Читать книгу "Особый склад ума - Джон Катценбах"

— Все равно это кажется нереальным, не так ли? — спросил отец быстрее обычного, потому что получал огромное удовольствие. — Нереальным, невозможным. Но мы-то с тобой оба знаем, что все более чем реально.

Отец снова нажал кнопку, и экран погас.

Кэрил Энн ткнула пистолетом Джеффри в висок, чтобы он подошел к двери, за которой, как он понимал, находилась музыкальная комната.

Куртен улыбнулся:

— С этой минуты решения принимать будешь ты. И делать выбор будешь тоже ты. Ты все знаешь. Тебе все объяснили. Ты знаешь об убийствах все, кроме одного: что такое самому лишить человека жизни.

Куртен подошел к двери и щелкнул выключателем. Потом повернул в замке ключ. Потом, как ассистент хирурга, взял правую руку Джеффри и вложил в нее нож. Теперь он был вооружен, однако дуло пистолета, с силой упершееся ему в спину, красноречиво говорило, что сопротивляться все равно бесполезно. Куртен, ухмыляясь, посмотрел на Джеффри. Он явно получал огромное и ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая, как мучится его сын. Лицо у него просто сияло, и Джеффри подумал, что после того, как много лет назад мать спасла его от отца, он жил словно глупый ребенок, который упрямо не хочет верить в то, что кажется правильным всем разумным людям, и совершенно не хотел понять, что благодаря матери он стал свободным и жил в безопасности. Именно в силу своего упрямства и нерешительности, он все время вспоминал о том моменте, когда, девятилетним мальчиком, оглянулся через плечо и посмотрел на человека, который теперь стоял рядом с ним. А не нужно было тогда оглядываться. Ни тогда, двадцать пять лет назад, ни потом, всю жизнь. И вот теперь он пожинал горькие плоды. То, на что ему всегда так хотелось еще раз посмотреть, вернулось за ним из прошлого, чтобы погубить будущее.

Он хотел бы сопротивляться, но не знал как.

— Кэрил Энн, — резко проговорил Куртен, — накажет любое проявление нерешительности.

Взгляды их снова встретились, но теперь их разделяла пропасть лет и отчаяния.

— Добро пожаловать домой, Джеффри, — сказал отец и распахнул дверь.

Звукоизоляция в музыкальной комнате была отличная. Ни Сьюзен, ни всхлипывавшая от страха Кимберли не услышали голоса за дверью, и потому, когда вспыхнула лампа, они обе ахнули от неожиданности. Сьюзен с трудом подавила готовый вырваться крик, сильно прикусив губу. Пот заливал и жег глаза, но она не решилась пошевелиться и лишь тщательнее прицелилась.

Когда дверь неожиданно распахнулась, ее палец на спусковом крючке напрягся и Сьюзен задержала дыхание. Она услышала голос отца, хранившийся в глубинах памяти все долгие годы, но увидела только брата, который запнулся о порог, когда его впихнули в комнату.

Он поднял глаза, и их взгляды встретились.

Она сразу поняла, что за ним кто-то стоит, и в ту же секунду крикнула:

— Джеффри, на пол! — и сразу начала стрелять.

Нерешительность можно измерить в долях секунды. Джеффри, услышав голос сестры, бросился на пол, чтобы не оказаться на линии огня, однако все-таки недостаточно проворно, потому что первая же пуля, выпущенная из револьвера Сьюзен, полетела в него и попала чуть выше бедра, отчего он согнулся пополам.

Он рухнул, ничего не видя от боли, но понял, что Кэрил Энн шагнула вперед и, встав на колено, начала стрелять, и ее глушитель тихо захлопал. Хлопкам этим вторил грохот девятимиллиметрового револьвера Сьюзен, стрелявшей без перерыва. От косяка летели щепки, от стен — сухие фонтанчики штукатурки.

Кто-то вскрикнул. Джеффри не понял кто. От грохота он почти оглох. Он повернулся к Кэрил Энн, стоявшей совсем рядом с ним, и, с трудом приподнявшись, ударил ее ножом. Та взвыла от неожиданной боли и повернула пистолет в его сторону. Он увидел перед собой черное дуло, когда снова раздался грохот, и этот выстрел, который слился с женским криком и его собственным воплем ужаса, оказался последним: пуля из револьвера Сьюзен попала Кэрил Энн прямо в лоб, и лицо разлетелось, как от взрыва, окропив Джеффри кровавыми брызгами.

В комнате царили страх и смерть.

Джеффри отшатнулся, выкрикнув что-то нечленораздельное, не в силах оторвать взгляд от изуродованного лица. Затем повернулся к сестре. Лицо у нее было белое как полотно, и она застыла в том же положении, в каком вела стрельбу, по-прежнему сжимая в руках револьвер. Патроны закончились, но она продолжала нажимать на спусковой крючок. Джеффри увидел кровь на стене, кровь на блузке.

— Сьюзен!

Она не ответила. Он пополз через комнату, протянул к ней руки. Он пытался понять, куда она ранена, боясь к ней прикоснуться, словно она вдруг стала очень хрупкой и ее можно было разбить. Одна пуля, похоже, срезала ей мочку уха и впечаталась в стену у нее за спиной. Другая, кажется, прошила ногу — джинсы на глазах окрашивались в красно-коричневый цвет, — а третья попала в плечо, но Сьюзен защитил бронежилет, позаимствованный в кабинете агента Мартина.

— Ты ранена, — сказал ей Джеффри. — Все будет хорошо. Я приведу помощь.

От боли бок у него горел и в глазах стояла красная пелена.

— Где он? — спросила Сьюзен испуганным голосом.

— А я тут как тут, — произнес голос позади них.

Громко закричала Кимберли. Джеффри обернулся и увидел, как отец нагнулся в дверях над телом Кэрил Энн. Он вынул из ее руки пистолет и навел на Сьюзен, Джеффри и Кимберли.

Диана услышала стрельбу, и ее охватил ужас. Но тишина, последовавшая за выстрелами, была еще страшней. Она вскочила и побежала что было мочи по темному лесу к ярко освещенному дому. Казалось, каждая ветка, каждая колючка, каждая плеть плюща, встречающиеся ей на пути, старались ее задержать. Диана споткнулась, едва не упала, но устояла на ногах и снова побежала, стараясь не думать о том, что могло произойти в доме. Не останавливаясь, она достала револьвер, который дала ей дочь, и сняла его с предохранителя.

Добежав до края освещенной лужайки, она остановилась.

Дальше — сплошная стена тишины. Она стояла, вдыхая холодный воздух, и не двигалась.

Питер Куртен посмотрел туда, где находились двое его детей и несчастная Кимберли, дрожавшая и захлебывавшаяся рыданиями. Его глаза встретились с глазами Сьюзен, и он кивнул ей.

— Что ж, я ошибся, — медленно произнес он. — Значит, киллером должна была стать твоя сестра, Джеффри.

Сьюзен, внезапно ослабев от боли и пережитого напряжения, снова подняла револьвер.

— Ты убьешь меня? — спросил отец.

Она бросила револьвер на пол, и тот упал на пластиковое покрытие с глухим стуком.

— В шахматах, — медленно сказала она, — именно королева является главной фигурой и предпринимает наиболее решительные действия.

Куртен кивнул.

— Туше́! — весело произнес он, а потом добавил: — Ты, пожалуй, справилась бы с тем парнем в туалете и без моей помощи. Я недооценил твои способности.