Читать книгу "Веледар - Александра Вайцеховская"

а наемник уже вспахивал податливый мох топорищем, рисуя круг, и шептал одними губами какую-то полузабытую молитву…

А потом она сидела на его коленях, сжавшись в комок, спрятав лицо в тонких ладонях, и он снова баюкал ее, ища глазами духа и держа наготове топор, но дух больше не приближался, только выл в верхушках деревьев.

Так прошел час, за ним второй. Ведьма в его руках обмякла, уснула, только длинные ресницы подрагивали от тревожных снов, а Вель слышал, как бьется ее сердце: так похоже на его собственное, такое… человеческое.

Летняя ночь была темна, но коротка, и когда поверх дубовых крон упали первые лучи солнца, Вель, наконец, закрыл глаза, опускаясь в мох, увлекая спящую Селену за собой. И долго гладил ее по волосам, прежде чем заснул сам.

Глава 8

Вель проснулся и растянул губы в улыбке прежде, чем открыть глаза. Солнце пекло сквозь веки, из чего он заключил, что они, видать, проспали почти до полудня…

Они? Вель вдруг понял, что уже не ощущает на своем плече тяжести, а под руками его только мох и палые листья. Распахнул глаза, резко сел и заозирался. Сердце пропустило один удар и упало куда-то в желудок, тревожно забившись уже там.

— Здесь я, — голос Селены прозвучал у него за спиной.

Наемник развернулся, отыскивая ее взглядом. Ведьма сидела неподалеку на земле, свежая, умытая, и расчесывала деревянным гребнем свои волосы, а они отливали золотом в солнечном свете.

— Ты… как? — он не нашелся больше, с чего начинать разговор.

— Бывало и лучше, — ответила она, на него не глядя.

— Ночью… Это леший был, да?

— Попридержи язык, накличешь. Хозяин это был лесной.

— Ты же вчера песню пела…

— Мне можно. А ты не поминай зазря.

— Хорошо, — кивнул он. — Не буду, — встал с земли, потянулся до хруста в спине. Рубаха от утренней росы липла к телу, и он стащил ее через голову. — Костер хоть можно развести?

Ведьма, наконец, взглянула на него из-под ресниц, взмахнула рукой, и в многострадальном кострище весело вспыхнуло пламя.

Они молчали. Вель сушил рубаху у огня, а Селена, завернув волосы в тугой узел, копалась в своей сумке, старательно ища что-то. Затем, не найдя, тяжело вздохнула.

— Случилось что? — осторожно спросил наемник.

— Случилось. Без денег мы остались. Хорошо хоть камни не увели.

— Так их же всех вчера… Поискать твой кошель надо.

— Не всех, — покачала головой ведьма. — Удрал один, молодой самый. Молодой, но не глупый. Обманул хозяина.

— А как его можно обмануть?

— Есть способы… Рубаху наизнанку вывернуть… Какая разница теперь?

— Да бог с ними, с деньгами, — легкомысленно отмахнулся Вель. — Главное, что мы живы остались.

— Если ты не заметил, то с серебром в кармане путешествовать сподручнее, — обозлилась ведьма.

— И что теперь? Горевать будем или проблему решать?

Селена покачала головой досадливо, будто ей приходилось объяснять простые вещи недалекому ребенку, и сердито швырнула свою сумку на мох.

— Мы сглупили с тобой, — раздраженно вздохнула она. — Разбойники эти, видать, часто здесь промышляли. Мост с реки неспроста пропал. Они разорили, а потом путников в лесу поджидали.

— Ну ты им задала жару. Впору идти в город, старосте на поклон, и просить награду за головы опасной банды. Только вот голов нет… Вообще ничего не осталось, видать л… лесной хозяин пожрал.

— Вот тут ты прав, к городскому старосте идти придется. Денег надо заработать хотя бы на ночлег.

— Силки стоит проверить. Авось, попалось пару зайцев, продадим.

— Что ж, ступай, — кивнула Селена.

— Со мной пойдешь, — решительно заявил Вель, натягивая на себя рубаху, которая уже высохла, да жаль, чище не стала… — Я тебя одну больше оставлять не собираюсь.

Может, ему только почудилось, а может она действительно вздрогнула от этих слов, но он в любом случае поспешил стыдливо отвести свой взгляд. Поискал глазами меч, так и брошенный вчера на земле, а затем пошел к лошадям.

— Ну что, родимые, натерпелись страху? — молвил он, подставляя ладони под мягкие лошадиные носы. — Я сам натерпелся. В каких только передрягах не бывал, а стоило с ведьмой связаться, как пошло-поехало: духи, домовые, цари лесные… К реке вас страшно вести, небось мавка привяжется да и утопит.

— Ты же не трус, наемник, — насмешливый голос Селены прозвучал рядом, и Вель обернулся. Она стояла так близко, что он мог ресницы ее пересчитать, если бы она ему позволила смотреть в ее глаза. Но она отвернула лицо, глядя в лесную чащу.

— Так ведь не за себя боялся, — проговорил он тихо, но она услышала, наморщила нос, хорошенький такой, слегка вздернутый, гордый…

— Какая разница? Договор у нас, забыл? Умру я прежде, чем ты к Агвиду в столицу меня отведешь, — умрешь и сам.

— Так ты думаешь, я из-за договора?

— А ты опять мне песню споешь о том, как за семь дней ко мне привязался? — спросила она. — Пошли силки твои проверять, да в город ехать надо. Дел у нас там много…

* * *

Он рассматривал меня непрерывно с тех самых пор, как мы выехали из леса на дорогу и двинулись в сторону города. Специально отстал, и теперь сверлил мою спину глазами так, что аж между лопаток зудело. А каждый раз, как я оборачивалась, смело встречал мой взгляд и белозубо улыбался, и я не находила, что ему сказать, а потому снова поворачивала голову в сторону дороги. Наконец, не выдержала, спросила, старательно добавляя в голос презрения:

— А что ты умеешь, наемник, кроме как топором махать да зайцев губить?

— Мы же уже это обсуждали, — он будто даже обрадовался тому, что я решила завести разговор, и быстро поравнял своего коня с моим.

— Нам деньги нужны. Зарабатывать умеешь, или мне одной придется?

— Тебе не придется, я заработаю.

— Языком чесать будешь? В городе праздник сегодня, паяцы нарасхват.

— Ох, если бы мне за речистость мою платили, — он мечтательно закатил глаза в безмятежно-голубое небо и цокнул языком. — Я бы тогда… ух!

— Ух?

— Ага! Сперва купил бы самую большую бочку, какая есть. Залил бы ее медом под завязку, и в том меду утопил бы твоего ярла, а труп потом на съедение муравьям.

— Избавь меня от подробностей, — поморщилась я.

— А еще, — вдохновенно продолжал наемник. — Терем бы себе выстроил огромный, завел бы конюшни, девок красивых в услужение. По двору бы своему расхаживал в щелках да жемчугах заморских. А тебе купил бы нарядов разных и камней самоцветных, а не этой твоей гальки…

— Что бы ты в камнях понимал, чучело, — я отчаянно сражалась