Читать книгу "Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон"

В северном полушарии дела тоже обстояли неплохо, как было ясно из новостей. Кроме того, Майя сама частенько ездила в Берроуз и могла наблюдать за постоянными изменениями ландшафта. Северные дюны Великой Северной равнины затапливались, а водоносные слои под равниной и в районе полярной шапки безостановочно выкачивались буровыми установками, так что вода поднимались все выше по мере того, как внизу скапливался лед. Летом с тающей полярной шапки стекали вниз широкие реки, прорезавшие каналы в слоистом песке и стремившиеся влиться в ледяное море. Через пару месяцев после того, как Минус Один стал островом, в новостях показали кусок земли Великой Северной равнины, исчезающий под потоком, идущим сразу с запада, востока и севера. Вероятно, это было последнее соединительное звено между ледяными языками, и теперь на севере появилось море, закольцованное вокруг полушария. Конечно же, оно было частично замерзшим и покрывало лишь половину суши между шестнадцатой и семнадцатой широтой, но Майя видела фотографии со спутников. Невероятно, но в том регионе уже были огромные ледяные заливы, простиравшиеся прямо к югу – в глубокие впадины Хриса и Исиды!

Затопление оставшейся части Великой Северной равнины заняло бы еще двадцать марсианских лет, поскольку воды там требовалось побольше, чем для Эллады. Но и откачивали там тоже больше, процесс шел быстро, и подрывная деятельность Красных едва ли могла сказаться на результате. Даже участившиеся случаи саботажа и экотажа не могли помешать работе, поскольку новые внедрявшиеся методы добычи были гораздо радикальнее и эффективнее. По новостным каналам рассказывали об этих последних методах, которые включали в себя ряд мощнейших подземных термоядерных взрывов. Они растапливали вечную мерзлоту, обеспечивая насосы изрядным количеством воды. На поверхности взрывы отдавались внезапным сотрясением льда, что превращало айсберги в пенящуюся кашу. Поверхность превращалась в ледяную корку, под которой плескалась вода. Точно такие же взрывы под северной полярной шапкой служили причиной наводнений практически столь же сильных, как и 61-м году. И весь поток воды стекал вниз, в Великую Северную равнину!

В офисе Одессы они следили за работой коллег с профессиональным интересом. Последнее распределение кубометров подземной воды вдохновило инженеров Великой Северной равнины установить конечный уровень воды ближе к собственно нулевой отметке – показателя, установленного еще в эпоху небесной ареологии. Диана и прочие гидрологи из «Дип-Уотерс» считали, что понижение уровня суши в Северной равнине, несомненно, приведет к снижению уровня моря ниже нулевой отметки. Но в северном полушарии были уверены, что и это принято во внимание и они достигнут желаемого результата.

Игра с различными уровнями моря на карте искина в офисе дала понять, какова в итоге будет форма будущего океана. Во многих частях Большой Уступ сформирует его южную береговую линию. Иногда это значило легкий склон, архипелаги – там, где поверхность будет размыта, и кое-где – отвесные прибрежные скалы. Дыры кратеров послужат хорошими заливами. Массив Элизия станет отдельным континентом, как и остатки полярной шапки – участки земли под ней частично поднимались над нулевой отметкой.

Вне зависимости от того, какой уровень моря они выбирали для отображения на картах, южный рукав океана покрывал равнину Исиды, которая располагалась ниже Великой Северной равнины. Но и в нее тоже вкачивались водоносные слои, поэтому древняя суша превращалась в залив, а строители уже возводили дамбу вокруг Берроуза. Город был расположен достаточно близко к Большому Уступу, и его уровень оказался ниже нулевой отметки. Подобно Одессе, в будущем он превратится в морской порт океана, окольцовывающего мир.

Плотина, которую возводили вокруг Берроуза, достигала двухсот метров в высоту и триста – в ширину. Майю раздражала идея дамбы для защиты города, хотя судя по спутниковым снимкам, то был очередной параноидальный монумент. Массивная дамба тянулась в форме подковы, упираясь обеими концами в склоны Большого Уступа, и была поистине исполинской. Кое-кто уже хотел построить прямо на ней фешенебельный район Лидо, в водной части которого располагались бы причалы для частных лодок. Но Майя помнила, как однажды она стояла на дамбе в Голландии, когда земля по одну ее руку была ниже, чем Северное море – по другую. Это сильно сбивало с толку, похлеще, чем невесомость.

Кстати, согласно сухой сводке земных новостей, все дамбы в данный момент находились под давлением медленно повышающегося уровня моря, вызванного глобальным потеплением, начавшимся два века назад. Данная проблема ставила под угрозу некоторые регионы Земли, а Северный океан Марса только за ближайшие десять лет должен был подняться на целый километр! Кто мог быть уверен, что им удастся точно отрегулировать его конечный уровень, чтобы такой защиты оказалось достаточно? Майя очень беспокоилась по этому поводу, хотя, конечно же, они пытались сделать то же самое в Элладе и собирались достичь успеха. И они выбивались из сил, поскольку расположение Одессы давало мало пространства для маневров. Но гидрологи говорили о том, чтобы использовать прорезанный воздушной линзой канал в качестве отводного пути в Северный океан, если нечто подобное им когда-нибудь понадобится. Для них это было неплохим решением, а вот у Северного океана такого выхода не было.

– Они всегда могут откачать избыток в бассейн Аргира, – заявила Диана.

На Земле бунты, поджоги и диверсии стали повседневным оружием тех, кто не получал антивозрастной терапии, – смертных, как их еще называли. Вокруг мегаполисов вырастали стены, укрепленные пригороды. Те, кто получил терапию, могли жить в своих крепостях, используя видеосвязь, портативные генераторы, продукты из теплиц и кислород из воздушных фильтров. Фактически такие укрытия были аналогами городов под куполами на Марсе.

Однажды вечером, устав от Мишеля и Спенсера, Майя вышла, чтобы поесть в одиночестве. Все чаще она ощущала страстное желание побыть одной. Она направилась к угловому кафе у пешеходной дорожки с видом на обрывистый берег, села за столик снаружи и заказала итальянскую закуску и спагетти. Вокруг шумели деревья, увитые световыми гирляндами. Отвлеченно ела, попивая кьянти, и слушала местную музыкальную группу. Солист прижимал к груди что-то вроде аккордеона, только кнопочного, инструмент назывался бандонеон, остальные играли на скрипке, гитаре, пианино и контрабасе. Высохшие старики примерно ее возраста бесшабашно развлекались живой хмельной музыкой ярких меланхоличных напевов: цыганские песни, танго, забавные мелодии, которые они, кажется, придумывали на месте… Когда она поела, то еще долго сидела за столиком, слушала музыку и качала бокал вина. Потом она попросила кофе и стала наблюдать за другими обедающими, за листьями над головой, далекой ледяной шапкой за краем обрыва, тучами, собирающимися над Геллеспонтом. Пытаясь не думать. Некоторое время ей это удавалось, и она благодарно сбежала в старую Одессу, прибрежный город, столь же милый и печальный, как дуэт скрипки и аккордеона. Но люди за соседним столиком заспорили, какой процент населения Земли получает антивозрастную терапию – одни выступали за десять процентов, другие за сорок, и никак не могли остановиться. Разговор выдернул Майю из воспоминаний.

– Налицо – явный признак информационной войны! – громко говорил кто-то.