Читать книгу "Янмэйская охота - Роман Суржиков"

Мы же теперь обратим внимание на Менсона Луизу — и зададимся обоснованными вопросами: зачем шут явился в Нэн-Клер? Не боится ли расправы за цареубийство? Откроет ли королеве тайну фатального письма, выполненного Ульяниной Пылью? Наконец, остался ли Менсон безумцем, которого мы помним при дворе, или жестокое потрясение оздоровило его душу — подобно тому, как кипящее вино может прервать гниение раны?

С исчезновением Гериона в королевском саду воцарилась приятная тишина, нарушаемая только щебетом птиц и журчанием ручьев. Леди-во-Тьме дала себе и гостям несколько минут, чтобы насладиться идиллией, а затем обратилась к Менсону:

— Милорд, я полагаю, вы имеете что поведать нам.

— Я-то? — переспросил шут. — Имею поведать, это да. Но хочу ли?..

— Как прикажете вас понять?

— Мы тут всякие ваши врата проходили… И так, и этак выкручивались, чтобы болотники нас разглядели получше. Я разок чуть не помер — выпил водички… Но вы-то не проходили мои врата довер-ррия!

Вассалы королевы опешили от подобной дерзости. Лорд Эммон возмутился:

— Как вы смеете, сударь? Понимаете ли, с кем говорите?

— А что не понять-то? Братовой тещи кузина, упертая склочная старуха. Тридцать лет назад познакомились — она и тогда такой была. Отца моего звала дурнем и пустозвоном… А тут еще про какой-то орден толкует. С чего мне ей доверять?

Менсон вприпрыжку подбежал к пророку, весомо хлопнул по плечу:

— Вот этому парню я верю. Он тронутый, но добрый. Подвинулся умом на своих снах — но не скрывает. И говорит с людьми, а не с платьями. Хоть рвань, хоть грязь — он в душу смотрит. Ему все скажу… А вам — не знаю.

Леди-во-Тьме не утратила спокойствия. Разгладила складки пледа на своих коленях, лизнула сухие губы и осведомилась:

— Что вы хотите услышать, лорд Менсон?

— Да вот, знать хочу… Вы убили императора?!

Все опешили, а Менсон подскочил к пожилой леди, зашипел в ее слепые глаза:

— Прр-ризнавайся! Ты прикончила Адриана? Убила импер-ратора — ты?!

Он сдернул плед с ее колен, набросил себе на голову, приподняв край. Изможденное лицо Менсона жутко белело в тени под пледом, глаза багровели огнем.

— А может, еще убьешь? Ты убьешь импер-ратора? Ты убьешь? Ты?!

Фольтиец захотел прийти на помощь королеве, испуганной безумцем. Едва он подступил к Менсону, как тот схватил его за грудки, накинул плед на обе головы — свою и адмирала — и зашипел змеиным голосом:

— Так значит, ты убьеш-шшь императора? Ты убьешь? Ты?..

Адмирал в ужасе попятился, вывернулся из лап шута, а тот накинулся на лорда Эммона:

— Ты убьешь импер-ратора! Ты убьешь!

Его тон изменился — казалось, что шут не спрашивает, а приказывает:

— Ты убьешь Адр-риана! Убьешь имперр-ратора! Ты-ыы!

Вслед за кастеляном, отец Лорис подвергся его нападкам — и тоже попятился, потрясенный и напуганный. Тогда шут взялся за фрейлину королевы — шипя, рыча и требуя убить покойного уже владыку. Бедная женщина заорала, чтобы стража пришла на помощь и утихомирила безумца. Но тут Менсон охнул и померк, будто угасло в нем внутреннее пламя. Он шепнул: «Никто из вас?..», — выронил плед, осел на траву и разрыдался.

— Помогите мне… — выдавил сквозь слезы. — Помогите найти того…

Отец Лорис нагнулся над ним, пытаясь успокоить, а лорд Эммон робко высказал догадку:

— Ульянина Пыль?

— У!.. У!.. Уууу!.. — завыл Менсон и задрал рукав. Все увидели те самые шрамы от зубов, которые прежде потрясли Гериона.

— Письмо с Пылью вынудило вас? — уточнил лорд Эммон.

— Уууу… Найдите того, кто послал… Вот зачем я… здесь…

Известие произвело неизгладимый эффект. Если Менсон и подозревал кого-то из присутствующих в авторстве письма, то теперь любые подозрения улетучились. Все были оглушены известием.

— Атака Ульяниной Пылью! — кричал лорд Эммон. — В Альмере! В тот же день, когда рухнул мост! Вы понимаете, что это значит?

— Северянин — серповка! — отвечал фольтиец. — И сам не знает, чья!

— Приарх сбился с пути, — шептал отец Лорис. — Да спасут его боги…

— Не просто сбился, но владеет Тайной! План рушится, Древо шатается!

— Бездонный Провал! Премудрый прав: мир падает в бездну!

— У нас нет трехсот лет. Все рухнет за считанные годы!..

Шут Менсон, невольно поднявший переполох, забыл плакать и с интересом наблюдал сцену. Франциск-Илиан тоже обратился во внимание — ведь нечасто увидишь благородных дворян в столь единодушной панике.

— Змей становится слишком силен! Мы должны применить крайнее средство!

— Но тогда сами уподобимся змею…

— Мы обязаны! Древо дает трещину! Сон пророка предвещает гибель Древа!

Леди-во-Тьме сухо хлопнула в ладоши:

— Довольно. Я не потерплю хаоса. Не случилось ничего сверх того, что ожидалось.

— Разве ваше величество не видит — змей погубит Древо! Наш долг…

— Следовать плану, как и прежде, — холодно молвила королева. — Второй из Пяти допустил своеволие. Этого не повторится. Все пойдет своим чередом. Древо будет расти.

— Ваше величество, Семнадцатый Дар все изменил! Змей родился и набрал силы!..

Леди-во-Тьме презрительно цокнула языком.

— Все вы так слепы — вероятно, потому, что слишком верите глазам. Змей ничего не значит для Древа. Семнадцатый Дар изменил лишь одно: он приблизил день Спасения. Мы пойдем на крайние меры, когда они перестанут быть крайними.

Никто не решился возразить. Менсон и Франциск-Илиан даже не поняли, о чем идет речь, и обменялись взаимно сочувствующими взглядами. Трое врат, напротив, поняли очень хорошо и, видимо, не были согласны с Леди-во-Тьме — однако приняли ее волю:

— Повинуемся, ваше величество. Древо будет расти.

— Лорд Менсон, — сказала королева, — ваша история убедила меня в одном: следует встретиться с северянином и с тою, что зовет себя Несущей Мир. Я совершу поездку в столицу. Премудрый, лорд Менсон, составите ли мне компанию?

Пророк согласился охотно, а Менсон — после долгих колебаний. Издавая отвратные звуки — кррак-кррак, вжик-вжик, хррясь-хррясь — он весьма наглядно изобразил, как императорские палачи пилят его на части за цареубийство. Леди-во-Тьме поклялась, что засвидетельствует перед владычицей его невиновность, а Франциск-Илиан процитировал труд Праматери Юмин «Справедливость и действие», в котором описывался эффект Ульяниной Пыли. Сама Праматерь правосудия утверждала, что человек, совершивший преступление под действием Пыли, не может считаться виновным. Ни Минерва, ни северянин не посмеют оспорить слова Праматери.