Читать книгу "Мотылек - Анри Шарьер"

Я решил проверить, кто из них прав. Несколько дней спустя я оказался с моим длиннобородым тестюшкой на берегу речки, пересекавшей квартал Пенитенс-Риверз и впадавшей в Демерару. На лицах рыбаков был написан страх. Они спешили предложить ему рыбину и тут же отгребали от берега. Я все понял. Расспрашивать еще кого-нибудь уже не было никакой необходимости.

Лично мне тестюшка-индус не доставлял особых хлопот. Он говорит со мной только на хинди и полагает, что я понимаю немного. На самом деле я никак не могу уловить, что он хочет сказать. Но, с другой стороны, это и хорошо – между нами не возникает никаких разногласий. И все же он подыскал для меня работенку: я наношу татуировку на лоб девочкам-подросткам от тринадцати до пятнадцати лет. Иногда он обнажает им грудь, и я рисую листья или лепестки цветов зеленой, розовой и голубой тушью, обводя в центре сосок, который после этого торчит, словно пестик. Самые храбрые – а это очень больно – соглашаются на ярко-желтое кольцо вокруг соска, но еще реже – на желтую татуировку самого соска.

Перед домом тесть повесил объявление на хинди: «Художник-татуировщик. Цена умеренная. Работа с гарантией». Сама работа хорошо оплачивается. Я доволен вдвойне: любуюсь прелестными грудками яванок и прилично заколачиваю. И так хорошо, и этак.

Рядом с гаванью Квик обнаружил ресторан, на него объявлена продажа. Он с гордостью сообщил мне эту новость и предложил купить заведение. Цена вполне сносная – восемьсот долларов. Если продать золото колдуна плюс наши сбережения, ресторан можно откупить. Я пошел посмотреть. Он расположен на маленькой улочке по соседству с портом. В любое время дня и ночи посетители найдутся. Большой зал весь в черно-белом кафеле. Восемь столов слева, восемь справа. В центре круглый стол для закусок и фруктов. Большая кухня, светлая и просторная. Четыре большие печи и две огромные кухонные плиты.

Ресторан и бабочки

Мы купили заведение. Индара сама продала наше золото. Впрочем, папа был очень удивлен, узнав, что я к нему даже не притрагивался, хотя он отдавал золото дочери для нас обоих. Он сказал:

– Я даю вам золото, чтобы вы с выгодой использовали его для себя. Меня не надо спрашивать, как его потратить. Делайте с ним, что хотите.

Выходит, мой тестюшка-колдун не такой уж и плохой мужик. У Индары тройственная роль: любовницы, жены и друга. Она не рискует вступать со мной в спор, а все время поддакивает, что бы я ни сказал. У нее бывает кислая физиономия, но только тогда, когда я разрисовываю девчонок.

Итак, я хозяин ресторана «Виктория» на Уотер-стрит в портовом центре Джорджтауна. Квик займется кухней, он любит свое дело, это его профессия. В обязанности однорукого входит закупка продуктов и приготовление шумэня. Шумэнь – что-то вроде китайских спагетти. Они делаются так. Пшеничная мука высших сортов смешивается с большим количеством яичных желтков и хорошо взбивается. Затем тесто раскатывается долго и упорно. Раскатка теста – очень трудная работа. Сначала оно раскладывается на столе, к центру которого крепится длинная, хорошо отполированная скалка. Однорукий перекидывает одну ногу через нее, а на другой скачет вокруг стола, опираясь на скалку рукой. Обработанное таким образом тесто становится легким и воздушным. В последний момент добавляется немного масла – и вкусное блюдо готово.

Ресторан, ранее убыточный, быстро приобрел известность. С помощью напарницы, очень красивой девушки-индианки по имени Дая, Индара обслуживала многочисленных посетителей, спешивших к нам отведать китайской кухни. Стали нашими завсегдатаями и беглые каторжники. Те, кто имел деньги, платили за обед, а кто был без денег, ели бесплатно.

– Накормишь голодного человека – будет удача, – сказал Квик-Квик.

Все вроде хорошо, но вот загвоздка – блеск и привлекательность наших официанток, особенно Индары. Обе выставляют напоказ свою прелестную грудь, прикрытую только легкой газовой тканью платья, боковой разрез которого при некоторых движениях обнажает еще и ножку вплоть до самого бедра. Американские, английские, шведские и норвежские моряки зачастую по два раза на день захаживают к нам, чтобы перекусить и насладиться зрелищем. Друзья называют мое заведение рестораном «подглядывающих котов». Ну что ж, а я хозяин ресторана. Для всех я стал боссом. В ресторане нет кассы, и официантки сдают выручку мне, а я складываю ее себе в карман. Я сам и рассчитываюсь, если требуется сдача.

Ресторан открывается в восемь вечера и работает до пяти или шести утра. Стоит ли говорить, что к трем часам у меня собираются проститутки со всего квартала. После хорошей ночи они приходят в ресторан со своими сутенерами или клиентами съесть цыпленка карри или салат из зеленой фасоли. Пьют пиво, предпочитая английское, виски, местный ром с содовой или кока-колой. Ресторан стал местом встречи для беглых французов, а я, будучи сам в бегах, стал и советчиком, и судьей, и доверенным лицом для всей колонии каторжников и ссыльных.

Случались в связи с этим и неприятности. Однажды коллекционер бабочек рассказал мне, как он охотится за ними в лесу. Сначала вырезает бабочку из картона, затем сверху наклеивает крылья той, какую хочет поймать. Свою бабочку он крепит к концу метровой палки. На охоте держит палку в правой руке и своеобразными движениями имитирует полет настоящей бабочки. Местом охоты он всегда выбирает лесные полянки, открытые солнечным лучам. Ему известен срок выхода из куколок для каждого вида. Есть такие виды бабочек, которые живут не более двух суток. Когда солнце начинает пригревать, только что вышедшие из куколок бабочки, увлекаемые инстинктом продолжения рода, устремляются к свету. Они издалека примечают особь своего семейства и быстро спускаются вниз. Если бабочка-приманка самец, к ней подлетает самец, чтобы поспорить за территорию. Мой приятель держит в левой руке сачок и не упускает момента поймать ее. В сачке имеется верхний пережим, куда и попадает бабочка. Ловцу нечего бояться, что она улетит, – он может продолжать охоту.

Если приманка – самочка, самцы летят к ней на спаривание. Результат тот же самый.

Самые красивые – ночные бабочки или мотыльки. Но внизу, у самой земли, очень трудно встретить хотя бы одного с непопорченными крыльями, так как они часто натыкаются на различного рода препятствия. Почти у всех крылья поцарапаны. Поэтому он лезет за ними на верхушку большого дерева и берет с собой рамку с натянутой на нее белой материей и карбидную лампу.

Получается как бы экран с нижней подсветкой. Большущие мотыльки с размахом крыльев от пятнадцати до двадцати сантиметров садятся на белое полотно. Остается только быстрым и сильным приемом придушить его, но при этом не раздавить тельце. Нельзя давать им трепыхаться, иначе попортятся крылья и цена на них упадет.

У меня на витрине всегда лежали небольшие коллекции бабочек, насекомых, маленьких змей и вампиров. Покупателей было больше, чем товара. Поэтому цены держались высокие.

Один американец показал мне бабочку с нижней парой крыльев стального и верхней парой светло-голубого цвета. Он заплатит пятьсот долларов за такой экземпляр. Это двуполая особь, или гермафродит.