Читать книгу "Драгоценная ты - Хелен Монкс Тахар"

Я пила и без умолку трещала о себе и своей жизни, а ты совершенно трезво наблюдала. Я накачалась джином и чего только не понарассказывала о себе: и неприглядные истории с работы, и интимные подробности личной жизни. Ты без конца подливала мне, а к своему бокалу и не притронулась. А вдруг ты одна из тех правильных двадцатилеток, которые не пьют, чтобы встать со свежей головой и все подряд оптимизировать? Или поскромничала, потому что не в состоянии заплатить? Или есть другая причина? Мне снова стало тревожно. Я не знала, чему верить — твоим словам или своим ощущениям. Однако я чувствовала близость с тобой, от которой не хотела отказываться.

И все же я была смущена и растеряна. Во мне ворочалось ужасное предчувствие (верное, как потом оказалось) — ты желаешь мне зла, пришла меня уничтожить и знаешь, как именно. Я поняла: ты видишь меня насквозь. А я снова так и не узнала о тебе ничего.

Больше я не сказала ни слова, мы расстались, и я, вместе с остальными подвыпившими посетителями пабов на Боро-маркет, поплелась к Лондонскому мосту, злая и одинокая. Прежде чем развернуться и пойти в другую сторону, ты какое-то время смотрела мне вслед. Я чувствовала это кожей.

Да, Лили, я знала, что наша встреча не к добру; я и так уже рассыпалась на части, а ты помогла довершить процесс. Но какова бы ни была причина твоего интереса ко мне — все же это был интерес.

Меня заметили. Разглядели. Появился человек, с которым можно поговорить, встретиться в выходные, рассказать о наболевшем…

Хорошо, раз ты выспрашиваешь и лезешь в душу, я отвечу тем же. Бороться я умею, Лили.

И еще кое-что. Мне показалось, я тебе искренне нравлюсь. Хоть это и не входило в твои планы.

Лили

6 марта

По стаканчику?

«Ценю ваш шоколадный оттенок». Шоколадный оттенок! Серьезно? Совсем с ума сошла женщина! Говорит про шутки, «понятные двоим». Ненавижу высказывания из серии «я, конечно, не расист, но…» или оправдания в духе «что такого, я всего лишь пошутил». Люди ее поколения часто грешат подобным.

И все равно ее глаза — небесной голубизны — очаровывают, не могу оторваться. Она это чувствует. Ей приятно.

Пригласила ее выпить, и — бог ты мой — любит же она поговорить: про гражданского мужа, про депрессию, про все на свете. Монолог сумасшедшего — я только изредка подкидывала вопросы. Должна признать, мне нравится за ней наблюдать: она рассказывает, голубые глаза наполняются воспоминаниями, а иссиня-черная прядь то и дело падает на лоб. КР все еще красавица, хотя и не признает этого.

Мне нравится ее слушать, несмотря на то, что иногда она говорит ужасные вещи — даже не подозревая, что это недопустимо, — «пока не переведутся бесплатные стажеры, жить можно». Думает, что оказывает нам услугу. Мы для нее — никто, нас позволено оскорблять, использовать.

Впрочем, время от времени в ее словах проскальзывает что-то настоящее — капельки правды в море вранья.

С КР мне трудно сдерживаться. Прежде со мной такого не было — только с Рут. Никому, кроме Рут, я не открывала душу. Рут я рассказывала обо всем: что со мной сделали мама и Джемма, что сделала я другим людям. Рут готова была выслушать, и я все-все ей выкладывала.

КР я бы тоже многое поведала. Правда. А сегодня мне захотелось узнать ее поближе. И я стала подливать ей в бокал.

Я решила напоить ее и посмотреть, кто же скрывается за крутой рокерской кожанкой. Напоить удалось — под конец она еле на ногах держалась. Рухнула бы, если б не я. Я едва успела подхватить ее под локоть. Зачем? Могла ведь и не беспокоиться. Пусть бы себе падала. Невероятно — почему я вдруг решила ее спасать? Когда я падала и разбивалась, люди вроде КР стояли и смотрели. А сколько унижений и обид мне пришлось от них стерпеть! Эти люди бессовестно нас используют и в рабочих целях, и в постели. Она такая же. Сама призналась, как с полным правом склоняет к сексу стажеров — чистое домогательство, и все равно мне хочется ей помочь. Странно.

Она пыталась зазвать меня к себе домой. Рановато для таких предложений. Потом потопала к остановке сердитой поступью. Я смотрела вслед и думала — зря она так решительно вышагивает, ей следует быть поосторожней.

Глава 4

Кэтрин

Я редко приходила домой поздно, только после рабочего аврала. И никогда не старалась не шуметь, чтобы не разбудить Иэна — он, как правило, был в глубокой отключке уже с пол-одиннадцатого. В тот вечер, когда я вернулась из паба «У Джорджа», мне ужасно хотелось рассказать ему о тебе, поделиться опасениями — однако Иэн уже крепко спал на диване. Я, как обычно, попыталась его разбудить и не смогла.

Я прошла в ванную, засунула два пальца в рот, избавляясь от спиртного, которым ты меня опоила. Затем легла и мгновенно уснула.

Мне опять снилось, как я плетусь по выжженной земле к дальнему пастбищу. Матери не вижу, только чувствую взгляд. Хотелось очнуться, избавить себя от долгого пути, но я была слишком пьяна. И вновь мои детские ножки шли-шли и не достигли цели.

Проснулась я довольно рано — от жажды. Иэн, вероятно, по той же причине, встал еще раньше. Он уже хлопотал на кухне.

— С добрым утром, красавица! Прости, вчера не слышал, как ты вернулась.

— Считай, тебе повезло.

— С чего вдруг?

— Я была не в форме. Странно посидели… Да, и еще Джемма хочет, чтобы снежинка учила меня писать.

— Что?!

— Видишь ли, мне необходимо «подкорректировать манеру изложения», и Лили организует мастер-класс.

— Вот блин…

— Да уж… Ловко придумано. Они так от меня избавляются, правда? Хотят снести последний бастион. Потом скажут: она не справилась со своими обязанностями, хоть мы и пытались помочь — смотрите, даже мастер-классы ей давали!

— Не может быть…

— Я уже ничему не удивлюсь. Кстати, снежинка Лили живет совсем рядом — в Вудберри Даун. Я подумала, не пообедать ли нам вместе в воскресенье в «Браунсвуде»? Знать врага в лицо и все такое…

Иэну нравился «Браунсвуд», там собирались «нормальные ребята», как он говорил. Да и начать утро с «кровавой Мэри» он не откажется. В общем, я надеялась, что Иэн простит вторжение чужой практикантки в наши планы. Я утаила, насколько сильно мне на самом деле хотелось познакомить его с новой подругой. И постеснялась упомянуть о своих подозрениях.

— Прости, вчера наговорила ерунды насчет работы и Лили. Надо бы держать себя в руках…

Иэн обошел барную стойку и обнял меня — очень крепко, и я расслабилась.

— Не за что извиняться.

Поцеловал в макушку, потом в губы. В его объятиях я чувствовала себя как дома. Кончилось сексом на кухне. Такое до сих пор случалось. Не веришь? Наверняка ты думала, что мы уже не способны на подобные штуки. Ты ошибалась.