Читать книгу "Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади"

Казалось, битва никогда не закончится. Актёры все лежали. Воины, исполняя роли ракшадов и кочевников, бились на равных. Музыка, лязг металла, ржание коней, крики зрителей…

Вдруг оглушила тишина. Её разбавлял бой барабанов: бум-бум, бум-бум. Как удары сердца. Окинув площадь, покрытую телами, ракшады спешились. Кто-то усаживался на плиты, кто-то опускался на пятки и ронял руки на колени. Оставшиеся в живых женщины бросали ножи и мечи и принимали позу плакальщиц. Сердце стучало: бум-бум.

Сражение, названное потомками «Переход в Абушедан» – в Светлый город, – было самым кровопролитным сражением в древности. По мнению историков в битве участвовали до восьмидесяти тысяч человек. В живых осталось не более пяти тысяч. Даже если цифры искажены, даже если некоторые детали придуманы – этот бой оказал огромное влияние на ход истории Ракшады.

Малика посмотрела на Иштара. Плотно сжатые губы, неподвижный взгляд. Хёск наклонился и что-то прошептал. Иштар не пошевелился.

Зазвучала музыка, похожая на стон, разбавленный звоном колокольчиков, – пришла очередь музыкантш из храма Джурии. Всадники увели лошадей. Остальные участники первого акта переместились в конец плаца.

Музыка зазвучала громче. Из бокового коридора появились женщины – на этот раз без чаруш – в масках и ярких платьях, расшитых бисером и шёлком. Распущенные волосы покачивались на уровне талии и блестели в лучах вечернего солнца. Жрицы разошлись по площади. Воздушная походка, плавные движения. Полилась мелодия: мажорная, гармоничная. Лёгкие, грациозные па придавали танцовщицам вид хрупких мотыльков, порхающих над землёй.

Жизнерадостное выступление было настоящим наслаждением для глаз и слуха. И было коротким, как женское счастье. Малика даже пожалела, что отвела на второй акт всего двадцать минут. Продолжая танцевать, жрицы друг за другом отходили к дальнему краю площади и вставали перед актёрами и вдовами, тем самым создавая полосу, иную по цвету и чувственному восприятию. Темп мелодии пошёл на спад, инструменты зазвучали тише, колокольчики позвенели и замолкли.

Могильную тишину нарушили шаги и шуршание плотной ткани. Из боковых коридоров появились ракшадки в чёрных платьях и чёрных чаруш. На шеях поблёскивали зажимы-ошейники. Минуту назад аромат лайма исходил от Иштара, теперь лаймом стремительно пропитывался воздух над плацем. Так пахло побережье острова Шабир, сейчас так пахнет чёрная одежда, которую мать-хранительница и её помощницы оросили благовониями. Перед шествием к главному храму ракшадок не зря собрали в одном месте.

Малика уловила взгляд Хёска. Зря возмущаешься. Требования хазира выполнены. Замужние женщины не участвуют в спектакле. Иштар знал, чем закончится праздник, хотя не догадывался: как он закончится.

Малика надеялась, что ракшадок будет больше. Кому-то запретили идти мужья. Возможно, кто-то заболел. И без сомнения, многие побоялись покинуть тихое место возле своего дома. Но как бы там ни было, толпа впечатлила.

Движение замерло. Женщины повернулись к помосту и распластались на площади, раскинув руки. Поза нижайшего уважения к мужчинам…

Взирая на чёрное поле, Малика ужаснулась. Она добивалась именно этого, но не предполагала, что увиденное потрясёт её до глубины души. Вот она – история Ракшады, на плаце Единства. Эпоха испытаний и подвигов, эпоха счастья и эпоха унижения.

Время шло. Женщины лежали, уткнувшись лицами в плиты. Малика покосилась на Иштара. Он ждал, когда ракшадки поднимутся и уйдут, но уже догадывался, что это не всё. На лице выперли скулы, губы превратились в линию.

Воины вынесли коробки из тёмно-фиолетового картона. Установив их по обе стороны чёрного поля, одновременно скинули крышки. Стенки коробок раскрылись, как лепестки. В воздух взметнулись сотни, тысячи алых бабочек, привезённых с острова Шабир. Ринулись вниз и усеяли платья, которые пахли родиной. Женщины встали на колени, затем на ноги и несмело закружились. Вокруг них порхали бабочки – символы радости. Завораживающая и в то же время пугающая картина.

Малика представила воинов с сачками, бегающих по острову, и выдавила улыбку.

Через несколько минут ракшадки скрылись в коридорах.

Немного помедлив, Иштар покинул трон и подошёл к краю помоста:

– Завтрашний день объявляю днём памяти всех людей, погибших во всех войнах. Завтра я хочу слушать тишину. Праздновать продолжим послезавтра.

Вновь забили барабаны. К помосту подъехали автомобили.

Спускаясь по лестнице между Маликой и Хёском, Иштар промолвил:

– Эльямин! В десять в зале Хазирада.

***

В свете фонарей дворец, покрытый горельефами, казался ещё более устрашающим. В шуме фонтана чудился скрежет песка под копытами лошадей. Рогатый месяц походил на лук, который вот-вот выпустит стрелу в притихший город.

Придерживая подол платья, Малика поднялась по парадной лестнице и вошла в золотистые двери. Караульный довёл её до зала Хазирада и вытянулся сбоку изваяния воина, который был на две головы выше.

Иштар стоял в глубине огромной комнаты, освещённой пятью люстрами. Заметив Малику, жестом подозвал к себе и указал на скульптуру человека:

– Это Радрэш. Верховный жрец. Жил много-много веков назад.

Малика приготовилась к разгромному выговору за представление. Теперь, застигнутая врасплох, пыталась сосредоточить внимание на каменном лице с тяжёлой челюстью и приплюснутым носом. Жрец не походил на чистокровного ракшада. Ну и Бог с ним. Лишь бы Иштар не говорил о сегодняшнем дне.

– Радрэш основал религиозное течение Семи Морей. После его смерти предание о Морях было утеряно. Потом потерялись его труды, и последователи не смогли продолжить его дело.

– И копий не осталось?

Иштар посмотрел на Малику и вновь устремил взгляд на статую:

– Он говорил, что поистине великий человек переплывает семь морей. Море Ошибок. Потерь. Море Поиска. Понимания. Море Любви. Просветления. И наконец, море Гармонии. Притом они могут располагаться в любом порядке, кроме двух последних. Всех людей я невольно раскидываю по морям.

– И в какую лужу ты меня посадил? – спросила Малика. – Прости, в море.

Ничего не ответив, Иштар дошёл до середины ряда изваяний и положил руку на каменный кулак, сжимающий рукоятку изогнутого меча:

– Хазир Зальфар. Он родился намного позже Радрэша и переплыл море Понимания. Жаль, что его жизнь была короткой.

Приблизившись, Малика посмотрела на скуластое лицо, миндалевидный разрез глаз, длинные волосы, перекинутые через плечо. Это ракшад. Возможно, с примесью чужой крови, но в нём уже чувствовалась мощь, присущая воинам.

– Что он сделал?

– Никогда не задумывалась, почему Ракшада занимает треть материка?

– Не успела.

– А зря. В представлении был бы ещё один акт. – Иштар провёл пальцем по каменному клинку. – Мы совершали набеги, захватывали территории. Гибли люди. Вдов было больше, чем жён. Города пустовали, а мы расширяли границы. Зальфар положил этому конец. Он сказал: «Мы не завоеватели. Мы защитники». Наша армия росла и становилась сильнее с каждым годом. Не для сражений, а для того, чтобы с нами боялись сражаться.