Читать книгу "Интриги темного мира - Вера Чиркова"

Глава 7

Дела семейные

Через несколько минут мы уже сидели в столовой вокруг стола, поглощали пирожные и кексы, запивая горячим чаем, и внимали тарахтенью мелких о том, какой хороший и добрый дракоша и как тепло у него в пузике.

Я слушала их молча и думала – говорить кому-нибудь или нет, что, по-моему, дракоша все же прибил того колдуна, хотя вряд ли стал его поглощать. А еще думала, что нужно вставать и идти в холл, объяснять дракоше, как устроиться на привычном для него окне, а я хотела посидеть возле Дэса – вдруг он скоро проснется?

И тут мне пришла в голову мысль, что можно совместить эти вещи – сидеть возле Дэса и командовать дракошей. Я немедленно поднялась из-за стола, сообщила, что пойду проведаю мужа, и, прихватив тарелку с печеньем, ринулась в спальню.

Дэс лежал все так же ровно и мирно спал, и я немножко посидела рядом с подушкой, обняв голову и гладя по волосам, потом причесала, нежно поцеловала и призвала сферу.

– Понимаешь, – оправдывалась я за запрещенное действие перед по-прежнему ни на что не реагирующим мужем, – на крыльце тесно и мокро, а дракоша теперь слишком большой. Нет, меня он не заденет, все-таки магии в нем много, и людей он как-то по аурам различает, но командовать оттуда очень неудобно. Нужно бегать под дождем, а я вчера набегалась.

Тут я направила сферу на дракошу, открыла звук и начала диктовать:

– Дракоша, это я. Видишь на крыльце вход и окна с обеих сторон? Ты теперь большой, можешь занять не одно окно, а четыре. Ты знаешь, сколько это – четыре? Вот у меня ноги две, одна и еще одна…

– Дракоша знает, – гордо ответил он. – Когда дракоша был «эй ты, светильник», Балисмус считал капли, считал людей… Потом дракоша все вспомнил.

– А, так вот почему ты такой умный, – обрадовалась я. – Тогда слушай. Ты должен открыть дверь, сделать длинную шею и влезть в маленькую комнатку, которая на крыльце, там четыре окна и две двери, одна в дом, вторая на улицу. Вот в этом тамбуре ты и будешь жить, только растянешься по окнам и по стенам. По полу не нужно и по дверям тоже, их будет трудно закрывать. Стекла можешь поглотить, а в каждом окне сделать по глазу или по лапе. В общем устраивайся, если не получится, я приду и придумаю что-нибудь еще.

– Ага, – сказал дракоша и начал втягивать в себя шипы и когти, а потом, вытянув шею, просунул ее в дверь. Дотянулся до первого окна, прилип к стеклу, потек как желе…

Я закрыла экран, отпустила сферу и вернулась к Дэсу. Сейчас, когда он лежал такой тихий и беззащитный, мне не хотелось отходить даже недалеко. Вообще уходить никуда не хотелось. Хотелось вот так сидеть рядом, гладить его по щеке, по волосам, изредка целовать в висок и неспешно рассказывать о том, о чем ему, здоровому, я никогда не стала бы говорить. И потому что он расстроится или рассердится, но сделает вид, что все в порядке, и потому что очень хочется, чтобы он обо всем догадался сам, без подсказки, или хотя бы спросил, почему я поступаю именно так, а не иначе. Ведь это так важно, чтобы вопрос прозвучал правильно, и не со снисхождением или раздражением, а с подлинным участием.

– Знаешь, – объясняла я тихонько, нежно перебирая пальцами темные гладкие волосы, – мне почему-то все время кажется, что ты меня принимаешь за кого-то другого. Или нет, не так. Скорее, ты меня сравниваешь с Янинной или Луситтой. Но ведь они были такие разные по рассказам магов. И я тоже абсолютно другая, и никогда не поступлю так, как Янинна. Или та, вторая. У меня привычки, характер, все другое – и воспитание, и способности. И я совсем не такая смелая. Вчера мне стало очень страшно за тебя. Представь, я даже в обморок упала. Не помню, чтобы когда-то падала в обморок раньше, на Земле. Но я сразу пришла в себя, вернее, мне помогли. И об этом тоже очень серьезный разговор. О тех, кто нам помогает. Оказывается, ты мне многое о себе не рассказал, и это очень обидно. Я рассказала тебе все про свою жизнь, и про папу, и про Свету, и про бабушку, и тетю Лизу, и Габриелу. А ты как партизан, все время какие-то тайны. Так же очень трудно жить… Нет, я не про любовь, я тебя очень люблю. Когда он тебя утащил, я поняла, что не смогу жить, если с тобой что-то случится. Да, я знаю, ты снова рассердишься, но когда я увидела, как маги бегут ко мне, я ушла. Викторис такой параноик, что я сразу поняла: они меня усыпят или подчинят, и потом будут три дня обсуждать свои планы, а я просто не выдержу, сойду с ума от мыслей, что с тобой делают…

Так я сидела, наверное, часа два или больше. И постепенно выговорилась, и начала повторяться, и сама это заметила… А потом с удивлением поняла, что многие обиды как-то сами собой растаяли, стали мелкими и несущественными. Потому что когда он вот такой тихий и беззащитный, как-то глупо и стыдно обижаться на то, что вчера он возмущенно сопел, пока я лепила пельмени… И к тому же, я в самом деле была виновата – ушла на фазенду и не предупредила. И неважно, что тут был его папаша, способ предупредить с моими возможностями найти нетрудно.

Черт, никогда не думала, что в семейной жизни столько подводных камней и мелей. Казалось, достаточно того, что мы друг друга любим. И все это я тоже сообщила любимому, и многое другое, и к тому времени как раздался осторожный стук в дверь, успела и слегка всплакнуть и успокоиться.

– Иду, – бережно поправив одеяло, я направилась к двери, по пути заглянув в зеркало, чтобы поправить волосы.

– Что так долго? – недовольно буркнул Зигерс, заглядывая через мое плечо в спальню. – Он все спит?

– Не притворяйся, вы и без меня знаете, что спит. Зачем звал?

– Соскучился, – нагло ухмыльнулся деверь, нависая надо мной чуточку больше, чем нужно, чтобы не вторгаться в личное пространство. – А ты нет? Он же спит, а мы так похожи…

– Зиг, а вот это даже не смешно, – увернувшись, холодно сказала я и направилась в сторону холла. – Что, отец просил открыть дверь?

– Приказал.

– Приказывает он вам, а меня можно только попросить.

– Вчера ты слушалась и приказов, – язвительно заметил Зигерс.

– Потому что, в отличие от тебя, понимаю, что есть такие ситуации, когда командовать должен кто-то один. Но это только в экстремальных случаях. Куда открывать дверь?

– Помнишь такой широкий коридор, возле лестницы?

– Этот? – развернула я дверь.

– На первом этаже.

Но я и сама уже рассмотрела под лестницей толпу, и она мне сразу не понравилась. Потому что там с корзинами в руках стояли те самые провинившиеся тетки и Сина. Сразу вспомнилось, от чего мы с ней убегали, и что Терезис тоже тут. Но как об этом сказать служанке, поглядывающей на лестницу с надеждой, я так, с ходу, придумать не смогла. Да и свекра, наверное, не стоит сердить указаниями. Ладно, будем разбираться постепенно.

Направив сферу вниз, открыла перед колдуном дверь, сразу снимая все заслоны.

– Что так долго? – буркнул он недовольно, шагая в холл первым. – Я когда еще зов послал?