Читать книгу "Магия слов. Используйте силу лингвистического интеллекта, чтобы управлять реальностью - Паоло Борзакьелло"

важное решение», – говорит он, нисколько не смущенный моим холодным приемом. Более того, такое ощущение, что он его даже не заметил. Господи, какой же он здоровый: жесткие черты лица, безразличный взгляд, под бородой читается квадратная челюсть. Но на меня не так легко произвести впечатление. Мне платят бешеные деньги не только за интеллект, но и за то, что я умею применять его в стрессовых ситуациях.

«Вопрос, с которым обратилась ко мне Лиза, не подлежит оглашению. Я с вами не знаком. Почему вы явились ко мне?»

«Я в курсе, зачем она тебя наняла». Он перешел на «ты», не спросив разрешения, и вена на моей шее запульсировала сильнее.

«Ладно», – обрубаю я, – «как бы то ни было, я не пророню ни слова на эту тему, разве что в присутствии Лизы и с ее прямого разрешения, Рафаил».

«Ну и не нужно», – наступает он (то, что я вижу сейчас – это взгляд, полный презрения?), – «меня не волнуют детали вашего договора».

«И что же тогда вы от меня хотите?» – Я сохраняю обращение на «вы», чтобы сохранить дистанцию.

«Я хочу, чтобы вы убедили ее сдаться. Хочу, чтобы уговорили ее отказаться от своей цели. Вы низшая раса, так и есть, но массовое уничтожение несколько усложнило бы положение на верхних уровнях, скажем так, системы. Семь миллиардов бесприютных душ это не пустяк. Лиза разозлилась, она не слушает доводы разума. И забывает, что потом разгребать-то все нам».

Мужик нордической внешности только что назвал меня, если я правильно понимаю, представителем низшей расы, что автоматически, на мой взгляд, определяет его в группу «minus habens»[6]. Судя по всему, мало того что сама Лиза с приветом, так и ее сотрудники не отличаются крепким психическим здоровьем, да еще страдают от серьезных когнитивных и поведенческих проблем. В тысячный раз я задаю себе вопрос, куда я влип. Либо это сумасшедшие фанатики, либо она – новый Чарльз Мэнсон, и способна убедить, что они на службе у всемогущего Бога. На секунду у меня пронеслась мысль: а что если это шутка, организованная какой-нибудь телепрограммой, чтобы посмеяться надо мной. Я знаю, что снимают такие шоу для слабоумных. Эта догадка заставила меня собраться. Если меня хотят разыграть, то буду вести себя безукоризненно. В итоге получится хорошая реклама. Но я тут же вспомнил о денежном переводе, совсем не шуточном. Видимо они играют всерьез. Секта идиотов? Свидетели Иеговы?

Разберемся. Пора задать пару вопросов.

«Рафаил, вы понимаете какие выводы можно сделать из вашего утверждения? Обычно, сталкиваясь с подобного рода высокомерием и наглостью, я даже не даю себе труда отвечать. Но раз уж речь идет о Лизе, а она особенная клиентка, я посвящу вам несколько минут своего времени. Во-первых, вы полагаете, что я в состоянии отговорить кого-то от выполнения своего намерения. На самом деле вы правильно считаете. Далее, вы полагаете, что Лиза действительно Бог и на самом деле обладает властью осуществить задуманное. Ну и последнее, самое интересное, вы полагаете, что мне зачем-то нужно с вами разговаривать. И вот это суждение уже очень далеко от истины».

Он слегка прищуривает глаза, ноздри раздуваются. «Наверное, он убьет меня одним ударом кулака», – думаю я. – «Или поразит ударом молнии. Или возьмет в плен и увезет на своем корабле викингов».

«Вы должны убедить ее отказаться от поставленной цели», – повторяет он, возвращаясь к обращению на «вы» (похоже, я восстановил свой авторитет). Я начинаю терять терпение.

Он встает и направляет на меня свой огромный указательный палец. Что, должен признаться, застает меня врасплох. Поэтому поднимаюсь и я. Чувствую, как пульсируют виски. Не будь между нами стола, я бы приблизил лицо к самой его морде, чтобы посмотреть в глаза, как Рокки Бальбоа сделал с Клаббером Лэнгом в драматическом финале «Рокки III». Не могу поручиться, что не вскочу на стол и не начну его лупить. Я дышу. Не обращаю внимания на его вытянутый палец и усиленно концентрируюсь на достижении спокойного состояния («Папа, ты хороший?»). Я знаю, что справлюсь.

«Вы хотите сказать, верите, что ваша хозяйка, она же моя клиентка, является самим Богом?»

Он слегка трясет головой, как будто удивляется моему вопросу.

«А кто же она, по-вашему? Насколько мне известно, планировалось поставить вас в известность. Лиза разве не сказала, кто она?» – Он выглядит искренне озадаченным.

«Да, конечно. И вы считаете, что достаточно мне сказать, чтобы я поверил в то, что так и есть на самом деле?»

Он переваривает. Обожаю вопросы, которые заставляют думать.

«Мне казалось, что вы знаете. Мы с братьями очень озабочены». Может ли быть, что я только что слышал, как тон его голоса изменился с агрессивного на неподдельно встревоженный? В любом случае, теперь, когда он упомянул своих братьев, становится понятно, почему все, с кем из них я встречался, кажутся мне викингами. Это семья волосатых и бородатых гигантов.

«Вы с братьями?»

«Да. С Уриилом вы познакомились. Я – Рафаил. Михаил упоминал, что вы пересеклись вчера утром. Есть еще Гавриил. Он не отличается терпением, поэтому послали меня. Надеялись, что мне удастся убедить вас отговорить… Лизу».

Гавриил, Уриил, Михаил и Рафаил. Четыре всем известных архангела. Наверняка розыгрыш. По-другому просто не может быть, кто-то надо мной издевается. Дорогая шутка, если только каким-то образом не подделали данные о моем счете, чтобы обмануть меня.

«Леонард, это не шутка, никто над вами не издевается, и баланс вашего счета соответствует действительности», – говорит мне Рафаил своим монотонным голосом. Он только что ответил на ряд моих вопросов, которые я не произносил вслух. Если бы я был героем фильма, на этом месте отпустил бы непристойную остроту или выкинул какое-нибудь коленце. Вместо этого у меня банальнейшим образом свело желудок, и в горле появилось ощущение, которое когда-то, в прошлой жизни, до того как я приобрел контроль над своей головой, я называл «паникой». Мальчик, которому кажется, что он задыхается в приступе астмы, время от времени напоминает о себе. Возможно, у меня на лбу даже пот выступил, уж не знаю почему. Моя рациональная часть, обожаемый мною неокортекс принимается проверять логические возможности, оправдывающие то, что только что произошло. Должно быть объяснение.

«Конечно, есть объяснение», – продолжает Рафаил, по-прежнему отвечая