Читать книгу "Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон"

– Нет, просто уровень царящего на Земле хаоса! – возражал другой спорщик.

Майя отвернулась от них, заметила заголовок экрана, размещенного над баром, и прочла строчку новостей. Мировой Суд приостановил процессы на время переезда из Гааги в Берн, а «Консолидэйтед» воспользовались возможностью, чтобы захватить холдинги «Праксиса» в Кашмире. Это может означать серьезный переворот или войну против правительства Кашмира, начатую базой «Консолидэйтед» в Пакистане. Что, несомненно, вовлечет Индию, которая не так давно тоже имела контакты с «Праксисом». Индия против Пакистана, «Праксис» против «Консолидэйтед». Большая часть населения не получает терапии и уже доведена до отчаяния…

Когда Майя вернулась ночью домой, Мишель сказал, что это нападение означает новый уровень признания Мирового Суда, поскольку «Консолидэйтед» приурочило свой ход к перерыву в его работе. Но Майя была не в настроении слушать его. Разорение Кашмира и аннулированное решение по «Праксису»: что за кошмар творится на Земле? Мишель был упрямо оптимистичен и иногда даже казался ей глупцом или, по крайней мере, несносным типом. Следовало признать: они жили в ухудшающейся обстановке. Безумие на Земле приближалось к точке кипения, поднимаясь вверх и падая вниз по безжалостной синусоиде, даже более ужасной, чем кривая безумия, овладевшего Майей. Скоро они снова окажутся в эпицентре одного из тех неконтролируемых пароксизмов и будут пытаться избежать уничтожения. Она чувствовала это. Они опять покатятся с горы.

Она начала ужинать в угловом кафе каждый вечер, чтобы слушать музыкантов и оставаться в одиночестве. Она сидела спиной к бару, но было уже невозможно ни о чем не думать. Земля – их проклятие, их первородный грех. Она пыталась понять это, увидеть так, как увидел бы Фрэнк, пыталась услышать его голос, анализирующий ситуацию. «Группа одиннадцати», Большая Семерка плюс Корея, Азания, Мексика и Россия все еще обладали основной властью на Земле. У них имелись армии и капиталы. Единственную реальную конкуренцию старым динозаврам составляли наднациональные корпорации, которые объединились, как Афины, из транснационалов. Наднациональные корпорации (а в экономике двух миров по определению хватало место лишь дюжине), конечно же, были заинтересованы в захвате власти в странах «Одиннадцати», как они уже проделали это с маленькими государствами. Наднациональные корпорации, которым это удастся, вероятно, выиграют и конкурентную борьбу, идущую между ними. Разумеется, некоторые из них пытались властвовать в «Группе одиннадцати», стравливая противников друг с другом или подкупая конкурентов, чтобы разбить их союз. И соперничество не утихало ни на минуту: одни корпорации старались наладить отношения с «Одиннадцатью» в попытке привлечь их на свою сторону, другие концентрировали усилия на бедных странах или «Молодых тиграх» в надежде укрепить их. В общем, существовал сложный баланс сил: мощные старые нации выступали против крупнейших наднациональных корпораций вместе с Исламской Лигой, Индией, Китаем и меньшими корпорациями. И все развивалось так непредсказуемо! Шаткое равновесие, естественно, не могло длиться вечно. Кроме того, большая часть населения Земли жила в Индии и Китае – парадоксальный факт, которого Майя не понимала и в который до сих пор не могла поверить. Ей было совершенно непонятно, какую сторону примет эта половина человечества…

Но почему нужно было столько конфликтов? «Почему, Фрэнк?» – думала она, слушая рваную мелодию танго. Чем руководствовались управляющие наднациональных корпораций? Ей виделась его циничная усмешка, та, которую она так хорошо знала. «Империи – это долгожители, – заметил он однажды, – а идеи империй живут дольше всего». «У них бывает долгий период полураспада, – заявил он в другой раз. – А период полураспада идеи империи продолжается, наверное, целую вечность».

Получалось, что земные лидеры жаждали стать Чингисханами, правителями мира, и цена их не заботила. А среди них были исполнительные директора наднациональных корпораций, лидеры «Группы одиннадцати», генералы армий…

А воображаемый Фрэнк спокойно и жестоко продолжал говорить в ее голове: «Земные ресурсы ограничены. Планета перенаселена. Многие должны умереть. Борьба за ресурсы будет яростной. Сражающиеся будут рациональны и доведены до безумия».

