Читать книгу "Только твоя - Джоанна Лэнгтон"

— Чушь!

— Пойду сначала переоденусь...

— Останешься в чем есть. Твои вещи уже в вертолете.

Корделия растерялась.

— Но я приготовила дорожный костюм... отдала чемоданы шоферу и все ему сказала...

— Я отменил твои распоряжения, — спокойно сообщил Гвидо, — потому что хочу быть первым, кто снимет с тебя подвенечное платье.

Она вскинула голову, и ее зеленовато-синие глаза сверкнули.

— Но я же тебе говорила!..

— Когда ты научишься слушаться меня? — Он окинул ее таким взглядом, что у нее похолодело внутри. — Не далее, как несколько минут назад, ты снова разочаровала меня.

— Ч-что ты имеешь в виду? — еле слышно пролепетала Корделия заикаясь.

— Всего пятнадцать минут назад я видел, как Эугения, проявив редкое великодушие, сделала вторую попытку восстановить с тобой дружеские отношения. — Гвидо помедлил, наблюдая, как краска заливает ее лицо. — Но ты, судя по всему, отказала ей в этом, потому что она отошла от тебя в слезах, а потом сослалась на плохое самочувствие и уехала.

Значит, эта дрянь при первой же возможности снова свалит всю вину на меня, подумала Корделия.

— Все было не так. Я ей ничего такого не сказала... — лихорадочно забормотала она.

— Ты вела себя как настоящая грубиянка, и мне стыдно за тебя. Но теперь, уж будь уверена, я не позволю тебе нарушать правила приличий, — отчетливо произнес Гвидо.

Корделия, которая вовсе не считала, что плохо воспитана, похолодела от злости и попыталась защититься:

— Гвидо, ты несправедлив. Эугения...

— Можешь не оправдываться. Мы уезжаем через десять минут.

— Уезжаем? Куда? — Она с опозданием вспомнила, что он упоминал о каком-то вертолете.

— В Филадельфии нас ждет яхта, — пояснил Гвидо. — Так что предлагаю тебе провести эти десять минут с матерью, — с безжалостной неумолимостью повторил он.

Корделия вынуждена была подчиниться. Она подошла к Мирелле, которая сидела рядом со своим отцом. Та тревожно вгляделась в напряженное лицо дочери. Джакомо Кастильоне поднялся со своего места, и его кустистые брови сошлись у переносицы.

— Слава Богу, теперь Гвидо несет ответственность за твое поведение, — сурово произнес он. — Но позволь напомнить тебе, что воспитанная женщина никогда не поставит своего мужа в дурацкое положение на людях.

Корделия промолчала, стиснув зубы, и бросила страдальческий взгляд на мать, которая поспешила встать и нежно прижать ее к себе.

— Не позволяй никому помешать твоему счастью, — взволнованно шепнула она на ухо дочери.

Девушка понимала, что навлекла на себя осуждение со стороны окружающих, но, когда к ним присоединилась мать, которую она горячо любила, ей стало невыносимо больно. Однако, не желая волновать Миреллу, она лишь виновато улыбнулась.

Когда правда под запретом и нет никакой возможности защитить себя, неизбежно приходится кривить душой, с горечью подумала Корделия.

В этот момент она вновь с особой остротой почувствовала, что попала в ловушку. Дед считал, что ей невероятно повезло; мать желала счастья, не ведая о том, что оно невозможно, а сама Корделия не сомневалась, что ее ждут только бесконечные упреки мужа. Сейчас он разозлился из-за Эугении, а впредь... неважно, что она сделает или скажет, он в любом случае будет винить ее всегда и во всем.

Когда Гвидо подошел, не дав Корделии провести с матерью даже обещанные десять минут, в ней поднялось чувство обиды, которое тут же сменилось приступом страха. Скоро, уже очень скоро ей предстояло оказаться наедине с мужем.

Какая ирония судьбы, уныло думала она, прощаясь с гостями, ведь десять лет назад я мечтала о возможности оказаться наедине с Гвидо, а первая брачная ночь казалась мне наивысшим счастьем...

Глава 5

Тогда, в семнадцать лет, Корделия с первого взгляда влюбилась в Гвидо Доминциани. Она с трудом поверила своей удаче, когда оказалась принятой в круг его друзей, поскольку была болезненно застенчива и считала, что у нее нет с такими людьми ничего общего.

Она восторженно окунулась в жизнь неведомого ей доселе мира, населенного отпрысками богатых семей, разъезжающими на роскошных машинах и одевающимися у лучших кутюрье. И, хотя порой их разговоры пробуждали у Корделии подозрение, что о настоящей жизни они не имеют ни малейшего представления, Гвидо... был исключением. Не только красавец, но и интеллектуал, и отличался от сверстников зрелостью суждений.

В самом начале их знакомства наивной Корделии не приходило в голову, что регулярность, с которой этот молодой человек подвозил ее домой на своей машине, может означать нечто большее, чем любезность. Позже Эугения просветила ее, рассказав о многолетних деловых связях Джакомо Кастильоне с отцом Гвидо, и Корделия предположила, что, вероятно, дед просто попросил сына партнера присмотреть за своей внучкой-американкой.

Девушку смущало, что Гвидо вынужден был иногда на протяжении всей вечеринки воздерживаться от спиртного, чтобы потом везти ее домой через весь город, и однажды, когда вся компания веселилась в доме Умберто Парини, она не выдержала:

— Пожалуйста, не считай себя обязанным все время проводить со мной. Мне очень весело, и я всем довольна.

Гвидо посмотрел на нее как-то странно, но принял это предложение и предоставил девушку самой себе. Однако очень скоро Корделия выяснила, что ей больно видеть его танцующим с другими партнершами. Она поспешно выбежала из гостиной и долго металась по дому, пока не нашла укромный уголок на кухне, где смогла выплакаться. Там и обнаружил ее Умберто.

— Похоже, Гвидо подцепил очередную рыбку на сегодняшний вечер, — заметил он, не скрывая жестокого удовольствия при виде покрасневших глаз Корделии. — Я забыл предупредить тебя, что этот парень любит разнообразие. Кстати, у меня родилась потрясающая идея...

Девушка не симпатизировала Умберто Парини, но как-то безотчетно, а когда поняла причину этой неприязни, было слишком поздно. Этот парень был ближайшим другом Гвидо, но завидовал тому, что тот богаче, красивее и пользуется в компании непререкаемым авторитетом.

— Какая идея? — удивленно переспросила она.

— Почему бы нам с тобой не развлечься, — усмехнувшись, предложил Умберто.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотала Корделия растерянно.

Она знала, что он без ума от Эугении, которая флиртовала с ним, но близко не подпускала.

— Мне тоже интересно услышать ответ на этот вопрос, — раздался голос Гвидо, незаметно вошедшего в кухню.

Умберто замер от неожиданности, а потом резко обернулся. Гвидо сказал ему что-то по-итальянски. Тот покраснел и быстро вышел.

— О чем вы говорили? — поинтересовалась Корделия.