Читать книгу "Если бы ты знал... - Эльчин Сафарли"

Сознательная любовь – это не эгоистическое потребительское отношение. Это то, к чему приходит каждая из нас, когда встречает человека, который не завоевывает красивыми словами и которого не нужно приукрашивать. Вы беретесь за руки и спокойно идете вперед, оставляя за собой былые разочарования и напрасные ожидания. Вы не стираете прошлое, но помещаете его в дальний ящик и делаете шаг навстречу новой жизни. Да, любить можно по-разному. Важнее не бояться, что это может закончиться.

Я для него, как и он для меня, то самое трезвое чувство, к которому мы оба пришли через череду потерь. Он не интересуется подробностями моей истории, я не интересуюсь подробностями его. Мы не вываливаем друг на друга пережитое, не спешим быстро узнать друг друга, мы говорим о том, что было действительно недавно. Не из страха сделать что-то не так, испортить впечатление, разрушить что-то, что пока не окрепло. Из желания соблюсти золотую середину – максимально выровнять движение корабля, придерживаться одного курса и ждать, когда на горизонте появится наше место, где мы сможем пришвартоваться. Не торопиться, но и не медлить – и то и другое может оказаться губительным. Поэтому лучше двигаться осторожно и, главное, в унисон, чтобы сохранить пока еще хрупкое, но такое волшебное ощущение.

– Помнишь тот вечер, когда на тебя напали? Сколько в этом неприятного. Но смотри, как все обернулось в нашу пользу. Хорошо, что в ту ночь я вышел пройтись перед сном и успел к тебе на помощь… Когда тебя, окровавленную, без сознания, вкатывали на носилках в машину, я вдруг понял, что ужасно за тебя боюсь. Будто за эти десять минут, что я был рядом с тобой в ожидании «скорой», во мне что-то изменилось. Раскрылось. Я смотрел на тебя, и по шекам бежали слезы: ведь вот, только что я встретил человека, которого так долго искал. Хотя мы еще даже не говорили, не были знакомы. Необъяснимое чувство.

Я целую его руку, смеюсь и говорю, что дороговато заплатила за встречу с ним – черепно-мозговой травмой, переломом ребра и двумя неделями в больнице. «Иногда я думаю: а что, если бы ты не появился вовремя? Неужели я умерла бы такой глупой смертью? С моего первого дня в Овальном городе я ничего не боялась. Нет, конечно, я соблюдала осторожность. Но чтобы кто-то напал на меня… Когда приезжаешь из мегаполиса, где грабят и убивают чуть ли не каждый час, в маленький город, тебе кажется, что безопаснее, чем здесь, нигде быть не может. Оказывается, это не так».

Рэ крепко обнимает меня, просит сменить тему: «Ты не забыла, что сегодня к семи нас пригласила Начо на кабачковую лазанью? Пора собираться. Ты же знаешь, как она злится, когда опаздывают». Кабачковая лазанья – фирменное блюдо моей подруги-соседки, давней поклонницы Софи Лорен. В одном из интервью актрисы Начо вычитала рецепт и теперь хочет, чтобы и мы попробовали это, как она утверждает, «самое вкусное весеннее блюдо».

Пока Рэ принимает душ, я измеряю температуру. Слава богу, ртутный столбик показывает тридцать шесть и два. Всю прошлую неделю у меня температура была чуть выше тридцати пяти, я с трудом это от него скрывала. Я не стала рассказывать Рэ о болезни. Зачем? Чтобы он переживал, не отходил от моей кровати, жалел меня? А может, я боюсь, что Рэ тоже уйдет, когда узнает? Нет, Север, он не такой.

Я и раньше старалась не думать о болезни, а после встречи с Рэ гоню прочь любые мысли о ней. Я счастлива. Я хочу, чтобы это счастье не покидало меня до последнего вздоха. До последней минуты. С Рэ я ожила. Словно внутри меня кто-то открыл все окна настежь и весенний ветер унес все плохое: застоявшиеся запахи, налет пыли, угнетающую пустоту.

