Читать книгу "Долина теней - Alexander Blinddog"

лезли только какие-то глупые и вульгарные байки из армейской жизни, но ему казалось, что такие истории не для женских ушей. Она положила голову на подушку.

- Не знаю, - сказала тихо. – Что-нибудь. Что хочешь. Ты же служил в армии, да?

- Да, - одновременно смущаясь и злясь на себя за это, ответил он. – Десять лет.

- Так много. А почему ты больше не там?

Ему не хотелось отвечать, но она смотрела на него открыто и доверчиво, как ребенок. И он не смог сопротивляться вопросу в таких прекрасных глазах.

- Потом меня посадили на пять лет в тюрьму.

- А за что?

Она снова спрашивала не стесняясь, с прямой детской непосредственностью. Макс пробежался взглядом по комнате, будто ища поддержки в вещах. Совсем недавно он не ответил Гаю на подобный вопрос, но в разговоре с этой девушкой чувствовал непреодолимое желание быть искренним до конца.

- У меня была старшая сестра. Кэтрин. Родителей у нас никогда не было, и мы вместе росли в интернате. Для меня не было никого более близкого и родного, чем она. Всегда играли вместе, защищали друг друга. Потом, когда мне исполнилось пятнадцать, я завербовался в армию, а она переехала сюда, в Город. Мы списывались почти каждый день в течение девяти лет. А потом она пропала. Без предупреждения – просто перестала отвечать. Я слал письма и звонил, но все было бестолку. Пока однажды мне не прислали письмо от канцелярии армии. Мистер Валенштайн, официально извещаем вас, что ваш родственник К. Валенштайн был объявлен умершим. Примите наши соболезнования и назовите, пожалуйста, кого-то другого, с кем мы можем связаться, как с вашим контактом, в случае непредвиденных обстоятельств. И теде и тепе. Мою Кэти убили. И я не знаю кто. Я не мог спать спокойно по ночам, знаю, что какая-то тварь ходит безнаказанной. Крепко спит и сладко жрет. А моей Кэти больше нет. Я написал рапорт с просьбой о досрочном разрыве контракта – мне отказали - не прошло двадцать пять лет. Республика взрастила меня как машину для убийств и я должен был ещё пятнадцать лет отрабатывать вложенное в меня. Иронично, но я всегда, кажется, был плохим солдатом. Чего-то во мне не хватает для этого. В общем, когда мне отказали, я не знал, что делать. Внутри меня каждый день все сгорало от жажды найти и отомстить. От злобы и бессилия. Все было как во сне – когда вроде бежишь, но не двигаешься с места. И тогда один мой друг из офицеров мне помог. Он сказал, что единственный шанс досрочно разорвать контракт не умерев – совершить преступление, которое рассматривается по гражданскому кодексу, а не военному. Тогда это будет обычная тюрьма на пару лет, а не пятнадцать лет в штрафном батальоне. Я поблагодарил его за совет и угнал военный джип, дезертировав. Доехал до первого попавшегося поста полиции и врезал ни в чем неповинному полицейскому по лицу. За это меня и упекли. На пять. Наверное, надо было поискать какое-то другое преступление, может, дали бы меньше. Но иметь мозги – это не про меня.А теперь я свободен, да вот беда – с чего начать поиски убийцы, я и не знаю…

Он выдохся от такого длинного монолога и наконец посмотрел на Элис. Она крепко спала. Ему было интересно, что из его истории она ещё успела услышать. Хотя какая, впрочем, разница?Макс подоткнул ей импровизированное одеяло потеплее и снова откинулся к стене.

Когда Элис проснулась на следующее утро, мужчины окружили её, стараясь наперебой как-то развеселить. Богомол пообещал достать новые, самые модные протезы. Гай, не затыкаясь, травил истории, одна другой глупее и непристойнее. А Валенштайн ему постоянно поддакивал, пытаясь хоть в чем-то перестать чувствовать себя неловким чурбаном.

- Макс, - спросила Элис в минуту паузы. – А там, там… у риперов. Был там ещё кто-то живой кроме меня?

Он вспомнил шевелящиеся человеческие обрубки, один на другом, запах гнили, мочи и разложения. Затем то, как полицейские выносят только черные мешки.

- Я пытался связаться с кем-то из твоих, Эл, никто не отзывается, мне жаль, - быстро влез Богомол.

- Да, - соврал Макс. – Мне тоже показалось, что никого другого в живых там уже не было.

Элис всхлипнула.

- Риперы напали нас. Они же никогда не нападают на большие группы? Почему мы? За что? Никого из ребят больше нет?

Губы её дрожали, девушка вытирала пальцем слезы, сдерживаясь.

- У нас с ребятами была команда, - сказала Элис, обращаясь к Максу. - Мы выступали за сохранение экологии, за права животных, занимались спасением уличных котов и собак. Кому мы помешали? За что?

Казалось, она вот-вот сорвется.

- Прямо на нашей базе напали. Ворвались, начали всех хватать, бить. Как же страшно… А ведь меня там и быть не должно было. Мне позвонили и попросили забрать бездомного кота на восьмой улице. А я забыла сумку на базе. И только вернулась за ней – как всюду риперы… Я должна была умереть со своими ребятами…

Она, не сдержавшись, заплакала, отвернувшись к стене.

Мужчины смущенно переглядывались друг с другом, и даже такой болтун как Гай, не нашелся, что сказать.

Утром следующего дня Богомол извлек из дроп-бокса большую коробку. Его распирало гордостью и довольством. На вытянутых руках, преисполненный торжественностью, хакер принес её Элис.

- Это тебе, - сказал он, сияя, как начищенный ботинок.

- А что там?

- Сюрприз, - улыбаясь, ответил он.

Элис робко и недоверчиво начала надрывать упаковку. Ойкнула, закрыла лицо руками, пытаясь сдержать эмоции. Макс с любопытством заглянул внутрь коробки.

- Новые протезы для тебя, - гордо сказал Богомол. – Лучшие - последней модели, самые красивые в мире.

- Это мне? Правда?

- Точно. Подарок.

- Спасибо, - Элис вытирала накатывающие слезы. – Спасибо большое. Они же очень дорогие. Не надо было так разоряться. Правда, спасибо. Я не знаю, как тебя благодарить.

- Ай, да ладно, что там, - Богомол покраснел.

- Ты лучший друг, я так благодарна тебе, - Элис обняла его и поцеловала в щеку.

Макс никогда не считал себя знатоком человеческих эмоций, но даже он понимал сейчас, что совсем не эти слова ждал хакер.

- Кхм,