Читать книгу "Боевое НЛП: техники и модели скрытых манипуляций и защиты от них - Михаил Пелехатый"

Б. Запрет на сообщение (на смех – метасообщение отрицания: «Нет, не так…», на грусть – метасообщение радости – улыбка).

3. Противоречащие метасообщения:

«Говори чуть потише».

«Чуть быстрее можешь говорить?!»

4. И главное: невозможность разорвать коммуникацию.

Признаки, что шизофреногенный паттерн создан: истерический смех, агрессия, требование вступить в контакт.

Еще один способ поддержания и создания шизофреногенных отношений – ведение коммуникации в следующем формате:

• партнер по коммуникации говорит о чем-то веселом и смешном, в ответ на его эмоциональность демонстрируется невербальное и вербальное сообщение, что эта тема очень серьезная;

• партнер по коммуникации рассказывает что-то интересное и любопытное, в ответ как вербально, так и невербально демонстрируется и транслируется скука и отсутствие интереса;

• на что-то безопасное демонстрируется состояние страха и ужаса.

Иначе говоря, на любое сообщение мы демонстрируем партнеру по коммуникации противоположное сообщение, примеры которых здесь, собственно, у нас и перечислены. Помните, что обратная связь становится шизофреногенной только в том случае, если для человека она случайна. Если вы начинаете это делать чуть чаще и дольше и человек это отслеживает, то для него такая обратная связь становится нормальной. То есть когда он привыкает, что вы его не слушаете, это перестает работать.

Для того чтобы создать паттерн, вы три-четыре раза его не слушаете, а потом послушали; еще три раза не слушаете, два послушали, и так далее. Все должно быть строго бессистемно.

Например, на предприятии человеку говорят: «Ты нам очень нужен, потому что ты отличный специалист в своей области. Но скорее всего, мы тебя уволим».

У Пола Вацлавика в книге «Как стать несчастным без посторонней помощи» есть ссылочка на работу «Как быть еврейской мамочкой». Именно там приведен шикарный пример: вам нужно купить две майки (одну красную, другую белую), дать ребенку на выбор, и когда ребенок выберет красную, печально спросить: «А белая что, не понравилась?»

Причем обратите внимание, что какую бы майку вы ни взяли, вы скажете: «Нет, мама, что ты! Понравилась» – и кинетесь к белой, а мама в ответ: «Ой, а как же красная… Я так хотела тебя порадовать, так старалась. А ты…»

В подобной ситуации присутствует запрет совершать какие-то действия. И мама дарит майку уже с печалью («Я опять тебе не угодила», «Я ведь тебя люблю»). И завершающее – невозможность выхода из коммуникации. Что бы вы ни сделали (вы можете надеть две майки и выглядеть идиотом), мама расстроится и скажет: «Сыночек, что такое? Ты глумишься, издеваешься надо мной?»

На какой из паттернов реагировать? То ли действительно мама заботится (вроде бы да, она же мама), но вот эта неконгруэнтная сладенькая улыбочка… И что ребенок начинает в такой момент? Он начинает капризничать.

А если тут ему сказать: «Это что такое? Ты меня позоришь перед…» Другой чудесный вариант: «Ты меня позоришь перед людьми».

И возникает неконгруэнтность. Неконгруэнтинка начинается с запрета, когда человеку запрещают что-то делать, но не говорят, что делать вместо этого.

Неконгруэнтинка – как семечко. Оно ожидает, ожидает в земле теплого дождика, времени, чтобы взойти. Семечко же не всегда всходит сразу. Оно появляется уже в тех ситуациях, когда мир начинает проверять тебя, постоянно руша правила. Когда, например, начальник ведет себя (если пользоваться метафорой архетипов) как людоед.

Через некоторое время, при повторяющемся поведении, ваша «жертва» должна соответствовать следующим критериям:

• трудность с разделением опыта, долгое время для его анализа;

• неадекватность в классификации ситуаций, «странное» поведение в обычных ситуациях;

• нечувствительность к нюансам человеческого общения;

• снижение диапазона внимания и объема памяти;

• ослабленная эмоциональная реакция на любые человеческие проявления.

Иначе говоря, мы создаем некий нечувствительный «овощ на диване», который никому, кроме нас, не нужен и которым можно спокойно управлять. Кстати, у многих народов это целая материнская стратегия управления и не отпускания своих детей (особенно взрослых) в иную социальную реальность, в иные отношения. Это способ манипулирования для удержания ребенка рядом с собой.

Добавим к этому еще ряд стереотипов поведения.

11.1. Шизофреногенный паттерн «Слабость»

Особенность этого паттерна заключается в том, что любое поведение человека мы трактуем как негативное намерение, убогость, никчемность, слабость, болезнь, нересурсное состояние. Слова способны создавать любую реальность, а значит, каждому действию можно приписать любое, в том числе нужное, объяснение. Главное – помнить: для того чтобы коммуникация была разрушительной, не нужно вставать в агрессивную позицию и противоречить человеку, наоборот, его нужно втянуть в коммуникацию, поддерживать ее невербальными сообщениями, не выпускать человека из коммуникации, но при этом любое его поведение трактовать как слабость. Собеседник вам что-то говорит на повышенных тонах, а вы мягким голосом интересуетесь: «Вы действительно считаете, что для того, чтобы быть услышанным, вам нужно разозлиться?»

Партнер по переговорам ведет жесткую коммуникацию и агрессивный прессинг, в ответ вы говорите, что прощаете ему его детское поведение и заранее извиняете за столь деликатное проявление слабости. Желательно делать это мягким тоном, удерживая на лице «коктейль Молотова». Это удивительно тяжелое выражение лица, которое выбивает из седла даже очень опытных переговорщиков. На лице при проведении этого переговорного приема должны отражаться три эмоции сразу:

• жалость (наклон головы, асимметрия тела, асимметричная улыбка) – производная от базовой эмоции презрения;

• сострадание (брови домиком, прищуренные глаза) – производная от базовой эмоции печали;

• мудрость (расфокусированный взгляд, улыбка) – производная от базовой эмоции радости.

Однажды некая успешная компания пригласила одного из авторов книги провести тренинг по переговорам. Сразу обратила на себя внимание деталь, что о цене тренинга долго договаривались. Это немного насторожило, но особого значения такой мелочи не придали, поскольку сама тема была очень интересной, и, договорившись о символической цене, автор провел тренинг.

По характеру задаваемых вопросов и количеству позитивной обратной связи после тренинга было понятно, что тренинг прошел успешно, если не сказать больше. Но миновало несколько дней, оплата не поступала, и вот, наконец, через неделю от «известной успешной компании» раздался звонок. Сотрудник тренингового отдела компании пригласил на встречу. Стало ясно, что что-то пошло не так, надо было выяснить что.

На встрече сотрудник тренингового отдела заявил, что слушателям тренинг не понравился и он намерен урезать гонорар, и без того минимальный, вполовину. После такого заявления сотруднику тренингового отдела с лицом «коктейль Молотова» было сказано следующее: