Читать книгу "Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский"

Весь день в Париже ушел на оформление и заказы документов в различных министерствах. Затем Поль с Фридманом вернулись в Лондон. Уинстон Черчилль отказался дать рекомендацию на независимость Хатуту. Он не хотел вмешиваться в это дело. Однако он дал рекомендацию Дэйвиду Фридману на правомочия участвовать в международных переговорах. Это было важно, поскольку Черчилль со времен Ялтинской конференции официально считался главным участником создания ООН. И вот – поездка в Америку дипломатическим рейсом на большом винтовом пассажирском самолете. Перед отлетом Поль обошел самолет со всех сторон. Полю понравилось это тяжелее воздуха, но летающее, сооружение. Однако все же грозно пыхающий сверкающий паровоз впечатлял больше. Штабквартира ООН теперь располагалась уже не в Сан-Франциско, а в Нью-Йорке, на острове, который назывался Лонг Айленд. В приемном зале ООН все стены были увешаны гигантскими эскизами будущего здания ООН. Это будет прямоугольный небоскреб в центре Манхэттена. Пока они ожидали вызова к генеральному секретарю ООН, Фридман объяснял Полю, что современная архитектура основана на форме спичечного коробка: коробок, поставленный на-попа, коробок, поставленный на ребро, коробок, положенный плашмя, несколько коробков, поставленных один на другой. И все это из бетона, металла и стекла. У генерального секретаря ООН Тругве Ли было длинное, ничего не выражающее лицо. С такими людьми трудно говорить, потому что не знаешь, чего от них ожидать. Вот у Черчилля постоянное выражение лица: не ждите от меня ничего хорошего. У Фридмана выражение лица говорит: я все могу и все умею. С такими людьми говорить легче. Все же генеральный секретарь ООН Тругве Ли подписал заявление королевства Хатуту к рассмотрению на предстоящем заседании ассамблеи. По окончании официальной процедуры он сказал:

– Мсье Дожер, вы женаты на принцессе. Это значит, что на Хатуту существует институт брака. Каким же образом брак совмещается со свободной любовью на Маркизах, о которой все говорят?

Оказывается, этот человек со скучным, ничего не выражающим лицом тоже интересовался свободной любовью. Поль ответил, старательно подбирая слова:

– Там все имеют по нескольку жен и мужей, и поэтому дополнительным связям не придается большого значения. Кроме меня и моей жены. Потому что мы родители будущего короля. А все должны точно знать, кто действительные родители наследного короля. Так что для меня свободная любовь была табу. – И уже не без злорадства Поль добавил: – Так что право на свободную любовь я получил только у вас, в цивилизованном мире.

В самолете по дороге в Париж Фридман объяснил Полю интерес генерального секретаря ООН к свободной любви на Маркизах. Тругве Ли норвежец. Норвегия – страна суровых хладнокровных викингов. И тем не менее, Норвегия и Швеция – первые страны после Франции, разрешившие во всех варьете стриптиз.

Дома оказалась одна мама.

– Что дедушка? – не здороваясь спросил Поль, входя в гостиную.

– Лучше. Он еще в больнице, но через два дня вернется домой.

Они поцеловались.

– Что в ООН? – спросила мама.

– Тругве Ли принял заявление. Через неделю Ассамблея будет рассматривать. Марго в университете?

– Нет. Она с дедушкой. Если бы не Марго… Поль, ты понимаешь?

– Что?

– Если бы Марго не выслушала дедушку, он бы умер на операционном столе.

Они сели на диван, мама закурила. Поль возмущался:

– Цивилизация! У человека воспаление легких, а врачи думают, у него живот болит.

Мама объясняла:

– У них только один дежурный хирург. Подтверждать первоначальный диагноз было некому. Врачей не хватает. Двое врачей уволены. Их обвинили в коллоборационизме, поскольку во время войны они работали в немецком военном госпитале. Версальская больница теперь на провинциальном уровне. И вообще, до войны больницы были лучше.

Поль уже знал: до войны все было лучше.

Дэйвид Фридман, уже как официальный поверенный от королевства Хатуту, переходя из министерства в министерство, оформлял новые документы. Много бумаги. И еще целый час они потеряли в приемной президента Феликса Гуина, дожидаясь приема. Президент спросил:

– Мсье Дожер, когда король Хатуту поручил вам подать заявление о незвисимости королевства?

И Поль ответил, как его научил Фридман:

– Перед отплытием с острова.

– У вас есть доказательства, что вы получили это поручение?

И Поль ответил так же, как его научил Фридман:

– Нет. На Хатуту нет письменности, и я получил поручение устно.

– Почему же вы до сих пор молчали об этом поручении?

– Я ждал благоприятного момента для заявления о независимости королевства Хатуту.

– И вы полагаете, что этот благоприятный момент настал?

– Да.

Фридман не зря учил Поля, как отвечать на разные вопросы. Президент Франции явно хотел Хатуту, как и Сталин. Последовали другие вопросы, на которые у Поля были готовые ответы. В конце концов президент Гуин подписал бумагу, расторопно поданную Фридманом, о том что он, президент Франции, ознакомился с заявлением. Фридман уехал в Лондон вести текущие дела в своем офисе. До ассамблеи ООН оставалось больше недели. Началась новая волна известности Поля Дожера. Родство с королевской семьей было рассекречено. В широкой прессе он уже предстал мужем принцессы и отцом будущего короля Хатуту. В Сорбонне отношение студентов к Полю осталось прежним, доброжелательным. Когда развязный студент, старшекурсник юридического факультета однажды, обращаясь к Полю, назвал его «ваше высочество», Поль так на него посмотрел в упор, что уже никто при нем не упоминал о газетных статьях и снимках отца будущего короля. Если Поль шел в студенческий кафетерий, он попрежнему брал с собой застенчивого Пьера, и их попрежнему называли Петрус и Паулус. И Пьер попрежнему относился к Полю с обожанием, за что Поль иногда поведывал ему кое-что о жизни на Хатуту и о Тав-Чеве, зная что Пьер никому не передаст того, что говорится в интимной беседе. Домашние уроки с учителями тоже велись попрежнему. И еще раз в перерыве между лекциями Поль столкнулся в публичном доме с заговорчески улыбающимся Жаком. На этот раз сам Поль сказал Жаку:

– И ты, Брут, – поскольку теперь он уже знал, кто такой Брут.

Марго приехала из Версаля поздно вечером. У нее был усталый вид. Дедушка вернулся из больницы, но после уколов пеницеллином у него понизился гемоглобин. Он был очень вял. Ему нужен был свежий воздух, и его, закутанного в две шубы, каждый день поднимали на балкон второго этажа. Марго с горничной очистили для этого балкон от снега и льда. Рассказывая это, Марго выкурила подряд две сигареты. Мама сделала замечание:

– Марго, ты много куришь.

– В Версале я не курила. При дедушке курить нельзя. В других отделениях тоже.

– В каких других отделениях? – тревожно поинтересовалась мама.

– Я посещала отделения хроников. Это совсем не то, что нам показывали на учебной практике.