинистая дорога обрывалась в двухстах ярдах от нее. Дальше приходилось брести пешком, то и дело спотыкаясь о корневища деревьев.

Дед умер четыре года назад, домик перешел к бабушке (по крайней мере, я так думаю. А вообще-то, это мало кого занимает). Дед с бабкой перебрались во Флориду почти десять лет назад. У бабушки с тех пор развилась болезнь Альцгеймера. Судя по всему, старая хибара – бабушкина собственность. В плане налогов и иных расходов, связанных с содержанием домика, думаю, все сроки давно уже вышли.

Детьми мы с сестрой ежегодно проводили в этом домике неделю с дедом и бабкой. Я не находил в этом никакого удовольствия. Природа была в моих глазах чистой тоской, которую скрашивали лишь налеты комаров. Здесь даже телевизора не было. Мы отправлялись в постель слишком рано. И вокруг было слишком темно. А в дневное время мирную тишину слишком часто нарушали звуки выстрелов. Обычно время мы проводили в прогулках (занятие, навевающее на меня скуку и доныне). Однажды мать дала мне одежду цвета хаки, и целых два дня я боялся, что кто-нибудь из охотников примет меня за оленя.

А Стейси там очень нравилось. Даже совсем еще маленькой она обожала избавляться от столь характерной для пригорода мешанины школьных и внешкольных мероприятий, спорта, пикников и так далее. Она готова была часами бродить по лесу, срывать листья с деревьев, копать и пускать в банку червей. С полным восторгом бегала босиком по ковру из сосновых иголок.

Я рассказал Ригану и Тикнеру про домик в горах. Тикнер связался по радио с полицией Монтегю. Как найти хижину, я помню, но объяснить затрудняюсь. Тем не менее, я постарался. Риган изо всех сил жал на акселератор. В половине пятого утра дорога была совершенно пустынна, и включать сирену не требовалось. Через некоторое время мы миновали парк отдыха в Вудбери.

Замелькали деревья. Теперь мы были недалеко. Я сказал Ригану, где сворачивать. Машина то ныряла, то взмывала вверх по дороге, которая за последние три десятилетия не изменилась ни на йоту.

Через пятнадцать минут мы были на месте.

* * *

Стейси.

Особой привлекательностью моя сестра не отличалась никогда. Наверное, это многое объясняет. Да, звучит как абсурд… Действительно, глупо. И все же выставляю эту версию на ваше рассмотрение. Стейси не приглашали на свидания. Ей никогда не звонили мальчики. У нее почти не было друзей. Конечно, подростков с такими проблемами полно. Отрочество – это всегда война, никто не выходит из него в целости и сохранности. Естественно, тяжелым бременем на всех нас легла и болезнь отца. Но это еще не объяснение.

В конце концов, перебрав все варианты наших житейских обстоятельств, еще и еще раз пройдясь по болезненным переживаниям ее детства, я решил, что причины бед моей сестры коренятся глубже. Что-то с мозгом у нее не в порядке, я имею в виду – химически. В одном месте поток молекул слишком интенсивный, в другом – слишком медленный. Мы слишком поздно разглядели опасные симптомы. Стейси впадала в депрессию во времена, когда это состояние ошибочно принимали за обыкновенную замкнутость. А может, я просто пытаюсь оправдать свое равнодушие. Стейси всегда оставалась для меня лишь младшей сестрой с большими странностями. Но я, извините, сам имел проблемы. Я был, если так можно сказать, подростком-эгоистом.

Но все это уже неважно. Физиология служила причиной ее бед, психология или и то, и другое, но самоубийственное путешествие Стейси подошло к концу.

Сестренка была мертва.

Мы обнаружили ее на полу, в позе зародыша. Вот так, свернувшись калачиком, подтянув колени к груди и опустив подбородок, она спала в детстве. Но сейчас, хоть и не было заметно никаких следов смерти, я видел, что она не спит. Я наклонился. Глаза у Стейси были открыты. Она смотрела прямо на меня – немигающим, вопросительным взглядом. И вид у нее был совершенно потерянный. Так не должно было случится. Смерть должна была даровать ей одиночество. Смерть должна была принести ей покой, которого она не могла найти в жизни. «Так отчего, – спрашивал я себя, – Стейси выглядит такой безнадежно потерянной?»

Рядом с ней валялся шприц для подкожных инъекций – спутник Стейси по смерти, точно так же, как и по жизни. Ну, естественно, наркотики. Нарочно перебрала или случайно, я пока не знал. Да и времени не было задуматься. Полицейские принялись осматривать помещение. Я с трудом отвел глаза от Стейси.