Читать книгу "Горец - Валентина Кострова"

— Но это ж формально.

— Вот давай и будем придерживаться формальности, секс только усложнит все. Ты совершаешь поступки, не думая, каким боком тебе выйдет твоя импульсивность.

— Господи, если ты переживаешь, что я внезапно воспылаю к тебе любовью, то будь спокоен, я не подвержена этой романтической ерундистике.

— Это хорошо, — убирает руки и делает шаг назад, а я тянусь за ним, как привязанная. — Ужин тебе принесут в комнату, не напрягай ногу. Будет болеть, завтра съездим в больницу.

— Спасибо за заботу, — скрещиваю руки на груди, насмешливо смотря на Давида. Задел. Даже обидел своими опасениями. Влюбиться в него мне не приходит в голову, даже во сне такое не приснится, а вот то, что он мне нравится, как мужчина, я не отрицаю.

Он смотрит на меня несколько минут, думает о своем, и мысли не особо приятны, потому что хмурится, поджимает губы. Ну и пусть хмурится дальше, создает себе морщины, меня это совершенно не касается. Возвращаюсь на кровать, ложусь, Давид сразу же оставляет меня одну.

Завтра точно напишу папе. Все объясню. Извинюсь за беспокойство.

Ужин мне приносит девочка, молчаливо ставит на поднос на кровать и уходит. Вечер мой проходит без происшествий и скучно. Смотрю по телевизору сериалы, нетерпеливо поджидая момента, когда можно будет закрыть глаза и проснуться уже в следующем дне.

Футболку мне заносит та самая девочка, что приносила ужин. Мне повезло, что в комнате была личная ванная, переживала, что придется пользоваться общей на этаж и занимать очередь.

Перед сном вспоминаю идиотскую примету: «на новом месте приснись жених невесте». Вот придет дурость в голову, а потом крутись всю ночь, но все же тишина, свежий воздух, переизбыток событий за день делают свое дело: я засыпаю. Приснился Давид. Это я четко запомнила, но сон был какой-то тревожный, беспокойный и мутный. Запомнила только, что возле меня терлась черная кошка, а потом больно укусила за руку. Надеюсь бешенством не заразила.

11

* * *

Так хорошо я не спала сто лет, как бессмертная красавица, тьфу, спящая. Только разбудил меня не поцелуй красивого принца, а какая-то движуха во дворе, возмущенные голоса. Приподнимаюсь на кровати, прислушиваюсь. Говорят быстро, эмоционально и непонятно. На часах девять. Для меня рань, раньше одиннадцати никогда не вставала. Голоса все громче и сразу же становятся тише, движимая любопытством, встаю с кровати. Нога не болит, лишь при хождение тупая боль, но жить буду. Крадусь к лестнице.

— Это перебор, мама!!! — странно слышать "мама" от мужского баса явно взрослого мужчины. И я этот голос слышала. Напрягаю память, она сонно мне выдает летящей строкой «папа Давида». Ух, кажется, сейчас будет жарко.

— Перебор то, что продолжаешь указывать ему делать то, что хочешь ты. Достаточно, Рашит! У тебя есть Мухаммед, вот и руководи им, а Давида оставь в покое!

— Он мой сын!

— Он мой внук! — бабуля молодец, своих в обиду не даст, и кажись, этот бой сынуля проиграл.

— Ты ведь не позволишь ему жениться на этой нечисти?! — скрипнула зубами, жаль, что не мне говорит, я бы не промолчала.

— Более того, благословлю, не позволю тебе встать на пути к счастью, итак он многое из-за твоих амбиций пережил, — все больше и больше люблю эту бабулю, хоть правда замуж выходи ради неё.

— От меня такой чести не дождется, но сдается мне, что ты вновь его прикрываешь, чтобы мне сорвать помолвку! Где он?

— Как и положено новобрачному, спит со своей суженой, — это бабулик погорячился, не собираюсь поддерживать этот бред. Я ж хрен знаю, где спит Давид, а судя по шагам, его отец хочет убедиться своими глазами.

Бегу в сторону своей комнаты. Конечно, было бы прикольно увидеть лицо главы семьи, когда он обнаружит своего сына с «нечистью» в одной кровати, бабушка Тамара определенно хочет попортить настроение своей кровиночке, но…блять, тогда действительно придется выходить замуж за Давида. Шутка уже давно не шутка, пора прекращать этот балаган. Только вот вспоминаю слово «помолвка», мне становится жалко Давида, его видимо вновь хотят женить против его воли. На суке Милане что ли? Теперь примерно понимаю, почему он о первой жене не говорит, видимо не стерпелось и не слюбилось.

Маршрут моего следования меняется, наобум открываю соседнюю дверь и чуть не визжу от радости. Вот так везение. По темноволосому затылку понимаю, что это Давид. Обращаю внимание на прикроватную тумбочку. На цыпочках подхожу, вытягиваю шею, всматриваясь в листы и задерживаю дыхание. Никогда не думала, что карандашом можно достоверно изобразить человека. Давид нарисовал меня в профиль. Упрямо вздернут подбородок, ироничная улыбка на губах, вызов в глазах. Предаваться размышлениям, почему он вдруг решил марать бумагу моей персоной некогда, тяжелые шаги направляются сюда. Юркаю к Давиду, прижимаясь к его теплому телу, обнимаю за талию.

Ебушки воробушки, он не врал, говоря мне, что спит без одежды. У меня есть секунды, чтобы достоверно изобразить, чем мы занимались ночью. Возможно, я потом пожалею об этом, но стягиваю с себя футболку. Теперь с гулко стучащимся сердце жмусь к мужскому боку, опуская одеяло до пояса. Прикрываю глаза, напрягая слух. Вот открывается дверь, заходят. И тишина.

— Я ж всегда говорю правду, Рашит, — в голосе бабушки торжество. Давид шевелится, поворачивается в мою сторону. Мы одновременно открываем глаза. Ну… подыграй еще раз, спасаем же твою шкуру от очередной навязанной женитьбы.

Понимаю, что он до конца не проснулся, поэтому вряд ли осознает, что делает. Его губы накрывают мои, рука обхватывает грудь, а еще доброе утро ниже пояса. Я самозабвенно отдаю себя в поцелуе, теснее жмусь к нему. Надеюсь, все выглядит достоверно. Хотя куда еще достовернее, язык во всю переплетается с моим языком, пальцы теребят сосок, а между ног у меня становится неприлично влажно и жарко.

— Давид! — папаша шипит змеей, совсем потеряв чувство такта. Давид вздрагивает, смотрит на меня в упор, не шарахается в сторону. Его рука медленно сползает к талии и так же медленно натягивает на меня оделяло, скрываясь наши тела от посторонних глаз.

— Доброе утро, отец, — в голосе сталь, упрямое выражение лица. Ох, опять столкнутся лбами. Присаживается, опираясь на спинку кровати. Я осмеливаюсь кинуть осторожный взгляд в сторону дверей. Бабулик явно довольна, незаметно кивает мне головой. Догадалась, что я подслушивала.

— Ты ж говорил, что это шутка!

— Я передумал, — обнимает меня за плечи одной рукой. — Любовь.

— Любовь? Какая любовь? Вы едва друг друга знаете!

— В процессе совместного житья в браке узнаем по полной программе друг друга.

— Ты… — отец Давид хватает ртом воздух, краснея на глазах. Я с беспокойством смотрю на холодное лицо своего «жениха». Ему не страшно, что папашу может сразить удар?

— Он ругается? — с опаской смотрю на разразившегося потоком непонятной мне речи Рашита как его там.