Читать книгу "Житие маррана - Маркос Агинис"

велел лечь на живот. Мальчики проползли по-пластунски под толстыми корнями и очутились в сказочном влажном чертоге. Густое сплетение ветвей заглушало звуки, так что в зеленом гроте царила абсолютная тишина. Маркос взял с товарища страшную клятву никогда и никому не показывать это место, особенно Лоренсо, сыну капитана копейщиков Торибио Вальдеса, жившего неподалеку.

♦ ♦ ♦

Нотариус скребет пером по бумаге, а Франсиско перечисляет свое имущество. Слова подсудимого непременно проверят на месте, составив подробную опись. Инквизиторы неукоснительно придерживаются правил. Если речь идет о защите веры, на людей полагаться никак нельзя.

Когда Мартин де Сальватьерра завершает процедуру, Франсиско с нарочитой наивностью спрашивает его:

— Могу ли я узнать, в чем меня обвиняют?

Вместо ответа комиссар лишь бросает на пленника беглый взгляд — удивленный и насмешливый одновременно. Нотариус сворачивает бумаги, и оба молча выходят. Негры под присмотром стражника убирают стол и стулья. Дверь снова захлопывается, ключ поворачивается в замке. С грохотом опускается крепкий засов.

В камере вновь воцаряются давящая темнота, безмолвие и холод.

14

Когда семейство Брисуэла покинуло Кордову, Франсиско сдружился с Лоренсо Вальдесом и стал его неразлучным спутником в самых захватывающих приключениях. Мальчик был единственным законнорожденным сыном капитана, но сколько бастардов наплодил в городе Вальдес-старший, никто точно не знал; дети некоторых мулаток и метисок отличались удивительным сходством с Лоренсо, у которого по левому крылу носа и до нижнего века растекалось бордовое родимое пятно. Люди сведущие объясняли эту отметину неким пищевым пристрастием появившимся у его мамаши во время беременности.

Парнишка имел неуравновешенный и задиристый нрав. Умел скакать через веревочку и вперед, и назад, хоть на корточках, хоть боком, хоть на одной ноге. Карабкался по деревьям как кот, мигом добираясь до самых тонких ветвей. Если ветка начинала предательски трещать, Лоренсо отпускал ее, делал сальто и цеплялся за другую. Он и Франсиско обучил прыгать через скакалку самыми немыслимыми способами. Вместе мальчики катали по улицам обруч, подгоняя его прутиком, забирались на высоченное рожковое дерево, которое росло у главной площади. Как-то раз монахи заметили рискованные прыжки озорников, испугались и велели немедленно спускаться на землю. Но друзья только залезли повыше, укрылись в густой кроне и вообразили себя невидимками. От подобного непослушания братья пришли в ярость и побежали жаловаться капитану Вальдесу. Тот выслушал их и, дабы успокоить, обещал задать сыну хорошую взбучку. Лоренсо отнесся к угрозам спокойно и потом рассказал Франсиско, что отец просто посоветовал ему оставить дерево в покое и за глаза посмеялся над монахами.

Капитана копейщиков в городе обожали, ненавидели и боялись, справедливо полагая, что от него можно ждать чего угодно. Давным-давно, еще в Испании, молодой Торибио Вальдес за какое-то оскорбление зарезал кузнеца и любил вспоминать, каким здоровенным был тот молотобоец и с какой силой нож вонзился ему под дых, как натекло целое море кровищи, в которое он и упал, призывая священника. А когда падре явился, кузнец уже только хрипел и отправился на тот свет без исповеди и покаяния, от горячей наковальни прямехонько в жаркую преисподнюю. Вальдес подсуетился и прибрал кузницу к рукам, хотя работой себя, разумеется, утруждать не собирался. Пусть ею мараются те, у кого в жилах нет голубой крови.

Он покинул родное селение, присоединившись к толпе бродяг, гулящих женщин и прочего сброда, которая двигалась по главной улице и в поисках лучшей жизни направлялась, как выяснилось, на войну против Фландрии. Вальдес смешался с солдатней, пролил немало крови и как-то даже пробрался во вражеский лагерь. И быстро открыл в себе призвание к ратному делу. Стал щеголять в мундире, освоил огнестрельное оружие. А потом сел на корабль и отправился сражаться с сарацинами. Научился управляться с парусами, заряжать пушки, брать суда на абордаж. Побывал в Венеции и добрался почти до самого Стамбула. У африканских берегов попал в плен и лишился трех пальцев на левой руке и одного на правой. Бежал, пробирался сначала берегом, потом морскими путями. Ел змей и пил воду из вонючих луж. Вернулся в Испанию весь в шрамах, озлобленный и с пустыми карманами. Не найдя богатства на Востоке, он решил попытать счастья в Перу и изъявил желание отплыть за океан немедленно, но очереди пришлось ждать целый год. Однако Вальдес времени даром не терял: прикончил еще двух человек, опять же за оскорбление чести и достоинства (в чем эти оскорбления состояли, он уже не помнил, да и какая разница, если все обиды смыты кровью). В один прекрасный день подошла его очередь, и будущий капитан копейщиков поспешил на борт. Корабль здорово потрепало в Атлантическом океане. У Портобелло судно потерпело крушение, и половина экипажа погибла.

В конце концов Торибио Вальдес все же попал в Лиму. Он жаждал поскорее набить золотом пустую мошну, но с удивлением обнаружил, что драгоценный металл на улицах не валяется. А потому принял решение участвовать в экспедициях — разведывательных или карательных, все равно, лишь бы побольше платили. Записался добровольцем, руководил операциями против отважного племени кальчаки и близко познакомился с коварными стрелами индейцев Чако. В награду за это губернатор произвел смельчака в капитаны копейщиков Кордовы, пожаловал дом, назначил адъютантов, дал рабов и вообще осыпал всевозможными милостями, как явными, так и тайными.

Поселившись на новом месте, Диего Нуньес да Сильва нанес визит Торибио Вальдесу и сообщил, что при необходимости готов оказывать врачебную помощь самому хозяину, его родным, адъютантам, а также индейцам и неграм, находящимся у него в собственности. Капитан копейщиков, нацепивший по такому случаю сапоги, шелковые рейтузы, парадный жилет и шпагу, церемонно поблагодарил гостя. Франсиско и Лоренсо, подслушивая за дверью, радостно переглянулись.

15

В Кордове было семь церквей. На центральной площади высился собор, а рядом с ним городской совет — так, словно церковная и светская власти мирно существовали бок о бок и не соперничали ни в чем. Кругом стояли высокие добротные дома, среди которых имелись и двухэтажные.

Свою оторванность от цивилизации жители города компенсировали заносчивостью и просто обожали бахвалиться знатным происхождением. Выглядело это весьма забавно: захудалые дворянчики и их супруги размахивали друг перед другом родословными, воображая себя перлами рода человеческого в краях, населенных индейским сбродом. Все свидетельства выглядели вполне правдоподобно, и никто не отваживался оспаривать их, боясь, как бы не изобличили его самого. Достоверных реестров не существовало, а состряпать какую-нибудь сомнительную грамоту не составляло труда. Мнимые аристократы по негласной договоренности охотно обходились без убедительных доказательств. Их буйная фантазия, подогретая амбициями, рисовала Кордову