Читать книгу "Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби"

Он утерся и забегал взглядом между ней и Трясучкой.

– Я ничего такого не сделал, чего вы сами не делали. Брат ваш – уж точно. Коску вспомните… а ведь вы ему обязаны были большим, чем я вам…

– Потому-то ты сейчас и утираешься, а не придерживаешь выпавшие кишки.

– А вы не думаете, что сами на себя это навлекли? Большие амбиции – большой риск, знаете ли. Я всего лишь плыл по течению…

Трясучка вдруг резко шагнул вперед.

– Вот и плыви себе дальше, пока горло не перерезали.

В руке у него Монца увидела нож. Тот самый, что дала ему при первой встрече.

– Тихо, тихо, верзила. – Виктус, сверкнув кольцами, вскинул руки. – Уже иду, не волнуйся. – Демонстративно развернулся, шагнул в траншею. – Не мешало бы вам обоим поучиться держать себя в руках. – Погрозил пальцем через плечо. – Не дело злобствовать из-за каждой мелочи. Обычно это кончается кровью, уж поверьте!

Монца верила. Кровью кончалось все, за что бы она ни взялась.

Она вдруг поняла, что осталась с Трясучкой наедине. Чего избегала вот уже несколько недель, как заразы. Хотя и следовало поговорить с ним, сделать шаг к улаживанию отношений. Пусть не все было гладко между ними, он в любом случае оставался ее человеком, а не Рогонта. Оставался тем, кто не раз еще мог спасти ей жизнь в будущем. Да и чудовищем он не был, как бы ни выглядел…

– Трясучка. – Он повернулся к ней, по-прежнему сжимая нож в руке. Огненно сверкнули сталь клинка и глаза, отразив свет факела. – Послушай…

– Нет, это ты послушай.

Оскалив зубы, он шагнул ближе.

– Монца! Ты пришла! – Из траншеи выскочил Коска и широко раскинул руки. – Да еще и с моим любимым северянином! – Не обращая внимания на нож, схватил Трясучку за свободную руку, потряс ее, потом сгреб Монцу за плечи и расцеловал в обе щеки. – Я еще не поздравил тебя с твоей прекрасной речью. Родилась на ферме. Великолепная деталь. Скромность. И слова о мире. Из твоих уст?.. Это все равно, как если бы фермер выразил надежду на неурожай. Даже я, старый циник, был тронут.

– Пошел ты!

Впрочем, в глубине души ей стало приятно.

Коска поднял брови.

– Вот так, стараешься, говоришь чистую правду…

– Некоторым правда не нравится, – сказал Трясучка хриплым сорванным голосом, пряча нож. – Не знаете до сих пор?

– Век живи, век учись. Вперед, друзья мои, за мной! Туда, где открывается прекрасный вид на приступ!

– Приступ? Сейчас?

– Мы пытались штурмовать в дневное время. Не вышло.

Казалось сомнительным, что выйдет в темноте. Но Монца двинулась вслед за Коской по траншее, где лежали раненые. Стоны, искаженные страданием лица, окровавленные повязки…

– А где мой досточтимый наниматель, – спросил Коска, – его светлость герцог Рогонт?

– В Талине, – ответила Монца и сплюнула в грязь. Благо было куда плевать. – Готовится к коронации.

– Уже? Он знает, что Орсо жив и, судя по всему, проживет еще некоторое время? Не слышал, что не стоит делить шкуру неубитого льва?

– Говорила я ему об этом. Не раз.

– Подумать только… Змея Талина призывает к осторожности герцога проволочек. Дивный парадокс!

– Не помогло. Он согнал в Сенатский дом всех плотников, мануфактурщиков и ювелиров города. Готовит его к церемонии.

– Не боится, что чертова развалина на него рухнет?

– Есть надежда, – проворчал Трясучка.

– Место призвано, по всей видимости, воскресить в памяти гордые призраки имперского стирийского прошлого, – сказала Монца.

Коска фыркнул.

– Или позорный крах последней стирийской попытки единения.

– Об этом я тоже говорила. Не раз.

– И что?

– Пропустил мимо ушей.

– Высокомерие, ясно. Как сам страдавший от него долгое время, симптомы узнаю сразу.

– Один в таком случае тебе понравится точно. – Монца не удержалась от усмешки. – Он выписал из Тхонда тысячу белых певчих птиц.

– Всего тысячу?

– Символ мира, очевидно. Их выпустят над толпой, когда он выйдет приветствовать подданных как король Стирии. И поклонники со всего Земного круга – графы, герцоги, принцы и даже бог чертовых турков, насколько я знаю, – кинутся наперебой аплодировать его гигантскому самомнению и лизать ему задницу.

Коска снова поднял брови.

– Что я вижу – отношения между Талином и Осприей прокисают?

– Что-то есть такое в коронах, от чего люди превращаются в дураков.

– Надо думать, об этом ты тоже говорила?

– Пока в горле не пересохло. Но, как ни странно, он не хочет слышать.

– Похоже, зрелище предстоит грандиозное. Жаль, меня там не будет.

Монца нахмурилась.

– Не будет?

– Нет, нет и нет. Я лишь подпорчу праздничную атмосферу. Пошли толки о каком-то сомнительном соглашении, касающемся герцогства Виссерин… не поверишь.

– Никогда.

– И кто знает, откуда они взялись?.. Кроме того, кто-то же должен составить компанию герцогу Орсо.

Монца снова сплюнула.

– Слыхала я, вы с ним уже беседовали.

– Так, светская болтовня. Погода, вино, женщины, его неминуемая погибель… ну, ты понимаешь. Он сказал, что заполучит мою голову. Я ответил, что вполне разделяю его энтузиазм, поскольку и сам нахожу ее весьма толковой. Мне было довольно весело на самом деле, а ему, честно говоря, не очень. – Коска длинным указательным пальцем описал в воздухе круг. – Осада, должно быть, расстроила.

– И ни слова о твоем переходе на его сторону?

– Возможно, это и стало бы очередной темой разговора, но нас прервали арбалетной стрельбой и неудачным штурмом. Затронем ее, наверное, в следующий раз, за чашечкой чая.

Траншея вывела их в подобие блиндажа с дощатым накатом, слишком низким для того, чтобы стоять во весь рост. К правой стене, где накат отсутствовал, прислонили приставные лестницы, перед которыми ждали, стоя на коленях, сигнала к атаке около шестидесяти наемников в доспехах и при оружии. Коска прошелся между ними, пригнувшись и похлопывая по спинам.

– Слава, мальчики, слава и достойное вознаграждение!

Хмурость на лицах сменилась улыбками, наемники, приветствуя командира, застучали оружием по щитам, шлемам и нагрудным пластинам.

– Генерал!

– Капитан-генерал!

– Коска!

– Мальчики, мальчики! – раскудахтался тот, одних хлопая по плечу, другим пожимая руку, третьим шутливо отдавая честь.

Ничего похожего на то, как вела себя с подчиненными Монца. Ей приходилось оставаться суровой, холодной и неприступной, иначе к ней не питали бы уважения. Женщина не может позволить себе роскошь быть дружелюбной с мужчинами. Поэтому за нее шутил и смеялся Бенна. И некому стало это делать с тех пор, как Орсо его убил…