Читать книгу "Логово снов - Либба Брэй"

Дождь бежал по растревоженному лицу Мемфиса.

– Ты уверена?

– Я больше ни в чем на свете не уверена, Мемфис.

Тот кинул еще один последний взгляд на вход в подземелье – прижал к себе покрепче кости.

– До Троицы отсюда кварталов шесть. Нам лучше поторопиться.

– Твой второй акт, Йорик, – сказала Эви черепу и помчалась вслед за Мемфисом через дождь.

Сэм и Тэта неслись на север. Они вылетели в какой-то недостроенный тоннель и уперлись в тупик, заваленный мусором, обломками железа и дерева, трубами, сверлами от отбойников и землекопными инструментами. Сточные воды и дождевой паводок с поверхности низвергались в тоннель через выход трубы. Воды уже было по колено.

– Сэм, стоп! – крикнула Тэта, сгибаясь впополам. – Где Мемфис и Эви?

– Я… не знаю, – выдохнул Сэм, держась за бок, где немилосердно кололо. – Но нам надо отсюда выбираться.

– Как? Тут тупик, а эти твари позади нас! – взгляд Тэты лихорадочно заметался по подземелью в поисках какого-нибудь оружия, остановился на обломке трубы, которую она и схватила на манер бейсбольной биты.

Сэм двинулся через вонючие воды к ряду скоб, торчащих из бетонной стены.

– Думаю, вот эта лестница ведет к люку и на улицу.

Тэта не без труда побрела к нему, потом резко остановилась.

– Тэта, шевелись!

Она покачала головой и покрепче взялась за трубу.

– Там что-то движется. Под водой.

Сэм замер, потом повел лучом фонаря по мутной, бурого цвета воде.

– Ничего там нет. Все хорошо. Давай сюда.

Тэта сделала еще шаг и снова остановилась. Водная гладь вспухла; свет поднимался со дна, расходясь кругами, а потом призрак вырвался из воды прямо перед ней, отрезая путь к Сэму и лестнице. Он был крупный, сильно больше шести футов, и широченный, сложенный как каменщик или рабочий-металлург. Глаза у него были молочные, как будто он давно не видел света, зато зубы острые как иголки, и рот… челюсть ходила с противоестественной эластичностью, а по меловой коже сбегала струйка чего-то темного и вязкого. И еще этот чертов звук – как будто демоны ада пели…

Горло у Тэты сжалось, выталкивая воздух коротенькими, поверхностными вздохами. Страх сдавил ее в кулаке, пробуждая помимо мозгов память тела: как она целые ночи ждала, слушая, не загремят ли по лестнице ботинки Роя, не повернется ли дверная ручка… как она вся деревенела в ожидании удара.

– Тэта! – закричал Сэм.

Но она его почти не слышала. Еще немного, и она уплывет, прочь из тела, прочь от страха и боли, как тогда, c Роем – будто дитя внутри нее манит пальчиком и показывает приоткрытую дверь в чулан. Она смутно сознавала, как Сэм прыгнул вперед, целя нож в обширную спину призрака, как нож воткнулся и не возымел никакого эффекта. Ее тряхнуло, когда Сэм выбросил вперед руку, крича: «Ты меня не видишь!» – но тварь не обратила на это ровным счетом никакого внимания и все равно надвинулась на Тэту.

– Сонсонголодныйсон… – произнесла она искаженным дьявольским голосом.

Лампа на лбу каски сверкнула Тэте в глаза, окончательно гипнотизируя.

Голос Роя загремел у нее в голове.

Где мой ужин, Бетти Сью? Ты опять кокетничала с тем чуваком, Бетти Сью? Я тебя видел. Не смей мне врать. Ты знаешь, как я отношусь к вранью.

Чудовище протянуло к ней руку. От руки несло испорченным мясом и скисшим молоком. Тэта отвернула голову и закрыла глаза. Рой надвигался на нее со своими кулаками, издевательской ухмылкой и ремнем.

– Сонголодныйсонголодныйсон… – прорычала тварь.

Не думать. Не чувствовать.

Его зловонное дыхание у нее на шее, бьет в ноздри…

Рой. От него воняет пивом. Пьяный от злобы, разочарования и собственной жестокости.

Дрожь в теле Тэты перешла в крупную тряску. Ладони у нее зачесались, слезы побежали по лицу, но изо рта не вырвалось ни звука.

Не смей реветь, или я дам тебе над чем поплакать.

Зловонный, зубастый рот был уже совсем близко.

На кровати. Он сверху. Во рту кровь. В носу тоже. Сейчас задохнусь.

Тэта крикнула и выставила ладонь – хрупкий барьер между ней и тем, кто всего-то и хотел, что подарить ей свой сон, остаться в живых любым способом, сломать ее, как сломали его… Кожа у него была мягкая и слизистая, как гнилой плод, – она почувствовала ее сквозь тонкий хлопок перчатки. Спазм прошел по пищеводу, извергая в рот немножко того, что было в желудке. Зуд под кожей схватился, будто газ в кухонной горелке поймал наконец искру. Температура внутри Тэты прыгнула вверх, струйки пота побежали по телу. Жар промчался по нервным окончаниям, кинулся в руку.

Тварь вопила, пока Тэта жгла ее. Она билась и тряслась, пока не сгорела до костей.

– Тэта! – резко сказал Сэм; а потом уже мягче: – Тэта, всё, отпусти.

Она открыла глаза и увидела Сэма. Перчатка у нее на руке сгорела, а местами еще и вплавилась в кожу. Она все еще сжимала клок рубашки, что была на ходячем трупе. Сэм вынул его и бросил вниз, оставив плавать по воде, потом осторожно взял ее руки и рассмотрел. Ладони были красные и покрытые пузырями.

– Надо будет их обработать, – сказал он. – Тебе больно?

– Пока нет, – ответила Тэта.

– Нам нужно выбираться наверх, на улицу.

Вода. Она уже доставала до груди. Тэта кивнула, вся дрожа. Жар уже покинул ее, и теперь казалось, что на свете больше никогда не будет тепло.

– Сэм? Пожалуйста… не рассказывай об этом Мемфису.

Сэм поглядел на проходческую каску, подпрыгивавшую в потоке сточных вод, потом перевел взгляд на Тэту.

– О чем не рассказывай? Я вообще-то ничего не видел.

В той стороне, откуда они пришли, трещали вспышки, будто сразу с десяток гангстеров палил из автоматов в ночи из проезжающей машины. По стенам прыгало эхо воплей. Неприятель прибывал.

– Нам пора, – сказал Сэм.

Тэта пробилась сквозь толщу грязной воды и полезла вверх по лестнице, морщась от боли в обожженных ладонях. А потом они с Сэмом сдвинули крышку дорожного люка, вытащили себя из подземелья в сияющие неоновым светом лужи Бродвея и, не чуя под собой ног, полетели на кладбище.

Лин стояла на безлюдной улице в Чайнатауне. Сырой туман лип к рваным новогодним транспарантам и зигзагам пожарных лестниц. Ни единого света в окне, ни единого открытого магазина. Желтые карантинные уведомления пестрели на каждой двери. В «Чайном доме» было темно. Весь остальной город нависал дальним планом, расплывчатый и недосягаемый.

Где же все? Лин сама не знала, подумала она это или сказала вслух. В голове у нее царила такая же мгла, что и вокруг, – зато тело было на диво собранным, напряженным и готовым к любой опасности.