Читать книгу "Плексус - Генри Миллер"

Я не только себя, но и ее отравлял этими разговорами. Мы засыпали почти под утро. Я погружался в сон удовлетворенный. Облегчив душу. От чего? Что это было? Я и сам не мог сказать. Только знал, что это так, и, похоже, испытывал неподобающее удовольствие оттого, что по-настоящему вошел в роль.

Может быть, эти сцены разыгрывались еще и для того, чтобы просто доказать, что я такой же интересный и «особый», как Анастасия, о которой Мона прожужжала мне все уши. Может быть. А может, я уже немного ревновал. Хотя она была знакома с Анастасией лишь несколько дней, в комнате, так сказать, куда ни глянь, были вещи ее подруги. Оставалось только, чтобы она сама поселилась у нас. Над кроватями висели два изумительных эстампа японцев Утамаро и Хиросигс. На сундуке сидела кукла, сделанная Анастасией специально для Моны. На шифоньере стояла русская икона - еще один подарок Анастасии. Не говоря уже о языческих браслетах, амулетах, расшитых мокасинах и тому подобных вещах. Даже духи - самые резкие из всех, которыми она пользовалась, - подарила ей Анастасия. (Возможно, купив их на деньги Моны.) С Анастасией никогда нельзя было понять что к чему. В то время как Мона беспокоилась, что Анастасии нечего надеть, нечего курить, не на что купить холст или краски, та, получая из дома деньги, раздавала их своим прихлебателям. Мона не видела в этом ничего дурного. Чего бы ее подруга ни делала, все было правильно и нормально, даже если она таскала деньги из ее сумочки. Анастасия подворовывала. Ну и что с того? Она крала не для себя, а чтобы помочь тем, кто нуждается. Она не раскаивалась в этом, не мучилась угрызениями совести. Она ведь не какая-нибудь буржуазка, о нет! Это словечко - «буржуазный» - частенько звучало у нас в доме с тех пор, как на сцене появилась Анастасия. Все плохое немедленно получало определение «буржуазный». Даже в клозет сходить могло быть «буржуазным» делом в соответствии с Анастасииным взглядом на вещи. Узнав ее поближе, вы обнаруживали у нее удивительное чувство юмора. Конечно, некоторые не могли его понять. Ведь у некоторых чувство юмора просто отсутствует. Надеть разные туфли, что иногда случалось с рассеянной Анастасией, - впрочем, рассеянной ли? - это было невероятно смешно. Или шагать по улице с резиновой спринцовкой в руках, даже не потрудившись завернуть ее во что-то. А зачем? К тому же Анастасия сама никогда не пользовалась спринцовкой, всегда это было для какой-нибудь несчастной подруги.

Книги, разбросанные повсюду, которые опять же дала ей почитать Анастасия. Одна из них называлась «Там, внизу» и была написана неким французским писателем-декадентом. Это была чуть ли не любимая книга Анастасии, не потому, что декадентская, а потому, что рассказывала о необыкновенной фигуре французской истории - Жиле де Рэ. Он был сподвижником Жанны Д'Арк. Убил множество детей - буквально истребил население целых деревень. Одна из самых загадочных фигур французской истории. Мона умоляла меня хотя бы взглянуть на книгу. Анастасия читала ее в оригинале. Она могла читать не только по-французски и по-итальянски, но также по-немецки, по-португальски и по-русски. Да, в монастырской школе она еще научилась божественно играть на фортепиано. И арфе.

- Может, она и на трубе умеет играть? с иронией спросил я.

Мона покатилась со смеху. Затем я услышал следующее откровение:

- Еще она умеет играть на ударных. Но предварительно ей надо словить кайф.

- Ты имеешь в виду выпить?

- Нет, забалдеть. Покурить марихуаны. Это безвредно. К ней не привыкаешь.

Всякий раз, когда затрагивалась эта тема - наркотики, я был уверен, что наслушаюсь всякой чуши. По мнению Моны (вероятно, внушенному Анастасией), каждому человеку следует испытать на себе действие различных наркотиков. Наркотики и вполовину так не опасны, как спиртное. А действуют интереснее. В Виллидж очень многие - и весьма респектабельные - люди употребляют наркотики. Она не может понять, почему все так боятся наркотиков. Взять, к примеру, то мексиканское средство, которое обостряет чувство цвета. Оно совершенно безвредно. Нам надо как-нибудь попробовать его. Она постарается достать немного у того якобы поэта, как-тамего-зовут. Она терпеть его не может, он такой мерзкий и так далее, но Анастасия утверждает, что он хороший поэт. А уж Анастасия должна знать…

- Я хочу взять какое-нибудь из ее стихотворений и прочитать тебе. Ты, Вэл, не слышал ничего подобного.

Валяй, - кивнул я, Ш но если оно окажется паршивым, то я так прямо тебе и скажу.

- Не беспокойся! У нее не получится написать плохо, даже если она захочет.

- Знаю. Она ведь гений.

- Ну да, и я не шучу. Она действительно гений.

Я не мог удержаться, чтобы не заметить: очень, мол, жаль, что гении непременно должны быть со странностями.

Хорош, нечего сказать! Теперь ты говоришь точь-в-точь как все. Сколько раз я тебе объясняла, что она не такая, как другие чокнутые в Гринич-Виллидж.

- Ну конечно, не такая, ведь при всей ее чокнутости она гениальна!

Может, она и безумна, но безумна, как Стриндберг, как Достоевский, как Блейк…

- Это ставит ее довольно высоко, согласна?

- Я не сказала, что она обладает их талантом. Я только имела в виду, что если она ненормальна, то ненормальна так же, как они. Она не сумасшедшая и не прикидывается сумасшедшей. Она такая, какая есть. Головой ручаюсь.

- Единственное, что мне в ней не нравится, - не выдержал я, - что о ней нужно заботиться, как о малом ребенке.

- Ты жесток!

- Неужели? Посмотри, она прекрасно сама со всем справлялась, пока не появилась ты, разве не так?

- Я рассказывала тебе, в каком она была положении, когда мы с ней познакомились.

- Да, помню, но это меня не убеждает. Если б ты с ней не нянчилась, она сама стала бы на ноги.

- Снова-здорово. Сколько надо тебе объяснять, что она просто не умеет заботиться о себе?

- Так пусть научится!

- А как насчет тебя? Ты уже научился?

- Я прекрасно справлялся, когда тебя не было. Заботился не только о себе, но еще о жене и ребенке.

- Это не довод. Может, ты и заботился о них, но чего это тебе стоило! Ты ведь не хотел бы жить так всю жизнь?

- Конечно, нет! Но я нашел выход. В конце концов.

- В конце концов! Вэл, у тебя мало времени! Тебе уже за тридцать, а ты еще не составил себе имени. Анастасия просто девчонка по сравнению с тобой, а посмотри, сколько она уже успела.,

- Знаю. Так ведь она гений…

- Ах, прекрати! Так мы ни к чему не придем. Почему бы тебе не выкинуть ее из головы? Она не вмешивается в твою жизнь, почему ты должен вмешиваться в ее жизнь? Неужели у меня не может быть одной подруги? Зачем тебе надо ревновать к ней? Можешь ты быть справедливым?

- Хорошо, давай покончим с этим. Только прекрати все время говорить о ней, ладно? Тогда и я не скажу ничего такого, что может тебя обидеть.