Читать книгу "Тайное место - Тана Френч"

Маккенна и Ребекка сидели по разные стороны стола, мы с Конвей стояли в сторонке. Все молчали. Мы с Конвей не имели права разговаривать, чтобы это не было расценено как допрос, а Маккенне с Ребеккой, видимо, просто нечего было сказать. Ребекка сидела, благочестиво сложив ладошки, и смотрела в окно, по временам настолько глубоко задумываясь, что даже переставала дышать. Один раз сильно вздрогнула всем телом.

Маккенна никак не могла решить, какое лицо нужно нацепить по такому поводу, поэтому опустила голову, уставившись на свои руки на столе. Она успела поправить макияж, но все равно выглядела лет на десять старше, чем утром. Кабинет тоже как-то постарел, и это была уже иная старина. Утреннее солнце придавало ему оттенок сдержанной роскоши, каждая царапина словно намекала на давние тайны, каждая пылинка обращалась в шелестящее воспоминание. В резком свете электрических ламп кабинет выглядел всего-навсего обшарпанным.

Социальный работник – не та, что утром, другая, толстая, похожая на стопку бубликов, – вопросов не задавала. Судя по быстрым заинтересованным взглядам, которые она бросала по сторонам, по роду своей деятельности тетка гораздо чаще бывала в загаженных муниципальных квартирах, чем в таких местах, как это, но она лишь объявила:

– Так! Нам пора спать. Пойдем-ка. – И распахнула дверь перед Ребеккой.

– Не называйте меня мы. – Ребекка встала и направилась к двери, не глядя на соцработника, которая цокала языком, растерянно подбирая свои подбородки. В дверях обернулась. – Это ведь будет во всех новостях, – обратилась она к Конвей. – Верно?

– Я не слышала, как вы читали ей предупреждение. – Соцработник погрозила пальцем Конвей: – Вы не можете использовать то, что она говорит. – И далее Ребекке: – Мы должны вести себя тихо-тихо. Как две маленькие мышки.

– В прессе не будет твоего имени, – ответила Конвей. – Ты несовершеннолетняя.

Ребекка улыбнулась, как хорошей шутке.

– Интернету нет дела до моего возраста. И Джоанне тоже будет наплевать, как только она доберется до Сети.

Маккенна произнесла, обращаясь сразу ко всем, подчеркнуто громко:

– Все ученицы и персонал этой школы будут строжайше предупреждены о недопустимости предания гласности событий сегодняшнего дня. В интернете или вне оного.

Мы подождали, пока звук уляжется. Потом Ребекка сказала:

– Если кто-нибудь когда-нибудь будет искать мое имя, даже через сто лет, он найдет его рядом с именем Криса. Мы будем вместе.

И снова вздрогнула всем телом, похоже на судороги.

– На несколько дней это станет сенсацией и чуть позже вновь появится на первых полосах. – Конвей не стала уточнять “во время суда”. – Но потом шум постепенно сойдет на нет. А в Сети еще быстрее. Знаменитость застукали в постели не с тем партнером, и все остальное уже вчерашняя новость.

– Неважно, – усмехнулась Ребекка. – Мне безразлично, что думают люди.

– Тогда что?

– Ребекка, – встряла Маккенна, – ты сможешь поговорить с детективами завтра. Когда твои родители подберут подходящего адвоката.

Ребекка, такая крошечная в огромном дверном проеме, что одно неловкое движение могло вынести ее в необозримую тьму коридора, сказала:

– Я думала, что избавляю нас от него. Избавляю от него Лени, чтобы она не прилипла к нему навеки. А получилось, что прилипла я. Когда увидела его там, в гостиной…

– Я ее предупредила, – процедила вполголоса соцработник. – Вы слышали, что я ее предупредила.

– Это ведь должно означать, что я поступила неправильно, – продолжала Ребекка. – Но я не понимаю, как так вышло, я ведь была абсолютно уверена, я была…

– Я не могу заставить ее замолчать, – неизвестно к кому обратилась соцработник. – Я же не могу вставить ей кляп. Это не моя работа.

– Но ошиблась я или все же была права, сейчас неважно, я все равно буду наказана. – Бледность акварелью расплывалась по ее лицу. – Но в чем же тогда дело? Вы не можете объяснить?

Конвей вскинула руки:

– Уж прости, это не входит в мои служебные обязанности.

И налетевший мрачный вихрь несчастий бессилен перед дружбой нерушимой. Сегодня днем я прочел эти слова ровно так же, как Бекка. Но где-то по ходу дела смысл изменился.

– Да, – сказал я. – Могу.

Ребекка резко развернулась ко мне. Я как будто зажег огонек внутри нее, медленно разгорающееся в самой глубине чувство освобождения.

– Правда?

– Да. Стихи, которые написаны у тебя на стене, они не о том, что не может случиться ничего дурного, если у тебя есть настоящие друзья. Это про то, что все может пойти наперекосяк, но ты справишься, пока они с тобой. Друзья важнее.

Ребекка задумалась, не замечая, что соцработник едва не приплясывает от нетерпения. Кивнула:

– Год назад я об этом не думала. Наверное, была еще маленькой девочкой.

– А если бы знала, ты сделала бы это еще раз?

Ребекка рассмеялась. По-настоящему, весело и заливисто; от этого смеха растворялись и исчезали обшарпанные стены и душа улетала в гостеприимную ласковую ночь. Она не была больше туманным акварельным созданием, она была самой прочной вещью в этой комнате.

– Конечно, – сказала она, – глупенький. Конечно, сделала бы.

– Так, – положила конец сцене соцработник. – Довольно. Мы говорим доброй ночи. – Она ухватила Ребекку за плечо – короткие жирные пальцы болезненно ущипнули, но Ребекка не дернулась – и выволокла ее за дверь. Звук шагов – подкованные каблуки тетки и едва слышные легчайшие кроссовки Ребекки – постепенно таял и пропал.

– Мы тоже пойдем, – вздохнула Конвей. – Вернемся завтра.

Маккенна нехотя повернула голову, словно у нее шею свело:

– Не сомневаюсь.

– Если к вам обратятся ее родители, у вас есть наши телефоны. Если Холли, или Джулии, или Селене понадобится что-то в их комнате, у вас есть ключи. Если кто-нибудь захочет поговорить с нами, даже среди ночи, обеспечьте им такую возможность.

– Вы выразились предельно ясно. Полагаю, теперь вы можете со спокойным сердцем удалиться.

Конвей, собственно, уже уходила. Я медлил. Маккенна оказалась такой заурядной – вылитая мамаша какого-нибудь моего одноклассника, замученная пьянками мужа или гопником-сынком.

– Вы нам говорили, – попытался поддержать ее я, – что эта школа многое пережила.

– Совершенно верно. – У Маккенны оставалось сил еще на один, последний удар: вспучившись пузырем, гневный залп летит прямо в меня, наглядно демонстрируя, как она штампует из нахальных подростков лебезящих детишек. – И хотя я ценю ваше запоздалое сочувствие, детектив, я абсолютно убеждена, что школа сумеет пережить даже такую серьезную угрозу, как вы с коллегой.