Читать книгу "Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби"

– Чего они ждут? – спросила она у Рогонта, стараясь не шевелить губами.

– Речи.

– Моей?

– Чьей же еще?

Монцу охватил несказанный ужас. На площади даже на беглый взгляд собралось тысяч пять человек, не меньше. Но у нее было такое чувство, что бегство с помоста как первый поступок главы государства может быть неправильно понято. Поэтому она медленно двинулась вперед, обычной твердой походкой, отчаянно пытаясь собрать разбежавшиеся мысли, найти слова, которых не было, за отпущенный краткий миг. Вышла из длинной тени Скарпиуса на солнце, увидела перед собою море лиц, море устремленных на нее глаз, исполненных надежды. Шушуканье, еще слышавшееся тут и там, стихло, сменившись почти сверхъестественной тишиной. И Монца открыла рот, по-прежнему не зная, какие слова он исторгнет.

– Я никогда… – прозвучал жалкий дискант. Она вынуждена была прокашляться и сплюнула через плечо, не успев сообразить, что уж этого точно делать не следовало. – Я никогда не умела говорить речи! – Понятно и без пояснений. – Предпочитаю сразу браться за дело! Потому, наверное, что родилась на ферме… Для начала мы разделаемся с Орсо! Избавимся от этого подлеца! А потом… ну… потом война кончится.

По коленопреклоненной толпе пробежало сдержанное бормотание. Улыбок на лицах не появилось, но выражение их стало отсутствующим, взоры затуманились. Кое-кто кивнул. И у Монцы, к ее удивлению, неожиданно остро защемило в груди. Никогда она не думала, что тоже, оказывается, устала от войны. Кроме нее мало что видела в своей жизни.

– Мир. – И снова это мечтательное бормотание рябью по людскому морю. – У нас будет король. Объединенная Стирия. Конец Кровавым Годам. – Ей вспомнилась колышущаяся под ветром пшеница. – Мы попытаемся что-нибудь вырастить. Я не могу обещать вам сделать мир лучше, потому что он… ну… он такой, какой есть. – Она опустила взгляд, неловко перенесла вес с одной ноги на другую. – Могу обещать только, что сделаю для этого все, что в моих силах. Давайте стремиться к тому, чтобы каждому хватало на жизнь. А там посмотрим.

Подняла взгляд и увидела старика, который смотрел на нее полными слез глазами, прижимая к груди шляпу. Губы у него дрожали.

– Вот и все! – отрезала она.

* * *

В столь жаркий день всякий нормальный человек оделся бы легко, но Меркатто, из свойственного ей духа противоречия, вырядилась с головы до ног в доспехи. Следовательно, единственное, что оставалось Морвиру, – это целиться в ее незащищенное лицо. Впрочем, чем меньше мишень, тем больший и заманчивый вызов она бросает стрелку, наделенному столь многими и выдающимися уменьями. Он сделал глубокий вдох.

К его ужасу, в решающий момент Меркатто, устремив взгляд себе под ноги, чуть сдвинулась, и стрелка, пролетев буквально в волоске от ее лица, отскочила от одной из колонн Сенатского дома.

– Черт! – прошипел Морвир, уже нашаривая в кармане другую стрелку, снимая с нее колпачок и заряжая трубку заново.

Но злая судьба, преследовавшая его с самого рождения, вмешалась и на этот раз, едва он приложил губы к трубке, Меркатто завершила свою бездарную речь нелепым: «Вот и все!» Толпа разразилась восторженными аплодисментами, и какой-то человек, стоявший рядом с подворотней, где таился Морвир, столь рьяно захлопал в ладоши, что толкнул его под локоть.

Смертоносный снаряд, даже не долетев до мишени, бесследно сгинул в толпе перед помостом, повскакавшей на ноги. А фермер, который своей неистовой жестикуляцией помешал ему добраться до цели, широколицый, с задубелыми руками, без искры интеллекта в свинячьих глазках, повернулся и уставился на Морвира с подозрением.

– Эй, что это вы тут…

Попытка покушения бесславно провалилась, будь прокляты все фермеры.

– Нижайше прошу прощения, но не подержите ли вы эту штучку, всего секундочку?

– А? – Тот уставился на трубку, которая внезапно оказалась в его мозолистой руке. – Ой! – Морвир кольнул его в запястье надлежащим образом подготовленной иглой. – Какого черта?..

– Покорнейше благодарю. – Морвир забрал у него трубку и сунул ее вместе с иглой в один из множества потайных карманов.

Подавляющему большинству людей требуется немало времени, чтобы по-настоящему распалиться. Предварительный ритуал обычно включает в себя угрозы, оскорбления, выпячивание груди, пихание друг друга и тому подобное. Мгновенное действие им совершенно несвойственно. Поэтому взгляд виновника провала только начал наливаться злобой.

– Эй, ты! – Он вцепился в отвороты куртки Морвира. – Я тебя…

В следующий миг глаза фермера потускнели, колени подогнулись. Он пошатнулся, заморгал и вывалил язык. Морвир подхватил его под руку, охнул, когда тот навалился на него всей тяжестью, и кое-как опустил наземь. В спину при этом вступила острая боль.

– Чегой-то с ним? – прорычал кто-то.

Подняв голову, Морвир увидел еще несколько таких же, сельского обличия детин, меряющих его хмурыми взглядами.

– Переизбыток пива! – повысил он голос, стараясь перекричать гам на площади, и фальшиво хихикнул. – Приятель мой изрядно захмелел!

– Захме… что?

– Напился! – Морвир подался ближе. – Уж очень рад был, что госпожой наших судеб станет знаменитая Змея Талина! Как и все мы, верно?

– Угу, – буркнул один, явно понявший не все сказанное, но отчасти успокоенный. – Конечно. Меркатто! – выкрикнул он, и обезьяноподобные дружки его радостно загалдели.

– Наша по рождению! – завопил другой, потрясая воздетым кулаком.

– О, это так, разумеется! Меркатто! Свобода! Надежда! Избавление от скотской глупости! То, что нам надо, друзья! – И Морвир, кряхтя от натуги, поволок здоровенного фермера, ставшего здоровенным трупом, в сень подворотни.

Там, разогнув ноющую спину, поморщился. И, убедившись, что никто больше не обращает на него внимания, нырнул в толпу. Кипя негодованием. И впрямь не было никаких сил смотреть, как пылко эти слабоумные приветствуют женщину, которая вовсе не среди них родилась, а в лесах на самом краю талинской территории, где граница, как известно, понятие растяжимое. Эту жестокосердную и лживую интриганку, соблазнительницу учениц, убийцу, блудницу, воровку низкого происхождения, не имеющую ни грана совести, единственным основанием для прихода к власти которой послужили вечно угрюмый вид, несколько побед против некомпетентного противника, упомянутая ею самой склонность к быстрому действию, падение с горы да случайно доставшаяся от природы весьма привлекательная внешность.

Морвир опять вынужден был прийти к выводу, который делал довольно часто – красивым на свете живется несоизмеримо легче.

Шкура неубитого льва

С тех пор, как Монца поднималась по извилистой тропе в Фонтезармо, перешучиваясь с братом, изменилось многое. Не верилось даже, что прошел всего год. Самый страшный, самый безумный, самый кровавый год в ее жизни. За это время она успела вознестись из мертвецов в герцогини и вполне еще могла успеть пасть обратно.