Читать книгу "Панджшер навсегда - Юрий Мещеряков"

– А теперь я спрашиваю: кто проспал «духа»? Молчите. Надо четко усвоить, пока это только урок. Шаги в рыхлом снегу не услышишь, я знаю. А слышать надо. Готовьтесь, у «духов» есть план. Они изучают расположение наших постов, порядок смены часовых, расположение минного поля. Заградительные мины на белом снегу хорошо видны, теперь они нас не защитят. Со стороны расщелины, если у диверсанта под ногами просыплется щебень, его тоже на снегу не услышишь. Вот вам и расклад.

Весь день, отставив все другие дела, на посту чистили оружие, проверяли боеприпасы, раскладывали в подсумки, в ниши на позициях. И, как оказалось, не зря. Ближе к вечеру оперативный дежурный полка сообщил, что «духи» готовятся к нападению на тридцать третий пост, получены данные радиоперехвата. Нападение возможно сегодня ночью.

Стемнело.

– Поработаем по кишлаку?

Ремизов бодрился, но на самом деле у него на душе скребли кошки. Сколько будет «духов», какое у них оружие, как поведут себя солдаты? Он решил вопрос с командиром дивизиона, и с темнотой, когда «духи» выдвинутся в кишлак, на подготовленные позиции, в этот момент по ним залпом ударят гаубицы.

– Артиллерия готова. Расход – четыре снаряда на каждую цель. Ждут команды, – потирая ладони, ответил Кондрашов.

– Давай к радиостанции. По плановым целям – огонь!

По каждой из шести целей артиллерийская батарея дала залп. При полной луне на гребне хребта, среди дувалов и на петляющей в ущелье тропе, методично вырастали и опадали высокие черные грибы разрывов. Профилактика состоялась, и в груди ротного, как после глотка коньяку, стало теплее.

Больше всего теперь беспокоили слабые минные поля. Если «духи» наблюдают давно, они поймут, что их можно пройти. И еще этот не ко времени выпавший снег. В кедах они пройдут бесшумно, ни один камешек не стукнет. Ни один часовой не проснется. Проспят Чапая. В ночь Ремизов выставил дополнительные посты охраны, а все посты сделал двойными, на них несли службу сразу два солдата. Так им не страшно, и, если один задремлет, другой подстрахует.

Ночь выдалась напряженной. Каждые полчаса офицеры по очереди ходили вдоль траншеи, проверяли службу. О том, чтобы уснуть, и не помышляли. Последний месяц перед заменой – выстукивал в голове метроном – это чтобы служба медом не казалась.

– На наши посты еще ни разу не нападали, – разряжая обстановку, заявил Кондрашов.

– Знаю. Но здесь сквозной проход через горный массив. Если большая банда выдвигается на Саланг или в Чарикарскую «зеленку», они могут пустить здесь или главные силы, или хорошую группу для отвлечения внимания.

– Могут. Но на их месте я не стал бы шуметь, если цель другая. Командир полка, наверное, решил подтянуть службу. – Он вздохнул. – Я не стал бы шуметь. Нам с тобой осталось-то… А мой орден потерялся где-то. Не успею получить до замены.

– Орден, конечно, ценная вещь, но ты бредишь им каждый день, не свихнись. Он стоит того, чтобы заработать психоз?

– Это же государственная награда. Каждому понятно, что ты настоящий офицер, заслуженный человек. Если кто спросит, что я делал в Афгане?

– Говори, как есть: сражался за счастье афганского народа, не щадя живота своего.

– Смеешься. Еще не знаешь, как жизнь повернется. – Кондрашов помолчал в раздумье, взвешивая решение и, наконец, произнес: – Наверное, какие-то ловкие ребята украли у меня орден.

– Тебе бы с Черкесом поговорить, он бы объяснил, что по-настоящему важно в нашей жизни, а что шелуха.

Около двух часов ночи он толкнул в бок Кондрашова, тот дремал, не раздеваясь.

– Выпей чаю, пока горячий. И начнем.

Офицеры заняли свои окопы на командном пункте, осмотрели чернеющий внизу кишлак. Тишина, безветрие, сырой воздух напоминает о приближении весны. Не подавая команды, Ремизов всадил длинную очередь трассерами в проступающий сквозь черноту ночи контур скалы, той, что наблюдал утром. Потом положил автомат на бруствер и только смотрел, как включились в дело его часовые.

– Кондрат, давай к своим. Расход – две мины по любым целям на твой выбор.

Ударил крупнокалиберный пулемет. Короткими очередями брызнул по скале, потом перенес огонь дальше, как бы отсекая отход мнимого противника. С обоих флангов тоже короткими, но плотно обрабатывали правый сектор автоматы. Сначала на гребне хребта, а чуть позже на дальнем подступе к Паршару ухнули два разрыва мин – Кондрашов свою задачу отработал. Установленный расход боеприпасов для учебной стрельбы заканчивался. Сухо щелкнули два последних одиночных выстрела. И тут, подводя черту, гулко, с напором выстрелил гранатомет. Реактивная граната, осветив факелом бруствер, усыпанный гильзами снег и гранатометчика в монументальной позе, стремительно ушла в сектор. Ремизов с удивлением проводил ее взглядом. Граната ударилась корпусом о грунт, рикошетом ушла вверх и шрапнелью разорвалась в воздухе. Эхо несколько раз раскатами отразилось от скал, накрыв собой другой, менее различимый звук.

– Касымов, ты выстрелил?

– Я, товарищ старший лейтенант, так точно.

– Молодец, Касымов, порадовал командира. Но стрелять надо не с бруствера, а из укрытия.

К ним быстрым шагом приближался Кондрашов.

– Рем, ты слышал? – спросил он оживленно.

– Что слышал?

– Ну как что? Сейчас после разрыва гранаты вскрик был. И я слышал, и мой расчет тоже, – встретив недоверчивый взгляд Ремизова, он продолжил: – Давай еще кого-нибудь спросим.

– Спросим. Касымов, вызови ко мне Федорова.

Сержант Федоров возглавлял часть своего отделения на правом, противоположном от минометчиков, фланге поста и пользовался доверием командира.

– Крик был, это точно.

– Похоже, что у нас результат, наблюдателя завалили, – помедлив, сделал вывод Ремизов. – Но надо получить подтверждение.

Пост радиоперехвата по их просьбе внимательнее прослушивал ночной эфир, и под утро от него пришло сообщение, что этой ночью в районе Паршара, то есть рядом с «Одессой», один из моджахедов получил тяжелое ранение. Все сошлось…

После завтрака пост построился, а точнее, собрался в самом широком месте траншеи.

– Проведем плановые политзанятия, – Ремизов оглядел свой чумазый, но сытый личный состав.

Ночная тренировка прошла хорошо, организованно, пост показал выучку и добился результата. «Духа» завалили, можете не сомневаться. Но вы должны точно знать одну важную вещь. Самую важную вещь! Это не тир, где мы ведем огонь по мишеням – это война. Никто из вас не должен подумать, что он стрелял в человека и убил человека. Солдат стреляет в душмана, во врага, и убивает именно душмана. Здесь, в Панджшере, вы защищаете братский афганский народ, его надежду на будущее. Полураздетый, полуголодный, неграмотный. Вы сами видели, как они зимой босиком в резиновых галошах ходят. Вы знаете, что они едят – черствые кукурузные лепешки. У них нет ни радио, ни книг, ни газет. Нам есть что и кого защищать. И, кроме нас, им никто не поможет. Ну разве не так? Сержант Федоров? Присяжнюк? Касымов?