Читать книгу "Дядя самых честных правил 6 - Александр Горбов"

двух лицах, — интересно. Ну да твоё дело, тебе жить.

Он развернулся и, не оборачиваясь, пошёл в сторону усадьбы. А я пожал плечами, двинулся переодеваться — осеннее утро не лучшее время для прогулок в мокрой одежде. Сейчас хотелось только натянуть сухое и выпить горячего чаю. Но одна мысль колола иголочкой и не отпускала: кто стучал в бубен, когда монах стоял рядом со мной в ручье?

Глава 9

Дыхание и новости

Весь день Таня спала. Спокойная и умиротворённая, улыбаясь во сне, словно ангел. Я тоже после бурной ночи весь день клевал носом, ничем особо не занимался и рано отправился на боковую. Только Кижу испортил отдых — велел ехать в Муром и узнать, как дела у Марьи Алексевны и что там с нашей рыжей беглянкой. И нечего было кривиться: он всё-таки мертвец и устать не может в принципе.

А вот на следующее утро я проснулся рано, бодрый и полный сил. Часов в шесть утра уже спустился в столовую и попросил подать мне кофий. Ёшки-матрёшки, хорошо-то как! Сидеть у себя дома, никуда не спешить, ни от кого не убегать, не копаться в чужих замшелых тайнах и просто наслаждаться уютом. Слово даю — разберусь с оставшимися проблемами, вернусь в усадьбу и буду месяц заниматься только мелкими делами, ездить к соседям и ходить на охоту. Хоть зайца какого-нибудь добуду, а то как ни попаду в лес, то волков-мутантов отстреливаю, то Боброва от недоразвитых динозавров спасаю, то бегаю от монаха, вообразившего себя шаманом.

— Доброе утро, Константин Платонович! Не помешаю вам?

В дверях гостиной стояла улыбающаяся Таня.

— Доброе утро, Танечка. Нет, конечно. Будешь кофий?

— С удовольствием, Константин Платонович.

Выглядела она замечательно, будто и не было этих дней с жаром, лихорадкой и «родами» Таланта.

— Разреши за тобой поухаживать.

Я поднялся навстречу девушке, пододвинул ей стул и налил кофия.

— Булочку? С корицей, ещё горячую.

— Не откажусь.

Мы встретились взглядами, и Таня снова улыбнулась. После ночного ручья между нами протянулась тонкая ниточка взаимопонимания, не требующая слов. Я чувствовал её настроение и одновременно читал в ней своё отражение. Очень странное ощущение, должен вам сказать.

— Хо-хо! Вот вы где, — в столовую бодрым шагом ворвался Лукиан, перебив аромат кофия и сдобы запахами рябиновки и нюхательного табака. — Так-так-так, сейчас посмотрим!

Он подошёл к Тане и склонился над ней. Не спрашивая разрешения, заглянул ей в глаз, ощупал пальцами голову, неделикатно потискал уши, заставив девушку пискнуть.

— Очень хорошо! Можно даже сказать, отлично! Талант прижился и будет постепенно проявляться.

Монах обернулся ко мне, ткнул указательным пальцем и строго заявил:

— Дыхательными упражнениями занимайся с ней, отрок. Помнишь? Вот и чудно.

Ухватив пятернёй с блюда несколько булок, Лукиан также порывисто выкатился из столовой, оставив нас с Таней в некотором недоумении. Тоже мне, явление сумасбродного монаха-лекаря народу. Хоть бы поздоровался, что ли, а то ходит, как у себя дома. Надо будет у него уточнить, не закончилось ли моё обучение и когда он обратно в свой монастырь собирается.

— Константин Платонович, — Таня с крайним удивлением уставилась на меня, — а я что?.. Это самое… У меня Талант? Откуда⁈ Почему⁈

— От матери,— я выбил пальцами по столу дробь, подбирая слова. — У орков случается передача Таланта по наследству. Так получил его я от Василия Фёдоровича в своё время. А теперь и тебе выпал удачный шанс.

— Я…

Таня сжала губы и задумалась. Было видно, как в ней борются разные чувства: от грусти с тоской до негаданной радости. Пожалуй, даже мне было бы сложно разобраться с собой в такой ситуации. А вот Таня, напротив, справилась очень быстро.

— Мне жаль маму и то, что мы познакомились с ней так поздно, — Таня удержалась от слёз и гордо вскинула голову. Но голос у неё дрожал, несмотря на старание держать себя в руках. — Её Талант как прощальный подарок, на память. И я не собираюсь от него отказываться. Что там за упражнения?

— На дыхание, пока Талант полностью не проснётся в тебе. Начнём завтра, как ты придёшь в себя.

— Не надо ждать, я себя хорошо чувствую.

Как она ни пыталась улыбаться, было заметно, что ей горько. И об упражнениях она просила, скорее, чтобы отвлечься от тоскливых мыслей.

— Тогда допьём кофий и пойдём. Только оденься по-мужски, в платье тебе будет неудобно.

* * *

Уже через час мы пешком прогуливались к моим «тренировочным» камням. Хотя какие они теперь мои? Здесь занимался не только я, но и Диего, Ксюшка, немного колдовал Лукиан, когда думал, что его никто не видит. А теперь станет тренироваться и Таня. Интересно, что произойдёт с этими камнями через год-другой? Они ведь впитывают эфир и некоторые эманации магов. Не получится ли здесь какое-нибудь загадочное место силы? Или, наоборот, очень странное место, где метрики магии плывут, а время делает петли? В Сорбонне до меня доходили слухи про подобные «поляны чудес» в старых родовых гнёздах аристократов. Но увы, без каких-либо подробностей — дворянские роды не выдают своих секретов. Так что придётся проверять на собственном опыте.

— Константин Платонович…

— Таня, пожалуйста, когда мы наедине, называй меня по имени. Давно пора, между прочим.

Девушка глянула насмешливо и кивнула.

— Если ты просишь, то пожалуйста. Скажи, что меня ждёт дальше? После этого всего…

— А чего ты сама хочешь?

На несколько мгновений она задумалась, а затем тряхнула головой.

— В Петербург я точно не хочу. Дворец, где мама умерла, такое страшное место, до сих пор от него мурашки. Хочу учиться магии…

Таня остановилась, протянула руку и ладонью коснулась моей щеки.

— И тебя. Этого мне будет достаточно.

Встав на цыпочки, девушка несмело поцеловала меня, будто боялась отказа. Я обнял её и ответил так, чтобы никаких сомнений у неё не осталось. Но рассказывать о клятве и обещании через три года устроить её свадьбу не стал. У неё и так сейчас много поводов для переживаний, нечего добавлять ещё один. Придёт время, там и разберёмся, что к чему.

— Значит, так и будет. Я не собираюсь отправлять тебя в столицу или отдавать кому-либо.

— Это всё, что я хотела услышать.

— Только придётся тебя замаскировать, чтобы никто не догадался, кто твои родители.

— Э… Заколдуешь, чтобы лицо другое было?