Читать книгу "Мелкий снег - Дзюнъитиро Танидзаки"

Чем дальше слушала О-Хару старую женщину, тем больше неприятных подробностей ей открывалось. О-Хару пыталась, как могла, защитить Кой-сан, но у «бабушки» на всё были неопровержимые доказательства. «А как быть с этим? — спрашивала она. — А что ты скажешь на это?» И О-Хару нечем было ей возразить.

Но это ещё не всё, продолжала О-Хару. Она узнала от «бабушки» ещё куда более неприятные вещи, только у неё не поворачивается язык пересказывать всё это госпоже Макиока, — нет, уж лучше она будет молчать. В конце концов девушка, однако, не утерпела и всё-таки поделилась с хозяйкой кое-какими фактами.

Как выяснилось, «бабушка» знает наперечёт всё драгоценности Кой-сан. (Китайский инцидент тянулся уже не один год, и люди отвыкли носить дорогие украшения. Шкатулку со своими драгоценностями Таэко оставила в Асии, не рискнув держать их у себя на квартире.) По словам «бабушки», всё эти вещи были подарены ей Окубатой.

Она не раз собственными ушами слышала, как покойная матушка молодого хозяина заступалась за него перед своим старшим сыном, когда обнаруживалось, что из магазина пропали очередное кольцо или брошь. Некоторые из этих вещей он прямо дарил Кой-сан, некоторые продавал, чтобы дать ей денег. Иногда Кой-сан тайком от него продавала то или иное из подаренных ей украшений, и со временем они снова, оказывались в магазине. Разумеется, не всё из украденных драгоценностей попадали к Кой-сан, кое-что он оставлял себе и по мере надобности сбывал, но, вне всякого сомнения, львиная доля оседала именно в её руках. Кой-сан не могла не знать, каким способом добыты эта вещи, и тем не менее не только не отказывалась их принимать, но и сама намекала молодому хозяину, какое именно кольцо, какую брошь, какие часики или какое ожерелье хотела бы получить…

«Бабушка» прожила в семье Окубата не один десяток лет и растила молодого хозяина с пелёнок, поэтому ей известно решительно всё. О чем бы ни зашла речь, она могла сыпать примерами до бесконечности. Причём всякий раз она подчёркивала, что говорит обо всём этом не по злобе, а только затем, чтобы показать, как беззаветно Окубата предан Таэко. В доме. Макиока, дескать, ничего этого не знают и потому враждебно настроены к молодому хозяину. Но если бы им было известно, за что его выгнали из дома, они наверняка отнеслись бы к нему с большим сочувствием и не стали бы так противиться его браку с Кой-сан.

Хороша ли Кой-сан или плоха, сказала «бабушка», для неё не имеет значения. Раз она устраивает молодого хозяина, она устраивает и её. Поэтому-то ей и хочется, чтобы Кой-сан вышла за него замуж. Может быть, О-Хару поговорит с госпожой Макиока? Похоже, у Кой-сан появился новый ухажёр и в скором времени она снова попытается отделаться от молодого хозяина, тем более что кошелёк его заметно опустел.

О-Хару буквально опешила. Откуда «бабушке» известно, что у Кой-сан «появился новый ухажёр»? — спросила она.

Подробностей «бабушка» не знала, но, по её словам, в последнее время между Кой-сан и молодым хозяином часто разгорались ссоры и он неоднократно попрекал её каким-то Миёси. Насколько она поняла, этот Миёси живёт в Кобэ, но кто он такой и чем занимается, ей не известно.

Правда, несколько раз она слышала, как молодой хозяин презрительно назвал его «буфетчиком» — «этот ваш буфетчик». Скорее всего он служит в каком-нибудь баре. Больше «бабушка» ничего не знала, и О-Хару не стала докучать ей дальнейшими расспросами.

