Читать книгу "Смерть в объятиях прибоя - Дарья Александровна Булатникова"

было, — иронично удивилась Женя. — Ладно! Надеюсь, что у меня будет возможность оказать тебе аналогичную услугу и выслушать твои стенания.

— У тебя будет такая возможность, — торжественно пообещал он. — Как только у меня возникнет желание излить слёзы, я немедленно прибегу к тебе. Готовь жилетку!

ГЛАВА 6

Когда они вернулись в дом, то поразились странному уюту и какой-то не совсем уместной расслабленности, воцарившейся после того, как уехал Караваев. В библиотеке погасили свет, и сияние витража её двери перестало раздражать напоминанием о тягостных разговорах, произошедших за нею. В холле тоже выключили верхние лампы, оставив только бра, под которыми стояли все те же букеты неестественно свежих роз. Женя всегда умела почувствовать ауру дома, и аура Борькиной дачи ей нравилась, несмотря ни на что. Несмотря на то, что из гостиной раздавались повышенные голоса, и кто-то явно грохнул кулаком по столу.

А Палий подумал, что хоть и роскошный дом у Бориса, стильный, красивый и уютный, но все равно, их с Машкой деревянный, уже начавший темнеть от времени, но все равно добротный и теплый, ничуть не хуже. А тот, который он начал строить неподалеку, на берегу широкой реки, на крутогоре, поросшем полынью и кашкой, будет ещё лучше. Добрей.

Дверь распахнулась, и в холл выскочила Алина Ротман. На её смуглых щеках полыхали красные пятна. Едва взглянув на Палия и Женю, она исчезла в боковом коридоре. Голоса стали слышней, и они, переглянувшись, вошли в гостиную.

— А, вот и сладкая парочка явилась! — прошипела Надежда. — Нагулялись? А то тут такой цирк-шапито, смотрите, не пропустите!

— Наденька, ты бы остыла, что ли, — ласково ответил ей Палий. — Тебе злость не идет, желчь на цвет лица влияет.

Надежда фыркнула, но промолчала — почувствовала, что терпеть её выходки не собираются. Борис, до этого сидевший в кресле, задумчиво почесал нос, закатил глаза, встал и исчез вслед за женой.

— Что тут случилось? — тихо спросила Женя, подсаживаясь к Дине.

— Разборки устроили. Майор, разговаривая с Борисом, сильно интересовался историей смерти Кристины, Боря спросил Надьку, что она насочиняла про их отношения с Кристиной и зачем к ним приплела Вершинина. Ну и началось. Я уже и сама не понимаю, что же тогда случилось, ведь, вроде бы, мы договаривались больше об этом не вспоминать.

— Договаривались… — Женя поежилась.

Да что же это такое?… Она обвела взглядом сидящих с разными выражениями лиц однокурсников. Ольга, напряженная и подавшаяся вперед, словно хотела что-то сказать, да так и не решилась, Дина, грустная и отрешенная, кажущаяся слишком хрупкой в своем синем шелковом платье, Вася, угрюмый и красный, как рак. Только Гоблин оставался относительно спокоен. Исполнять его коронный номер с чтением газеты при таком освещении было невозможно, и он неспешно шуровал кочергой в слабом пламени камина. Но дров не подкидывал, а разбивал угли, словно торопя огонь поскорее догореть и погаснуть. Сидящая на корточках перед камином фигура выглядела гротескной, как готическая скульптура — прилизанные волосы, торчащие уши, сутулые плечи. Горгулья.

Женя всегда жалела Никиту, хотя он всячески демонстрировал, что ни в чьем сочувствии не нуждается. Но уже тогда, когда они собрались впервые в актовом зале института, поступившие на первый курс, гордые тем, что прошли немалый конкурс, она, заметив некрасивого и старающегося быть незаметным парня в сером костюме, с синим галстуком на белоснежной крахмальной рубашке, поняла, как тяготит того собственная внешность.

Обычно наружность человека играет в его жизни ровно настолько важную роль, насколько серьезно он к ней относится. Есть дурнушки, которые привыкли так себя преподносить, что их считают красавицами — та же Ольга с её простенькой мордашкой и невыразительными глазками, отродясь не появляющаяся на людях без тщательно продуманного макияжа, уложенных феном волос и гордо вздернутого подбородка. Ольгу всегда считали если не красоткой, то весьма и весьма симпатичной. После душа Ольга выглядит совершенно иначе, но кого это волнует?

Или Дина — почти идеальная фигура, роскошные волосы и глаза дикой лани. А ведь для того, чтобы это заметили окружающие, Жене и Кристинке пришлось устроить ей целый скандал и буквально вытряхивать затурканную дурацким воспитанием Динку из балахонов, сшитых бабушкой, потом впихивать в джинсы и майку и заставлять расплетать косы, стягивающие виски, словно лошадиная узда, и скрывающие от посторонних глаз каскад темных локонов. Когда Дина, сгорая от смущения, впервые появилась в новом виде перед лекцией по физике, парни разве только челюсти на тетрадки с конспектами не уронили. Да и девчонки остолбенели. А Борька Ротман минут пять мёл шляпой пол у ног сказочной красавицы.

Никита был некрасив непоправимо. Широко расставленные выпуклые и бесцветные глаз, нездоровая, изрытая какими-то мелкими шрамами кожа, волосы, которые, отрастая, превращались в сосульки, а коротко стриженные не могли прикрыть розовую, просвечивающую сквозь них кожу… Женя знала, что Гоблин одно время пытался заниматься в тренажерном зале, в надежде хотя бы фигуру чуточку изменить, но увы… Все те же сгорбленные плечи, непомерно длинные руки и косолапая походка. Однажды его назвали Квазимодо, и он жутко взъярился. Но прозвище Гоблин воспринимал вполне мирно, даже с некоторой гордостью. Может быть, потому, что его придумала Кристина?

Но характер у него был сильный. Такому только позавидовать можно. Гоблин предпочитал оставаться малозаметной тенью, умной и ироничной, всегда готовой принять участие в любой авантюре, но… на вторых, даже третьих ролях. Женя тогда думала, что если бы их компания отвергла Никиту, он окончательно превратился бы в мизантропа. Но Никиту безоговорочно признавали своим и с уважением относились к его желанию постоянно забиваться куда-то в угол. Он и в этом углу все равно был с ними. Каково ему было остаться одному, когда они разъехались после окончания института? Никита так и не женился. На её памяти он ни разу не осмелился открыто поухаживать за девушкой, даже намекнуть кому-либо из них о своей симпатии. Но ведь не железным он был, в конце концов. И не голубым, она иногда замечала, как он издали смотрел на Ольгу, Дину или Кристину. Просто он раз и навсегда решил для себя, что лучше даже не пытаться проявлять свои чувства. Потому что был уверен, что их отвергнут. Так что лучше молчать, чтобы не получить ещё один удар по самолюбию или плевок в душу.

Тут Никита обернулся и посмотрел на неё. Глаза его были печальными, словно у большой старой собаки. Жене стало неудобно, что она так в упор рассматривала его, наверняка он почувствовал.