Читать книгу "Восточная стратегия. Офицерский гамбит - Валентин Бадрак"

Но если жизнь – всего лишь мимолетное видение, фрагмент, частички которого еще бесчисленное количество раз разлетятся в космическом пространстве, чтобы соединиться в другие мозаичные сплетения новых душ, то почему тогда все явственно или неосознанно так стремятся оставить после себя след? В чем эта вечная, мистическая, сакральная загадка?! Первая и самая главная загадка нашего бытия, похоже, состоит в том, что все может закончиться как раз в тот момент, когда ты думаешь, что весь мир у твоих ног. Ведь разве не так случилось с Игорем? Он шел вертикально вверх, и внезапно, как у скалолаза, у него вылетел крюк. И как цепная реакция, под тяжестью его веса вылетели все остальные крючья, и он полетел вверх тормашками в бесконечность… Но ведь Игорь не сдался, создал себе новую реальность взамен утерянной. Что это означает? Только то, что жизнь нередко дает тебе новое испытание, переводит тебя на новый виток спирали, ты должен распознать его, принять и перейти на новый, пусть не более высокий, но иной. Стоп! А что тогда происходит со мной? Не точно ли такая же трансформация? Все достигнуто – материальное благополучие, социальная достаточность, будто бы сохраненная любовь с единственной женщиной. Но почему тогда что-то свербит, что-то неизъяснимо странное происходит с восприятием самого себя в пространстве? Не подкралась ли неожиданно та самая точка на жизненном пути, когда надо без оглядки бежать совсем в ином направлении? Отчего возникло такое ощущение, что остановилась программа движения, указывающая направление и возможности достижения следующей цели? То самопрограммирование, которое поддерживает саму жизнь и придает существованию, пребыванию в этом мире ясный смысл. А теперь цель в тумане, все перед глазами расплылось, и он просто не видит возможности перехода на новый уровень… Аля? Где его Алюша? Почему она не рядом с ним теперь? Она, его Аля, обладала какой-то внутренней подсветкой, словно освещала путь, и этого свечения всегда хватало на двоих. И даже на троих, когда появилась Женя. А теперь все переиначено. Его временные наезды в Киев превратились в слишком длительные отрезки времени вне дома. Ее работа и жажда не просто исполнять роль жены, но быть кем-то гораздо более значимым плюс необходимость находиться рядом с дочерью – все это породило обрывы всегда существующей незримой связи. Вернее, не сама связь между ними оборвалась, ничего ведь не произошло, а он сам случайно вышел из зоны магического поля безопасности, которое в течение их жизни силой ее божественного присутствия сохраняло все, заставляло все вокруг цвести. А теперь у него непреодолимое ощущение попадания в темный коридор, где ни впереди, ни сзади нет намека на выход, руки то и дело натыкаются на холодный бетон стен. Или это все сон?! Аля, где ты? Почему не рядом, мой вечный ангел?!

А чем ты, собственно, недоволен в своей работе, продолжал Алексей Сергеевич спор сам с собой. Тем, что Россия имеет претензии на империю?! Но разве не это вызывало в тебе восторг раньше, лет, эдак, двенадцать-пятнадцать назад? И не благодаря ли этим имперским замашкам ты и сам собирался возвыситься, превратиться в статусную персону, достичь высокого положения в обществе? Это сейчас ты хорошо знаешь, что это миф, и главным в жизни остаются отношения, любовь… Понимаешь, что разрыв между внешним, видимым миром и тем, что человек на самом деле чувствует и переживает, слишком велик. Или, может быть, тебя напрягает, что все слои российского общества – от социальных сетей до организованной преступности – пронизаны спецслужбами? И что все они объяты марионеточным порывом к готовности служить одному хозяину? А что же ты хотел от Путина? Он же руководствуется своей железной, по большей степени беспринципной спецслужбистской логикой. Да и ты сам поднялся в мирской жизни благодаря тем же принципам. Он виртуозно использует человеческие ресурсы с такой же разящей щедростью, с такой же веселой наивностью, как и ресурсы природные. На его век хватит… И он отталкивает теперь той самой непосредственностью, которой раньше привлекал. Повсюду доминирует стереотипное мышление, забавное шаманство спецслужб с прямолинейным мышлением автострады вовлекло в свою модель гигантскую массу опричников. Да и ты сам опричник! Гнусный, раскормленный и бессмысленный вассал, один из очень многих. И чем ты в помыслах, в душе лучше клевретов дьявольского Мал юты Скуратова или распутно-некрофильного Лаврентия Берии? Тем, что лично не казнил, не растаптывал?! Так что ж, если вытаптывают национальное достоинство у целого народа, примеряя к нему запятнанные кровяными брызгами исторические трафареты, тогда что?!

