Читать книгу "Незримый фронт. Сага о разведчиках - Андрей Юрьевич Ведяев"

«Голос Америки».

В декабре 1973 года в Париже вышел «Архипелаг ГУЛАГ». Первым об этом мне поведал Валя, глаза его светились от восторга. Я тогда не придал этому особого значения — меня больше занимало, где достать последний альбом Led Zeppelin «Houses of the Holy» того же 1973 года. А тюремно-лагерный фольклор представлялся мне чем-то вымученно пошлым. Другое дело сейчас. Сегодня Солженицына изучают в школах и называют русским классиком. А осенью 2018 года ему даже открыли памятник — в центре Москвы, недалеко от дома моего друга Валерия Юрьевича Киселёва, ныне секретаря Союза писателей России, полковника запаса, ветерана группы специального назначения КГБ СССР «Вымпел». Когда мы заговорили с ним о Солженицыне, он показал мне свою рукопись, которую начал задолго до этого, изучая творчество Солженицына в… тюремной камере. После некоторых раздумий я написал предисловие к этой рукописи «Очерк по итогам открытия памятника А.И. Солженицыну в Москве. Опыт художественного исследования в 2018 году писателя В. Киселёва книги Александра Исаевича Солженицына “Архипелаг ГУЛАГ 1918–1956”» и опубликовал ее в газете «Завтра» под заголовком «Расколотый материк».

Как пишет Валерий Киселёв, «Солженицын и есть один из тех главных генералов, победивших Советский Союз. Генерал Идеологических войск. У меня с Александром Исаевичем … много общего, несмотря на полную, кажущуюся, несхожесть… Он и я воевали; он и я были в эмиграции за пределами России; он и я сидели в тюрьме; он и я писатели…»

Но Валерий Киселёв, как человек военный, да к тому же еще и чекист, сразу подмечает главную нестыковку в изложении Солженицына, который пишет: “Вооружённых наших соотечественников, поднявших оружие против своей Родины… было не менее 800 тысяч! 800 тысяч советских граждан входили в боевые организации, целью которых была борьба против советского государства…” А это означает одно: «На советское государство действительно напала внутренняя контрреволюция. И государство защищалось с помощью спецслужб НКВД, СМЕРШ и патриотически настроенных граждан, которых назвали обидным словом “сексот”. Может быть, надо было сдаться? Чего это вдруг государство решило защищаться… Да, и ещё по поводу количества всех репрессированных. Солженицын приводит какие-то невообразимые цифры — миллионы… А у меня засела в голове цифра из недавно раскрытых архивных данных: всех приговорённых к исключительной мере (расстрелу) за период с 1919 до 1953 года было 600 тысяч… Как вам такая цифра? Конечно, цифра огромная. Но — эта цифра с поля боя, где и одни, и другие воюют не на жизнь, а на смерть».

А чуть раньше Солженицын рассказывает о хорошем парне, с которым они вели долгие политические беседы в камере на Лубянке — Ю. Евтуховичем. Оказывается, этот друг-сокамерник — один из преподавателей школы абвера, трудился в ней аж два года и забросил в советский тыл сотни диверсантов: «Он — кто? Невинно репрессированный? Герой, заблудившийся за кого воевать? Ведь для таких, как Евтухович и ещё 800 тысяч явных врагов, власовцев, и строился ГУЛАГ — еще до нападения фашистов на СССР…»

Кроме того, «занятно, что Солженицын категорически отрицательно настроен против повести Михаила Шолохова “Судьба человека” (ниже я расскажу почему. — А. В.). Для всех нас известная история пленного Ивана Соколова и его побега… Так вот: Александр Исаевич говорит: “Чушь, выдуманная полностью галиматья, которой в СССР быть не могло… Ивана должны были посадить в ГУЛАГ и на этом — вся правда жизни…”»

В результате «главное различие моей позиции и позиции Солженицына — в том, что Александр Исаевич утверждает: “Сталин виноват в том, что, борясь за Советскую власть против шпионов и врагов, он заодно уничтожил тысячи невиновных, чтобы поймать и наказать одного реального врага!” Если это так, то это ужасно! А если на тысячу врагов было несколько случайных и невиновных?.. Поэтому книга из художественного повествования превращается в публицистику, исследование. И, следовательно, на первое место выходят факты, цифры, правда реальных событий, а не вымысел автора и тюремно-лагерный фольклор. Но автор “Архипелага” по-прежнему убеждает всех, что советский народ находился в большевистской неволе: в городе мол рабский труд на заводах и фабриках, в деревне — колхозный плен, трудодни, полный беспредел НКВДешников. Солженицын уверяет, что этот народ был готов взять в руки оружие во время войны с фашистами и восстать против советской неволи… Кстати, на это рассчитывал и Гитлер… Проблема в том, продолжает Солженицын, что Гитлер недостаточно опирался на предателей режима СССР. “Не разглядел! — говорит Солженицын, — а то бы Сталин проиграл…”»

Это уже измена. Личность Солженицына трансформируется настолько, что «во время войны против страшного врага у него в личных вещах органы госбезопасности находят тезисы планов Троцкого по свержению власти, рассуждения в письмах к товарищу, что нами управляют неправильно, жертвы огромные в войне… Ну кому, как не капитану артиллерии, со своей позиции недалеко от деревни Глупово виднее, как управлять фронтом и государством…»

Но оказалось, что позиции возле деревни Переделкино очень даже подходят, чтобы управлять государством. 12 февраля 1974 года Валя влетел в класс с дикими глазами и сходу сообщил мне, что Александра Исаича арестовали чекисты. А надо сказать, что, несмотря на нашу дружбу, он не знал, что мой отец работает в КГБ — более того, в непосредственном окружении Андропова. По словам Вали, прощаясь, Солженицын оставил ему свой «кожушок» — длинный овчинный тулуп до пят. Сразу после уроков мы бросились на электричку и до вечера по очереди надевали «кожушок», доехав в нем аж до Киевского вокзала и назад до Переделкино.

На следующий день, по словам Вали, «кожушок» упоминался в сообщении «Голоса Америки», который закончил свое посвящение Исаичу песней Окуджавы:

Потому что, виноват, но я Москвы не представляю,

Без такого, как он, Короля…

По моим наблюдениям, подлинным духовным лидером этого клубка диссидентов была Лидия Чуковская. Еще до высылки Солженицына, 9 января 1974 года, она была исключена из Союза писателей, на её публикации в СССР был наложен полный запрет. Этим событиям посвящена ее книга «Процесс исключения. Очерк литературных нравов», изданная в 1979 году в Париже, которую она писала вместе с мамой Вали Юмашева — Фаиной. В своём дневнике Чуковская так описывает происходящие в те дни события:

«30 декабря 73, воскр., среда. Гнусный год кончился великим событием: во Франции вышел “Архипелаг ГУЛАГ” Солженицына. Первые 2 тома. Что бы ни было дальше — великое событие совершилось.

Что теперь они сделают с А.И.? Лишат гражданства, вышлют?

А.И. страшно возбужден и счастлив. Ловит все передачи (Би-би-си, “Голос” и “Немецкую волну”). “Как они хорошо