Читать книгу "Нездешние - Роберт Джексон Беннетт"

– Какого черта?

– Мы все подробно обсудили, – говорит Парсон, – и решили, что, хотя в этом образе жизни нам многое мило, – он переглядывается с миссис Бенджамин, и та кивает, – нам лучше будет отправиться домой.

– Домой? В смысле…

– Да, на ту сторону, – кивает миссис Бнеджамин.

– А это можно?

– Теперь некому нам запретить, – говорит Парсон. – И мы сошлись в том, что с помощью линз это вполне осуществимо. До той стороны всего один короткий шаг. Не знаю, как там сейчас, – вероятно, Мать превратила наш дом в руины. Но это не значит, что его нельзя отстроить. Ее нет, а значит, есть надежда.

– А что остальные ваши?

– Думаю, почти все погибли в огне, – отвечает миссис Бенджамин. – Они – вернее, их сосуды, их тела. Они больше не привязаны к этому миру. Скорее всего, они в той или иной форме уже на той стороне. Одинокие, бездомные, беспомощные… их всего-то и надо объединить и немножко направить.

– И тогда вы сможете все повторить, – подает голос Грэйси. – Вернуться и попытаться заново…

– Нет, – отвечает миссис Бенджамин. – Во-первых, с нами больше нет Матери, так что вряд ли у нас возникнет желание вернуться. И, во-вторых, у нас не будет линз.

– Почему не будет? – удивляется Мона.

– Потому что мы просим закрыть их за нами.

– Закрыть и запереть, – уточняет миссис Бенджамин.

– Зачем? – спрашивает Мона.

– Мы здесь показали себя тщеславным, заносчивым дурачьем, – говорит Парсон. – Хотелось бы об этом забыть.

– А если не сумеем забыть, хотя бы извлечь урок, – добавляет миссис Бенджамин.

Мона отворачивается.

– Вы нам поможете? – спрашивает Парсон. – Поможете закрыть дверь?

– Мы понимаем, что многого просим, – говорит миссис Бенджамин. – Но кто-то должен остаться, чтобы ее закрыть. Еще одно дело, мисс Брайт. Всего одно.

Мона смотрит на Грэйси. И вздыхает – меньше всего ей хочется возвращаться в Кобурнскую, – но говорит:

– Подожди меня здесь. Это ненадолго.

Они снова петляют по полным гулких шепотков коридорам. Впрочем, теперь здесь не так жутко, как в прошлый раз. Запустение, разруха.

– Там для вас не опасно? – спрашивает Мона.

– Да, – отзывается Парсон, – думаю, опасно. Наш мир перенес бурю. Ее устроила Мать, чтобы спугнуть нас из гнезда. Она редко обходилась пустыми угрозами.

– Так зачем же вы уходите?

– А вы хотели бы видеть нас здесь? Тех, кто так поступил с вами?

– Ну… тех уже нет. В самом деле, это были не вы.

Парсон обдумывает ее слова.

– Вы ведь говорили с Матерью?

– Что?

– Когда вас ударило молнией. Мне знакомы ее приемы. Она говорила с вами, да?

– Да, говорила.

– И что-то предлагала?

– Откуда вы знаете?

– Мать всегда что-то предлагает, мисс Брайт, – объясняет миссис Бенджамин.

– Ну да, предлагала.

– А вы отказались, – продолжает Парсон.

– Да.

– Почему?

– Не знаю. То, что она предлагала, показалось мне… нечестным. Получилась бы подделка, вроде Винка.

Парсон кивает.

– Вы сделали мудрый выбор. И перед нами теперь такой же: выбор между жизнью там, такими, как есть – какие мы есть на самом деле, со всеми несчастьями, сложностями, – и жизнью здесь – не настоящими, без боли, без трудностей, без смысла.

Они снова подходят к комнате с линзами, но теперь в ней не осталось ничего неземного.

– По ту сторону линз может быть опасно. Но, по мне, это лучше альтернативы.

Парсон оглядывается на миссис Бенджамин и протягивает ей руку, помогая перешагнуть порог.

– Знаете, мисс Брайт, – говорит вдруг та, – вы могли бы уйти с нами.

– С какой стати?

– Ну, вы в какой-то степени из наших. Место, куда мы отправляемся, можно назвать домом предков. Не знаю, чувствуете ли вы себя дома здесь… но, может быть, с нами вам больше повезет. Хотя дверь тогда останется открытой, ведь закрыть за нами будет некому.

Парсон неодобрительно косится на миссис Бенджамин.

– Я просто хочу дать ей выбор, – спокойно оправдывается та.

Мона задумчиво смотрит в зеркало, представляет, что бы увидела, прими она это предложение. Но качает головой, отказываясь.

– Рад слышать, – объявляет Парсон. – Думаю, здесь для вас больше надежды.

– Почему вы так говорите?

– Трудно объяснить. По-моему, вы – человек любящий, мисс Брайт. Вы не Мать – вы многое можете дать другим. Не мне решать, что вам делать, но я бы посоветовал покинуть эти места, найти, о ком заботиться, и жить честно, насколько позволяет этот мир.

Камеру с линзами вновь наполняет гудение. Их глаза вздрагивают огоньками свечей.

– Не забудь, – говорит миссис Бенджамин. – За нами надо закрыть.

– Но я не умею, – отвечает Мона.

– Это просто, – объясняет Парсон. – Зеркало, которое смотрит само в себя, уже не зеркало.

Поверхность линз идет рябью. Мона видит красные звезды, вершины, далекую, чужую страну покосившихся серых башен…

– До свидания, мисс Брайт, – говорит Парсон.

– До свидания, милая, – повторяет миссис Бенджамин.

Две детские фигурки стоят посреди камеры, смотрят старыми глазами и улыбаются молодыми улыбками.

Мигнув раз, другой, третий, они исчезают.

Мона, не двигаясь с места, протягивает к линзам руку, нащупывает границы, как несколько минут назад. «Столько миров, столько времен, стоит только пожелать». Но она вспоминает слова Парсона и наклоняет зеркало, нагибает медленным осторожным движением, так, чтобы в нем отражалась только другая линза, одна линза и…

Словно лед звенит. Мона поднимает глаза: линзы больше ничего не отражают, они непрозрачные, как свинцовые пластинки.

Подойдя, она касается их. Тепловатые, но твердые.

– Вот и все, – произносит она вслух.

Грэйси ждет ее на краю плато. И говорит:

– Я тут подумала… надо бы спуститься? – Она кивает на догорающие внизу руины.

– В Винк? – спрашивает Мона.

– Да. Может, там кому-то нужна помощь, или нам что-то нужно, или… не знаю. Вдруг что-нибудь?

Поразмыслив, Мона отвечает:

– Нет.

– Почему нет?

– Думаю, там ничего не осталось, Грэйси. По-моему, все выгорело… если не хуже. По-моему, лучше нам оставить его в покое.