Читать книгу "Простыми словами. Интервью - Ирина Коростышевская"

Ну и вопросы ты задаешь, Ира!

Ну Евгений Ефремович?

Удачно получался левой сбоку.

Неожиданно.

Любой прием, если он достигает цели, неожиданный. Любая драка, чтоб ты понимала, имеет начальную часть, кульминацию и завершение. Повод, напряженные взгляды, запах страха. Ты сам определяешь, начинать первым или вызвать удар противника.

Надо же, я все свои тексты пишу по такой же структуре. У меня последний вопрос на эту тему. Если бы не случилась перестройка, большинство бывших спортсменов просто работали бы тренерами?

Ты о чем?

Почему именно боксеры и дзюдоисты попадали в криминал?

Потому что у этих ребят главное оружие было внутри них. Ну собери гребцов туда, они что, с веслом придут? Удар боксера достигает 400 килограммов. У великого Мохаммеда Али удар достигал тонны.

Вот это да. То есть по степени важности руки боксера можно сравнить с руками пианиста?

Конечно. И тот, и другой свой хлеб зарабатывают руками. Но пианист и драка — несовместимые вещи. У пианиста не бывает таких ситуаций, когда может возникнуть необходимость драться. У них круг общения другой — интеллигентный, сдержанный.

Вам интересны музыканты?

Конечно! Очень. Я сам учился в музыкальной школе и даже играл немножко на рояле в кинотеатре «Металлург» перед сеансами. Мой учитель там подрабатывал и иногда брал меня с собой. Мы с сыном дружим с Димой Коганом, известным скрипачем, и когда он берет в руки скрипку, мне на душе хорошо. Но желания играть при нем на рояле у меня не возникает!

Это почему же?

(Смеется.) Потому что так, как он, я играть не умею, а играть рядом с ним плохо неприлично. Чтобы играть, как он, надо было всю жизнь заниматься роялем, а не боксом.

Вы производите впечатление человека, который терпеть не может конфликтов.

Ты права.

Тогда почему же вы выбрали бокс?

А я бы не смог с секундомером бегать на время или соревноваться с планкой. Мне нравятся виды спорта, где есть противостояние.

Ну выбрали бы фехтование.

Ты сейчас пошутила? Папа привел меня в секцию бокса во дворец спорта «Строитель», потому что мне некуда было девать энергию, потому что я дрался со всеми во дворе, и улица Сталеваров сама по себе была достаточно хулиганистая, а ты говоришь: фехтование. Папа сказал: «Здесь есть очень сильный тренер, Владимир Лазаревич Коган, я думаю, что он из тебя воспитает человека». Кстати, в институте физкультуры в Омске у нас была общая кафедра бокса и фехтования.

На мой взгляд, эти два вида спорта уравновешивают друг друга.

Никогда не задумывался.

А как вы с Марком Лейвиковым столько лет дружите и остаетесь партнерами в бизнесе? Вы же совершенно разные?

Так всегда в жизни. Контакт находят абсолютно разные люди, одинаковым вместе неинтересно. Много лет назад на каких-то соревнованиях ко мне подошел Олег Терегулов и сказал: «Евгений Ефремович, познакомьтесь, это Марк». Учитывая, что их бизнес только начинался, а у меня уже было огромное количество контактов, друзей и так далее, мы нашли общие точки, стали партнерами, а потом подружились.

Как вы нашли общие точки, если у вас, кроме национальности, ничего общего не было?

Ты знаешь, вот кстати, национальность — это вопрос, который меня не волновал никогда. Это сейчас становится модным: кто, что, на какую букву фамилия, а я о том, что я еврей, узнал только лет в пятнадцать.

Ну к тому моменту, когда вы познакомились с Марком Георгиевичем, вам уже было не пятнадцать, а сорок.

Какие сорок, ты о чем? Меньше.

Вы что-нибудь переняли от него?

Я никогда ни от кого ничего не перенимал. Он все время ходит в галстуке, а я всю жизнь хожу без галстука.

А вот он, мне кажется, вряд ли полюбил бы без вас бокс.

(Смеется.) Естественно. Ему деваться некуда. И Марик, и все наши с ним партнеры любят бокс и помогают ему.

В ком из своих детей вы больше всего видите себя? Кто из них похож на вас больше — Саша, Сергей или Лера?

Затрудняюсь сказать. Если внешне, то Саша. А внутренне каждый взял от меня и добавил свои качества, приобретенные и на улице, и в институте, и в кругу друзей. Они все трое абсолютно разные. Если бы Саша был жив, они бы с Сергеем друг друга дополняли, и это была бы очень сильная структура. Но к сожалению, так не получилось. А Лерочка своего папу почти не знала, она была тогда совсем маленькой, и знает о Саше только по нашим рассказам, по фотографиям, по фильмам. В память о своем папе Лерочка, выйдя замуж, сохранила нашу фамилию. Даже не обсуждала этот принципиальный для нас вопрос, просто сама так решила и сделала.

А из детей Сергея кто вам ближе по духу?

Все! Они настолько уникальные дети! Дети детей умнее нас, это фантастика.

Что особенно вас в них удивляет?

В пять лет они уже все умели читать!

А вы не умели?

Нет, конечно. А ты будто умела!

Я умела.

(Смеется.) Может, и я умел, но не помню.

И что вы читали, когда научились?

Ну я ж мальчишка, поэтому я любил читать про приключения. Я вырос в эпоху, когда книги были страшным дефицитом, и нам домой их приносили по блату. Жюль Верн, Джек Лондон, Дюма. Я мечтал быть моряком. Мама была родом из Самары, выросла на Волге, она научила нас с братом плавать раньше, чем ходить.

У вас было в детстве прозвище?

Ваня. Производное от фамилии. Но как только я пошел в секцию, все прозвища закончились.

Жалко. Такое доброе прозвище. Это правда, что вы намерены ставить своего губернатора?

Кого? Ты о чем? Что за чушь? Это слухи. Мы никогда никого не ставили и даже не намеревались это делать.

А сами бы хотели быть губернатором?

Нет, конечно. Даже если бы мне дали зарплату в миллион долларов. Я же человек совершенно другого склада, абсолютно далекий от политики.

Переформулирую вопрос. Много ли в нашем городе фигур вашего масштаба?

Много, Ира. Фигура определяется по поступкам, а не по должности. Нельзя назначить кого-то и сказать: «Все, ты фигура». Ты не фигура, пока ты что-то не сделаешь. В разных отраслях: в металлургии, в строительстве, в политике, в искусстве, в спорте — в нашем городе много интересных людей. Для меня ярким человеком является Александр Федоров, это очень интересная личность. Он достаточно замкнутый, не любит кичиться и очень мне этим близок. А как определить масштаб? Кто это определяет? Ты сейчас спросила, а мне вспомнилось, как в девяностые годы я читал про себя в сводках МВД и диву давался. Целый роман можно было написать. Мне очень симпатичен Олег Митяев. Я не могу понять, как он придумывает и стихи, и музыку, и потом еще умудряется петь. Откуда он все это берет? Как человек может писать о том, чего никогда не видел? Сердцем? Некоторые песни слушаешь и диву даешься. Если бы я был верующим, я бы сказал, что он поэт от Бога.