Читать книгу "Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев"

продвижение почти тридцати последующих лет шло в фарватере карьеры Юрия Владимировича.

Некоторые старые волки из Ясенево так и не могли смириться с его появлением в их закрытом корпоративном сообществе. «Чужак», «непрофессионал», «партаппаратчик» — так за глаза называли они шефа. Крючков знал об этом, было кому доложить, но кто сказал, что разведку должен возглавлять непременно Джеймс Бонд? Пусть эти старые волки делают свое дело — вербуют агентов, проводят тайниковые операции, крадут секреты, собирают компромат, словом, занимаются тем, что умеют. А он будет делать свое. Разведка в нашем мире — и Крючков уже не раз убеждался в этом — важный (важнейший!) инструмент большой политики, и, значит, возглавлять ведомство должен не оперработник, а политик, человек с партийной закалкой.

В отличие от своих предшественников, генералов Сахаровского и Мортина, новый шеф сразу поставил перед управлением самые амбициозные задачи. Он политизировал разведку. «Оплодотворил» ее. Сам председатель скоро оценил роль ПГУ и стал регулярно бывать «в лесу». Андропову оборудовали в Ясенево личный кабинет, он приезжал, собирал руководство, просил высказаться по какой-то внешнеполитической проблеме, внимательно всех выслушивал. Разведчиков это грело, они этим гордились. Крючков зорко поглядывал сквозь свои очки на подчиненных: ценят ли они его доверительные отношения с шефом?

Мой добрый знакомый, ветеран ПГУ генерал Б. А. Соломатин, знаменитый тем, что Ю. В. Андропов назвал его однажды в узком кругу «классиком разведки», тоже считал Крючкова «интриганом» и в высшей степени непорядочным человеком.

В аппаратных играх он не одну собаку съел. Знал, как карьеру сделать, как угодить, как подчиненных в узде держать. На свое окружение Крючков всегда копил компромат — он с юных лет, еще с тех пор, как руководил комсомолом в Сталинграде, уяснил, что это лучший способ подчинить себе людей, сделать их верными слугами.

Он перенес из ЦК к нам в «лес» самые замшелые номенклатурные нравы. До Крючкова у нас никогда не было такого количества сплетен, подсиживаний, такой грязи. Он этим жил и умело дирижировал такими вещами. Натравливал людей друг на друга, создавал группировки и их тоже стравливал. Некоторые наши сотрудники быстро смекнули, что к чему, и стали подпитывать шефа тем, что он хотел, то есть сплетнями, слухами. А он такое всячески приветствовал и вознаграждал[394].

Соломатин, кстати сказать, как раз из той старой гвардии, которую никак не заподозришь в симпатиях к перестройке. И приведенная здесь его оценка всего лишь отражает те качества, которые в действительности демонстрировал Владимир Александрович.

Еще одну характеристику дал Крючкову помощник Андропова по Политбюро И. Е. Синицын, который по роду службы близко общался с начальником ПГУ:

Хитер, коварен, искушен в партийных и кагэбэшных интригах, но труслив и непрофессионален даже после десятка лет на посту главы ПГУ. […] Во время генеральских застолий, на которых он любил присутствовать, Крючков подпаивал своих соседей по столу и провоцировал их на негативные высказывания об Андропове, чтобы тут же доложить их шефу. […]

По своим политическим воззрениям Крючков был скорее «ястребом», чем «голубем». Именно с «ястребиных» позиций он подавал информацию разведки Андропову[395].

Помощник Ю. В. Андропова уверен в том, что именно Крючков во многом повинен во втягивании страны в афганскую авантюру. По мнению многих ветеранов службы, как пишет И. Е. Синицын, Крючков развалил советскую внешнюю разведку, способствовал появлению в ее рядах целого сонма предателей.

Но это взгляд людей со стороны. Сам же Владимир Александрович считал себя личностью незаурядной. Еще с юных лет уверовал, что способен к покорению самых высоких карьерных вершин. Он без труда заочно окончил юридический институт в Саратове и Высшую дипломатическую школу в Москве. В группе, изучавшей венгерский, он оказался единственным слушателем — больше никто не рискнул заняться таким сложным языком. А Крючков не сдрейфил, спал по три-четыре часа в сутки, но доказал всем, и в первую очередь себе самому, что может сделать больше, чем другие.

«Да, я не получил специального образования, не кончил разведшколу, не работал „в поле“, но зато прошел другие, более важные для этой должности университеты, и прежде всего школу партийного руководства, школу идейной закалки», — так говорил о себе начальник самого секретного, самого главного управления КГБ.

Во второй половине 80-х годов Крючков, быстро осознав новые веяния, поддержал инициативы Горбачева по выводу из Афганистана советских войск, стал непосредственным участником операции по смене в Кабуле высшего руководства ДРА, назначению на пост главы государства доктора Наджибуллы, с которым связывают политику национального примирения.

Да, внешне — серая мышь, типичный советский аппаратчик. Но с большими амбициями. Или можно и так сказать: с большими комплексами маленького человека.

Интересную характеристику дал ему А. С. Ципко, работавший в аппарате ЦК на закате перестройки:

Он от природы приговорен был считаться верным ленинцем и коммунистом. Напоминал скорее секретаря сельского райкома партии по идеологии, чем руководителя разведки или главу всего охранного ведомства. Когда он выступал перед аппаратом ЦК, то начинал с клятв верности Ленину и этим же заканчивал[396].

Крючков не без оснований считал себя вполне готовым занять должность главы секретного ведомства, иначе говоря — сыграть ключевую роль в руководстве страной. Наследник Андропова. Государственник. Хранитель множества самых сокровенных тайн. Но, став председателем госбезопасности и членом Политбюро, он помимо своей воли оказался в жерновах поздней перестройки, которые перемололи и его самого.

Горбачев и близкие к нему люди, например те же Яковлев и Шеварднадзе, последовательно вели дело к демократизации всего общества, лишению партии монопольного права на истину, а кончилось все это тотальным развалом и системы, и государства. Владимир Александрович Крючков, будучи членом Политбюро, а затем членом Президентского совета, тоже несет ответственность за все случившееся, но в какой-то момент он и его подельники по ГКЧП решили спасать социализм — так, как им это виделось. Крючков стал одним из главных инициаторов событий, которые вошли в историю под название «августовский путч».

Сам Крючков категорически отрицал всякие подозрения в заговоре и желании сместить с поста генсека Горбачева. Утверждал, что все случившееся происходило как раз с согласия Михаила Сергеевича и было продиктовано исключительно благими намерениями — спасти от развала СССР, помочь стране выбраться из того страшного кризиса, в котором она оказалась.

Возможно, это именно так. Но ведь не зря говорят: благими намерениями бывает вымощена дорога в ад.

Процессы, которые запустили Горбачев и Яковлев своей перестройкой, были уже необратимыми. У Крючкова и его соратников не имелось никаких реальных шансов повернуть историю вспять.

После бесславного провала