Музыканты играли, их терпкая ностальгия стала еще более острой. Близилась марсианская зима, и они играли на фоне снежных закатов, когда весь мир погружался во тьму. Наступал час между собакой и волком. Было что-то скромное и храброе в хрипе бандонеона, в слабых напевах, раздающихся у кафе. В них чувствовалась нормальная жизнь, упрямо вцепившаяся в связку огней под оголенными ветвями деревьев.

Майю охватывало знакомое мрачное предчувствие. Такое было и в годы перед 61-м. И хотя она не могла вспомнить отдельных событий и кризисов, сформировавших предвоенный период, она помнила это чувство, вплоть до тактильных ощущений и запахов. Да, тогда все казалось незначительным, и даже лучшие дни блекли и веяли холодом под черными облаками, грудой собиравшимися на западе. Радости городской жизни оборачивались фиглярством на грани отчаяния, все сидели, повернувшись спиной к бару и шумно общались между собой, стараясь противостоять нарастающему давлению беспомощности.

Пожалуй, именно здесь, в ресторане с видом на обрыв, ее накрыло с головой настоящее дежавю.

Поэтому, когда они отправились по краю Эллады и встретились с группой «Свободный Марс», Майя приободрилась и стряхнула с себя хандру. Наконец-то она покинула Одессу!

Теперь она разговаривала с людьми, которые истово верили, что своими действиями можно все изменить. Похоже, их не страшили никакие опасности. От них Майя узнала, что Ниргал повсюду убеждал местных в том, что ситуация на Земле критична и для них самих – вне зависимости от расстояний. И это возымело эффект. Некоторые даже знали свежие новости о «Консолидэйтед», «Амексе», «Субараси», а также были осведомлены о последних налетах полиции ООН на южные взгорья, заставивших людей покинуть Оверхэнс и другие убежища. Юг опустошался, его обитатели перебирались в Хираньягарбха, Сабиси, Одессу или на восток в каньоны Эллады.

Некоторые из молодых местных считали, что действия ООН на юге были в принципе полезны, поскольку служили поводом к ответным действиям. Майя пресекла подобные мысли.

– Они могут не беспокоиться о времени! – заявила она. – Мы должны о нем думать, мы должны ждать своего часа. И тогда действовать сообща. Если вы этого не видите… вы глупцы!

Но Фрэнк всегда бил свою аудиторию. Значит, этим людям тоже требовалось нечто большее – и, уж конечно, они заслуживали большего. Чего-то позитивного, что одновременно вело бы их и вдохновляло. Правда, Фрэнк редко следовал собственным словам…

Их нужно соблазнить, словно ночных танцоров на обрывистом берегу. Возможно, в другие ночи они танцевали на других берегах. Политик или оратор должен собрать крупицы этой эротической энергии, иначе все становилось лишь вопросом борьбы за выживание.

И она соблазняла их. Она делала это, даже когда была взволнованна, или напугана, или пребывала в плохом настроении. Она стояла между ними, думая о сексе с рослым, гибким мужчиной, а потом садилась в центре и задавала им вопросы. Она жадно ловила их взгляды и улыбалась. Они были такими высокими, что, когда она прислонялась к столу, а они сидели на стульях, ее глаза оказывались на уровне их глаз. Она без устали вовлекала их в беседы настолько интимные и приятные, насколько это было возможно. Чего они хотели от жизни, от Марса? Часто она громко смеялась их ответам, захваченная врасплох их наивностью или мудростью. Они уже видели себя более радикальными марсианами, чем можно было вообразить. По-настоящему независимыми, эгалитарными, справедливыми и счастливыми. И в некотором смысле они и вели себя соответственно. Многие имели свои наделы в разрастающемся коммунальном сообществе, они занимались альтернативной экономикой и почти не контактировали с экономикой Временного Правительства или наднациональных корпораций. Их интересовала эко-экономика Марины, ареофания Хироко, суфии, Ниргал и бродячее цыганское «молодежное правительство». Они считали, что будут жить вечно, и знали, что родились и выросли в мире чувственной красоты. Ограничение куполов было нормально для них, но лишь как ступень развития. То была просто теплая уютная утроба мезокосма, за которым неизбежно последует выход на свободную, пригодную для жизни поверхность – рожденную ими, да! В терминах Мишеля они были зародышами, юными богами, творящими свой мир, или людьми, которые инстинктивно жаждали вырваться на свободу.