Читать книгу "80 сигарет - Генри Сирил"

чтобы задать один-единственный вопрос.

И его вполне устроит ложь. Только качественная, убедительная ложь. Убогое вранье он принять не сможет, как бы ни хотел. Он вернулся за ложью, потому что неожиданно для себя с горечью осознал одну вещь: если он потеряет Нину, он потеряет только что найденный смысл своей бестолковой жизни, которая до встречи с этой девушкой казалась ему единственно возможной.

У него еще будет время подумать об этом как следует, а пока…

Он вернулся, потому что ему нужно задать вопрос.

– Я… кхм… я это… я вернулся, потому что мне нужно задать тебе один вопрос.

И услышать ложь.

– И не вздумай мне врать, поняла?

Нина вскинула бровь.

– Я думала, ты хотел извиниться.

– Извиниться?! Я?! Ты че, правда не догоняешь?! То, что ты собиралась сделать… ну, то, что… короче, это неправильно. Это блядский поступок! А бляди – это… ну они и есть бляди! И, короче, отношение к ним соответствующее! Вы тут уже совсем ебанулись на этой воле?! Насмотрелись своих пидорских фильмов, а теперь сосете и лижете друг у друга, как шлюхи дешевые! Ты же будущая мать! Тебе этими губами ребенка своего целовать! Бля, да если вообще по понятиям разобраться, я даже разговаривать с тобой не должен! А я разговариваю!! Я, сука, разговариваю!! Потому что… потому что…

Токарь понял, что слишком разошелся. Речь была сбивчива. Он замолчал. Запустив обе ладони в короткий ежик волос на своей голове, провел ими ото лба к затылку, а затем резко обратно, словно хотел стряхнуть с волос воду.

– Ладно, – продолжил он, немного успокоившись, – ф-у-у-у-ух, короче, ты… ты делала так раньше?

Нина вставила в рот сигарету, которую она все это время держала в руке. Взглядом попросила прикурить и сказала:

– Ты имеешь в виду, делала ли я хоть раз в своей жизни минет?

– Ты че, дрочишь меня, что ли?! – снова психанул Токарь и, размахнувшись, выбил сигарету из губ Нины. – Да, блять, я спрашиваю тебя именно об этом! Я спрашиваю, сосала ли. Ты. Хуй?!

К его удивлению, это не произвело никакого эффекта. Нина по-прежнему оставалась невозмутимой. Даже когда его огромная ладонь просвистела в сантиметре от ее лица, она не шелохнулась. Лишь гневный прищур стал более выразительным.

Но вдруг лицо девушки изменилось. Злоба в ее глазах, которая минуту назад заставила Токаря колебаться, сменилась тревогой.

Только сейчас она заметила, что белый минивэн продолжал стоять на месте.

* * *

Вы, наверное, обо мне уже и забывать стали.

Простите, я задремал. Денек выдался поистине сюрреалистический. Плюс нервы. Страх. Долгое сидение в одной позе. Полумрак. Неудивительно, что я отключился. Взглянем на часы. Ого! Уже второй час. Скоро обед. Только вот есть совсем не хочется. Как-то не до еды мне.

Я закурю, с вашего позволения.

У-у-у-ф… Ф-у-у-у…

Отлично.

Вообще-то сигареты здесь не положены. И часы тоже. Но только не в моем случае. Меня закрыли тут не в наказание, а наоборот – во спасение. Так сказать, «провели по безопасности». А если говорить проще, сотрудники администрации (назовем их привычным вашему уху словом «надзиратели») с боем вырвали меня из лап разъяренной толпы ублюдков, собиравшихся разорвать меня в клочья, и спрятали в этом прекрасном месте. Хотя бы на время. Поэтому ни часы, ни сигареты у меня не изъяли. А дальше начнется старая песня. Скоро сюда приедут штатные оперативники, психолог, помощник начальника колонии, начальник санчасти. Все они будут расспрашивать меня, «зачем» да «почему». Потом станут думать, что делать со мной дальше. Решат пока оставить в этой камере, а сами начнут готовить документы для этапирования меня в другой лагерь. Но для этого нужно время, и немало. А у меня его нет. Они достанут меня и здесь. Я должен валить отсюда немедленно, прямо сейчас. Спецэтапом. И не абы куда, а непременно «на больничку».

ЛИУ – лечебно-исправительное учреждение – это единственный лагерь, в котором по их сраному кодексу запрещено проводить карательные меры. Ну, может быть, пересчитают мне ребра, но не более.

Вам, наверное, интересно, чего же это я натворил, что оказался в таком положении? Ну и смеяться вы будете, когда я вам расскажу. Готов спорить, вы просто лопнете со смеху.

Глава 13

Сидя в заведенной машине, супруги с сильным беспокойством наблюдали за ссорой между Ниной и подъехавшим мужчиной. Когда тот выбил сигарету изо рта их новой знакомой, мужчина и женщина испуганно переглянулись.

– Рома, он ее ударил!

Женщина схватилась за дверную ручку, намереваясь немедленно вмешаться, но муж остановил ее.

– Оставайся в машине.

– Но мы должны…

– Разумеется. Но ты сиди тут. Я попробую успокоить его.

– Ром, а может, полицию вызвать? – испугавшись за мужа, неуверенно произнесла женщина.

Глава семейства склонил голову набок и посмотрел на жену таким взглядом, каким смотрят на наивного ребенка.

– Ну какая полиция, Тань.

Он вышел из машины. До его слуха долетел страшный бас разгневанного незнакомца: «Я, блять, тебя по-русски спросил! Для меня это важно!»

В школе Рома увлекался велосипедным спортом и фотографией. Сейчас он искренне сожалел, что не отдал предпочтение боксу или чему-нибудь в этом роде.

– Рома, – окликнула его жена.

– М?

Женщина колебалась. То, что она собиралась сказать, казалось ей дикостью.

– В багажнике… есть домкрат.

Рома кисло дернул щекой.

– Ну и что мне с ним делать? Пересядь за руль на всякий случай.

Он с трудом припомнил, когда дрался в последний раз. Кажется, в школе. Какой, к черту, домкрат. Ударить тяжелым куском железа человека? Конечно, нет. Разве что захватить его для устрашения. Но в данном случае это вряд ли сработает, нечего и пытаться, только хуже будет. Рома не был ни трусом, ни наивным простофилей, он просто адекватно оценивал ситуацию: пухлый, в очках, «интеллигентишка»… С домкратом. Хорошо, что не взял, а то им бы и получил. Пришедший с домкратом от домкрата, как говорится, и погибнет. Тьфу, что за чушь лезет в голову.

Но не вмешаться Рома не мог. Бог знает, на что этот урод способен. Девушка была перепугана. Она смотрела на Рому умоляющим, полным отчаяния взглядом.

Ладно, будь что будет.

– Эй, вы! – как можно суровей обратился он к Токарю и внутренне скривился, как от горькой пилюли. Ну что за «вы», идиот несчастный! – Прекрати немедленно.

Токарь обернулся.

– М? Ты че, животное. Ты откуда высрался? Пошла на хуй отсюда, дура, пока я тебе ебасосину не разнес.

От волнения и страха во рту у Ромы пересохло. Но он не уходил.

– Я сказал, оставь ее