А может быть, ты недоволен перспективами Украины? Тем, что скоро здесь может быть построен авторитарно-полицейский сателлит России? А что, отменно задумано! Браво, Модест Игнатьевич, или кто там за вами стоит! Вот это красивое завоевание, подлинное укрощение, исполненное с изысканным вкусом, в духе кремлевских традиций, с тонким пониманием дела. И не нужно никаких силовых акций. Это выглядит симпатичнее американских кампаний в Югославии или Ираке – никаких тебе боевых действий, никаких прикрытий самостоятельным демократическим выбором народов, и результат, превышающий ожидания. Да никто, пожалуй, не удивится, если завтра тут русский язык станет государственным, если наскоро переписанная в Москве история будет преподаваться в киевских школах, если Киев присоединится к азиатской системе безопасности и коллективной защиты. Выходит, что не правы были старики-философы, их кости давно истлели, а истины до сих пор благоговейно шепчут по ночам. «Самый насущный вопрос будет решен не речами и большинством голосов, а железом и кровью», – вспомнил он часто повторяемое в училище высказывание «железного» Бисмарка и усмехнулся. Слабовато, господин канцлер! Лучшая выигранная война – та, которая происходит без единого выстрела. Решение геополитических задач силой одного только убеждения – вот уровень XXI века. Вот идеальное психотропное оружие, силу действия которого в той же Украине миллионов двадцать людей даже не заметят. Это круче, чем миссия Клинтона в Югославии, Буша в Ираке, а самого Путина – в Чечне и Грузии. Хотя Грузию он может отнести и к сфере деятельности своего ассистента-президента Медведева.

Что ж, никто ни в чем не виноват, каждый действовал согласно природе, но в рамках индивидуальных возможностей. И Буш, и Путин слишком слабые актеры, но в век глобализации и вихревых манипуляций массовым сознанием им даже ничего не надо было делать. Даже провозглашать имперские амбиции не потребовалось – за них это сделали орды старательных верноподданных и рифмоплетов. Да и не могли они ничего совершить. Первый – в силу слабости интеллекта, второй – вследствие психологической недостаточности. И произошла вовсе не их «самочинная коронация», как утверждал обличитель глобального лидерства Бжезинский, а осторожное и последовательное выдвижение сподвижниками, которые предпочли оставаться в тени. Ах, дружище Збигнев, помнится, вы начертали в одной из своих популярных книг, что политическая самостоятельность Украины ошеломила Москву. Так если и ошеломила, то ненадолго. И дело не в самой Москве, не только в ней. Все вышло согласно предсказаниям старика Макиавелли: сильный, но не смертельный удар оборачивается смертью для того, кто его нанес. Уход из-под московской опеки, сворачивание с незыблемого российского фарватера – это, в самом деле, был сильный удар. Но решение двигаться своим историческим путем выявилось слишком неуклюжим, косным, пугающим непоследовательностью и угловатыми движениями, ссорами на ходу. Тем, кто хотел увести народ в сторону Европы, не хватило воли, харизмы, элементарных знаний, не говоря уже об актерском мастерстве.