3

Мне так спокойно. С тобой и без тебя. Когда ты задерживаешься где-то или уходишь ранним утром за горячим хлебом, а я, проснувшись, не застаю тебя рядом, во мне не поднимается страх, что все происходящее было сном. У нас все настолько осязаемо, что возможность превращения действительности в наваждение исключается. Я хорошо ощущаю почву под ногами и не боюсь упасть, даже если вдруг прыгну с обрыва чувств. Да и это «если» на всякий пожарный – какой бы мощный ветер эмоций ни подталкивал, теперь я уверена, что больше не совершу спонтанных поступков-прыжков.

Теперь крепкие взаимные чувства между мужчиной и женщиной не напоминают мне рекламу апельсинового сока, в натуральность которого я не верю. И пусть в них нет волнующего трепета и горячего круговорота где-то под желудком – этого раньше было с излишком, по горло, да и расчесано до ран. Теперь я переживаю трудности в порядке их поступления. А если их нет – просто радуюсь мелочам, из которых складывается жизнь.

С Рэ я избавилась от одной большой слабости – прежде очень любила перебирать воспоминания. Вот устроюсь поудобнее, закрою глаза и начинаю погружение… Больше никаких сравнений, обращений к развалинам былого. Теперь между мной и прошлым – охраняемая граница. Шрам. Пока воспаленный, горячий, но уже не пульсирующий, как раньше.

Принять прошлое и не ковыряться в нем – этому невозможно научиться на чужом опыте. К миру с прошлым приходишь со временем. Это не война до победного выстрела, а скорее мирное, пусть и медленное, урегулирование конфликта.

Так много «теперь» в моей жизни. Не мимолетная свежесть новых чувств, но неспешное начало, белый лист. Бывает, заглянешь в темное окно проносящегося вагона – и видишь за цветными сплетениями чего-то неизвестного отражение очень близкого человека, от которого все еще многое живо в тебе. Испуганно отшатнешься, оглядишься направо и налево, а потом, вздохнув с облегчением, закрываешь глаза. Ведь это могло быть только твое собственное отражение. И кричишь внутри себя от усталости – нет больше сил жить тобою, уйди же из меня, оставь в покое!

Уязвимость наша исходит только от частого обращения к прошлому и к его героям.

Нужны решительность и способность действовать. Надо твердо сказать себе: все, с меня хватит, перестать топтаться на месте, не обращаться к багажу прошлого, какое-то время вообще не оглядываться назад. Если окончательно решишь покинуть какое-либо место, думай о том, куда держишь курс, а не о том, с чем давно пора было попрощаться.

* * *

Снова верю в персональных спасителей. В ранней юности я сомневалась в том, что встречу человека, которой соберет меня, распадающуюся на элементы, и крепко обнимет. Ну просто в тот момент я думала, что меня нельзя полюбить такой, какая я есть. Потому что я постоянно разная – сплошные крайности. И каждый, кто мне встречался, влюблялся только в одну из этих разных.

И вот в семнадцать лет вопреки своей недоверчивости я влюбилась в мужчину, который смог подарить мне постоянство. Благодаря ему я стала цельной. Но на втором курсе института мы расстались. Он уехал в другую страну.

Потом был тот, из-за которого по большей части я уехала из Города непогод. Похоже, он появился в моей жизни не с благородной миссией, а для того, чтобы устроить моей вере испытание на прочность. Я не только не выдержала экзамен, но и вовсе потеряла веру. Думала, что все так и закончится – на нем.

Но появился тот, кто, кажется, знает все обо всем, а чего не знает, то чувствует. Рэ вернул меня к жизни – в прямом и переносном смысле. А ведь за неделю до встречи с ним я получила знак о его приближении, но, как всегда, не обратила внимания. Мне же Сулеме говорила, что в квартиру напротив должен въехать «какой-то иностранец». Оказывается, это и был Рэ.