Читать книгу "Флаги осени - Павел Васильевич Крусанов"

смену. Пришло время и нам – на боковую.

Как заснул – не помню. Намотался за день: руки-ноги точно гири – на безделье не поднять. Ухнул разом в чёрное беспамятство, в плен слепой ночи.

Спальник-минусовка хорошо держал тепло, вылезать из него не хотелось. Но давал себя знать выпитый с вечера чай.

Малой с Кокосом прихлёбывали из кружек растворимый кофе, испускающий аромат, как будто бы он заварной, и переводили взгляд с развёрнутой перед ними карты на лежащий тут же, на командирском столе, спутниковый снимок местности. Карта была армейской стометровкой, снимок – распечатка с Google Maps. Над столом витали белые кудельки дыма от сигареты Малого.

Позавтракав кашей с говядиной из сухпайка, разогретой на жестяной горелке таблеткой горючего, с кружкой растворимого кофе в руке присоединился к нескольким бойцам, уже обступившим командирский стол.

– На Головастика три месяца назад ходили – он ничей был! – Возмущённый Фергана тыкал пальцем в спутниковый снимок. – А Ящер – весь наш! От гребня до пяточки! А теперь?! Головастик под укропами, и половину Ящера отжали! На кой хрен такие шминские договорённости?

Из-за плеча Пёстрого посмотрел на разложенные карты. Головастика на снимке увидел сразу – трудно было не узнать. Что за умельцы навалили террикон? С Ящером было сложнее.

– Где тут Ящер? – спросил.

– Вот этот, длинный. – Малой ногтем с зачернённым краем провёл по спутниковому снимку – на нём видно было яснее, чем на карте. – С юга, прямо под ним – карьер. А севернее, вот он, другой террикон – Сорока. Он выше Ящера. Между ними, видишь, – ущелина. И Ящер разбит теснинкой. Тут – мы, тут – укры. Сегодня – только осмотр, знакомство с местностью. – Малой затянулся и выдохнул дым в потолок. – Согласны, товарищ капитан?

– Ты обстановку лучше знаешь, – пригладил усы Кокос. – Сам решай.

Мудро – Малой был донецкий, воевал с первых дней, знал места не по карте.

– Тогда так, бойцы. – Малой окинул взглядом собравшихся у стола, потом остальную комнату. – Пёстрый, Лукум и Ус – на Ящера. Алтай, Набоб, Фергана – на Сороку. Будите Фергану и Уса, хорош щеку давить. Да, гранатомётчики… Старший расчёта Серьга… Где Серьга?

– Тут, – откликнулся от чайного стола гранатомётчик.

– Серьга – тоже на Сороку. Определишь позиции для агээса.

Сказано – сделано. Однако за один день освоить территорию не удалось, хоть местные бойцы и дали своего проводника. Изучение ландшафта и выбор позиций заняли два дня: бродили, исследуя каждую тропу, стенку и уступ, перебежками, пригнувшись, одолевали простреливавшиеся участки, ползали по гребню, как саламандры, часами лежали, затаившись среди каменных отвалов, подробно, метр за метром осматривая в оптику этот на вид марсианский, а на деле самый что ни на есть человеческий пейзаж. Надо было выдавить укропов с Ящера – эта высота, случись горячая пора, позволяла им корректировать артиллерийский и миномётный огонь по городу с обжитым нами «ПриватБанком». Непозволительная роскошь.

Сбоку Ящер и впрямь напоминал громадную рептилию, вытянувшуюся посреди степи километров на шесть, а то и больше. Серые отвалы доломита на его гребне оказались отличной позицией: кучи разнокалиберных камней – от огромных до мелочи, – отсыпанные пирамидками, стояли плотной чередой, тут и там подёрнутые кустарником, а на стороне, где в обход Минска закрепились ВСУ, – даже поросли небольшим лесочком. Террикон рассекала глубокая расщелина, отделявшая наши позиции от вражеских. И хотя Сорока была выше Ящера, большого преимущества эта высота не давала – разглядеть противника, если он соблюдал элементарные правила не то что маскировки, а простой предосторожности, среди серых камней, поросших кустами и приземистыми деревцами, было дохлым делом. Зато сам ты, приподнимись невзначай над шапкой Сороки, сразу высвечивался на фоне неба, и будьте-нате – отличная для оптики мишень. А если залечь на Ящере, то, возвышаясь позади, Сорока милостиво закрывала от засветки.

Тут и присмотрел укромные местечки.

* * *

Малой жил в аккуратном домике возле Свято-Николаевского кафедрального собора. Через дорогу от палат митрополита. Россыпь таких теремков была построена здесь ещё сто с лишним лет назад для первых юзовских инженеров-металлистов. Теперь – частный сектор.

Поколесив по нарядному, обсыпанному цветущими розами городу, здания которого тут и там зияли наскоро залатанными следами артобстрелов, остановились у большого магазина. Купили продукты, водку, конфеты Лукуму. Поспорили насчёт мяса – позвонили Малому. Малой сказал: мясо есть. Через десять минут подъехали к воротам, которые, ожидая нас, хозяин распахнул во всю ширь.

Дождь кончился, только нависшая над оградкой груша ещё роняла с листьев капли.

Обычно гостей густым лаем встречала громадная, вислоухая, грозная на вид, но снисходительная к друзьям хозяина Матильда. Теперь во дворе было тихо. Пёстрый многозначительно переглянулся с нами и обнял Малого.

– Как сам?

– Лучше всех, – обнял Пёстрого в ответ Малой.

– И правильно, – одобрил Пёстрый. – Держись.

Отнесли продукты на кухню. Потом перетащили медицинские коробки в гостиную и сложили под деревянной лестницей, ведущей на второй этаж, к спальням. Надо было разобрать, что – куда. У Набоба был список самого необходимого ещё от двух госпиталей.

Малой жил один. По весне, когда укропский снаряд угодил в крышу соседа, досталось и палатам митрополита, и ему – осколки посекли стену дома Малого, а два влетели в окно детской, пробили межкомнатную перегородку над кроватью младшей дочери, но, слава богу, никого не задели. После этого случая Малой отправил жену с детьми к знакомым в Евпаторию. Остался вместе с верной Матильдой.

В гостиной, возле круглого стола, молча переминались с ноги на ногу. Воздух густел от нервной неразрешённости.

– У тебя в прихожей, в корзинке с грецкими орехами, граната лежит, – сощурил веки Пёстрый. – Это зачем?

– У задних дверей тоже граната, – признался Малой. – На подоконнике под каской. Если укропы прорвутся – чтобы долго не искать.

– Какое прорвутся! – взвился Лукум, но Пёстрый страшно вытаращил на него глаза, и тот, разведя руки, сдал назад: – А что сказал-то?

– Понимаю, нелегко, – вздохнул Пёстрый. – Но… вразнос-то не надо. Всё проходит. Даже старость. Сколько твоей Матильде стукнуло?

Малой посмотрел на Пёстрого долго и странно.

– Да в самом соку – принцесса.

– Эка… – мотнул лобастой головой Набоб.

– Надо же, – сказал я. – Вот дела…

Лукум хотел усугубить, но, посмотрев на Пёстрого, сдержался.

Снова повисла пауза.

– Вы что? – не выдержал Малой. – Что кислые, точно моча ослиная? Дела-а… – передразнил. – Дела у вас – на стол накрывать, огурцы-помидоры рубить. А мясо – за мной. – Он решительно двинул на кухню.

– Командир, – поспешил следом Пёстрый, – я помогу.

Выходя из гостиной, Пёстрый обернулся, посмотрел на нас с укором и тихо вразумил:

– Деликатнее надо –