И наконец, из разговора со старушкой выяснилось, что Кой-сан исключительно много пьёт. Дома, в присутствии сестёр, она никогда не выпивала больше двух мерок сакэ, с Окубатой же ей ничего не стоит выпить и семь, и восемь мерок, а бутылку виски она за один вечер может, не моргнув глазом, опустошить на треть. Но при этом, как ни странно, она редко хмелеет, и всё же несколько раз, особенно в последнее время, «бабушка» видела её мертвецки пьяной. Окубата чуть ли не на руках вносил её в дом…

24

Сатико потребовалось немалое мужество, чтобы выслушать рассказ О-Хару. Временами она чувствовала, как краска заливает её лицо ей хотелось закрыть ладонями уши и крикнуть: «Довольно, О-Хару, замолчи!» При желании она, наверное, могла бы узнать ещё многое, но с неё было довольно и этого.

— Хорошо, О-Хару. Ты можешь идти, — сказала наконец Сатико.

Как только за служанкой закрылась дверь, она припала к столу, не в силах совладать с охватившим её смятением.

…Что же, выходит, всё это правда?.. Всё, чего она так опасалась, — правда?.. О своих близких трудно судить беспристрастно не удивительно, что Окубата кажется своей старой няне чистым, наивным юношей. В действительности он вряд ли до такой степени предан Кой-сан, как она утверждает. Тэйноскэ и Кой-сан считают его легкомысленным повесой, и это, пожалуй, гораздо ближе к истине. Но отмахнуться от слов старой женщины, видящей в Кон-сан чуть ли не вампира, Сатико всё-таки не могла.

Подобно тому как «бабушка» во многом переоценивает Окубату, сама она во многом переоценивала Кой-сан… Всякий раз, когда она замечала на руке у сестры новое кольцо, к ней в душу закрадывались неприятные, подозрения, но они сразу же и улетучивались: Кой-сан казалась такой счастливой и гордой оттого, что смогла купить эту прелестную вещицу на деньги, заработанные своим трудом. В том, что осетра может позволить себе такие траты, Сатико не сомневалась: она знала, как много Сатико работает, и к тому же видела собственными глазами, по какой высокой цене продаются её куклы. Правда, забросив работу в студии, Таэко лишилась источника доходов, но и тогда она, говорила сёстрам, что недостатка в деньгах у неё нет. Она-де накопила довольно крупную сумму, на которую вполне может поехать, в Европу или даже открыть модное ателье.

Сатико не хотела, чтобы сестра проживала свои сбережения, и старалась всячески ей помочь: то она просила её сшить кое-что для Эцуко, то приносила заказы от соседей. Этих денег должно было вполне хватить ей на повседневные расходы. Одним словом, каждый раз, когда что-то в поведении сестры настораживало Сатико, она убеждала себя, что оснований для тревоги нет… Слушая хвастливые речи сестры о том, что она в состоянии обойтись без материальной помощи с чьей бы то ни было стороны, Сатико старалась верить ей на слово… Выходит, она действительно переоценивала её возможности?..

А как понять высказывания Кой-сан по поводу Окубаты? Разве она не называла его никчёмным человеком и не говорила, что, выйдя за него замуж, не только не сможет рассчитывать на его богатства, но будет вынуждена сама его содержать? Разве она не утверждала, что не только сама не притронется к его капиталам, но и ему не позволит этого делать? Неужели это были всего лишь красивые фразы для отвода глаз?

Но винить во всём одну Кой-сан было бы несправедливо. В первую очередь виноваты они, её сёстры, — добренькие, наивные, доверчивые до глупости. Теперь-то Сатико не могла не согласиться с «бабушкой», утверждавшей, что роскошествовать на деньги, приносимые занятием, похожим на детскую игру, попросту невозможно.

Положа руку на сердце, подобные мысли посещали и Сатико, только она гнала их прочь. Что это — простая наивность или сознательный самообман? Ей не хотелось думать, что её родная сестра способна вести себя неподобающим образом — вот в чем всё дело, но семейство Окубата и та же «бабушка» могли расценить её близорукость как откровенное попустительство. При одной мысли об этом у Сатико запылали щёки.