Читать книгу "Взорванная судьба - Фёдор Быханов"

При этом каждое из них, было словно раскаленный гвоздь, забиваемый в естество, не привыкшего к этому, молодого модника:

— Больше не желаю слышать про рядовых сбытчиков наркоты, даже если они трижды заразные и сто раз попались в лапы фараонов.

За этим он поднялся на ноги из-за своего широкого стола и сделал несколько шагов от вместительного кожаного кресла к большому панорамному окну, выходящему из кабинета прямо на главную улицу столицы штата.

— Так ведь тень на все наше предприятие, — дождавшись окончания фразы, не сдавался Мануэль, который, как видимо, готовбыл разговаривать даже со спиной своего шефа.

Он облизал пересохшие губы под своими франтоватыми усиками, ожидая еще большего разноса уже по другому поводу:

— Дескать, героин-то клиентам сбывают заразные торговцы.

И даже наяву проявил некоторые зачатки своего жалкого минимума маркетинговых знаний.

— Как бы спрос не упал? — не отступал тот от своего. — Будут и другие думать, что у нас в ходу сплошная зараза!

— Действительно! — настал черед задуматься и озабоченному хозяину кабинета.

Он остановился на половине пути к обзорному виду через закаленное бронированное стекло и повернулся в сторону визитера:

— Выход остаётся у нас с тобой только один — снять дохляка с нашего «довольствия» и гнать из города!

Каждое слово теперь походило на рекламный слоган с газетной полосы, должный убедить, кого угодно в необходимости действовать именно так, и никак не иначе:

— Пусть подыхает, где хочет.

Только Грилан и тут нашелся, что сказать боссу.

— Я уже, было, таким образом и хотел поступить, — пожаловался он. — Но этот Пьер точно ведет себя как умалишённый.

Мануэль артистически изобразил на своем лице прожжённого хитреца смешную гримасу скорбной обиды:

— Говорит, что семья у него имеется на руках, и у всех вроде бы одинаковые анализы крови.

Визитер снова принялся жестикулировать в воздухе пальцами:

— У каждого, якобы, заразный вирус нашли.

Подумав, он проявил неплохую осведомлённость научными достижениями:

— Как там его, называется? Вот — иммунодефицита. Неизлечимая на сегодня болезнь. Вот Колен с катушек и слетел — требует золотой парашют на прощание.

Гонец плохой вести, однако, вовсе завершил этот перечень огорчительных откровений. Добавил к ним ещё и последний факт.

Достав его из своего, будто бы, не имевшего дна, собственного кладезя плохого настроения:

— Или, мол, заявит на нас федеральному прокурору, если не получит кругленькую сумму на лечение и отъезд!

— Промолчит! Или рта раскрыть не сможет! — вынес приговор дон Луис. — Многих мы видели шантажистов!

Он, уже немигающим взором посмотрел на Грилана, так, будто просвечивал того насквозь как рентгеновскими лучами.

— С тем светом еще в прокуратуре связь не установили, — после минутного раздумья промолвил в дополнение к уже прозвучавшему вердикту Луис Верхилио Грасс. — Ты и займешься ликвидацией!

Он снова уселся в свое вместительное кожаное кресло за массивным столом и уткнулся в бумаги. Снова, но теперь уже бесповоротно, показывая всем видом крайнюю степень недовольства.

Потом с жестким прищуром, не сулящим ничего хорошего, глянул на посетителя.

— Да, и вот еще, — меняя тему разговора, дон Луис щелкнул пальцами. — Как там называется газетенка та, что на нас вышла.

— «Колумбия Стар».

— Вот именно. Прощупай, кто там такой прыткий и тоже пасть заткни. Больше я с ними, этими продажными газетчиками, шутить, не намерен. Пусть не думают, что им все может с рук сойти. Каждому пулю отыщем!

Стоя у выхода из кабинета Мануэль Грилан едва смиренно дождался конца руководящей тирады. Он даже начал переминаться с ноги на ногу, очевидно, обуреваемый желанием немедленно закатать рукава и в точности исполнить все, полученные в ходе этого визита, руководящие пожелания.

Но вот дон Луис выдохся и на прощание махнул рукой, как бывают, когда охотникам желают:

— Ни пуха, ни пера!

Правда, в ответ, посылать к чёрту помощник никого не стал. Массивная дверь за ним закрылась с той же стремительностью, что и впустила раньше, едва визитер понял, что можно быть свободным.

Дон Луис хмыкнул, навсегда забывая о жалкой судьбе, ожидающей беднягу Колена:

— Этот проныра, Мануэль Грилан, меня еще ни разу не подводил!

Финансист заодно вспомнил и некоторые факты из того яркого прошлого, что уже успели прославить его подручного в широких криминальных кругах нескольких латиноамериканских стран, не говоря уже о Штатах.

— Потому и сам целехонек, — само собой всплыло в подсознании кокаинового барона, ко всему подходящего с одной меркой.

Цена каждого деления на ней была — жизнь. И если нужно, ни секунды бы не промедлил, вынося приговор даже таким, как этот его преданный его раб — исполнитель особых, самых грязных поручений — Мануэль Грилан.

К тому же — единственный служащий из прежнего штатного состава, кого дон Луис взял с собой, отправляясь из Колумбии в изгнание.

Теперь и для того главным являлось их общее дело:

— Интересы «Грузовых перевозок Грасса».

Глава восьмая

…В семье у Алика Колена нет будильника.

Вернее, сейчас нет. Разбил как-то отец после запоя, запустив в него ботинком.

Потом, протрезвев, даже пожалел о содеянном.

Заявил домашним, чтобы простили:

— Как же ты теперь, сынок, в школу подниматься будешь?

Но дальше слов сочувствия дело не пошло.

Постоянно недосуг Колену-старшему отправиться в часовой магазин. Да и не на что, по сути, приобрести новое голосистое устройство, чтобы поднимало в урочный час его сына-шестиклассника.

И все же Алик просыпался вовремя.

Потому что выручает его лучший друг, всегда в вязаной кофте и в пласированной старомодной юбке — старушка мисс Кноптон.

Та, что живет в их многоквартирном доме по соседству — на длинном, как шахта метро коридоре.

Это она, не считает за особый труд, когда не забывает по утрам постучать в квартиру Коленов.

Как-то, когда мать Алика попыталась отблагодарить соседку, даже обиделась:

— Мне не в тягость!

И пояснила причину этого со своей светлой и доброй улыбкой на узком морщинистом лице.

— Все равно, дорогая, встаю пораньше, чтобы мою красавицу прогулять, — услышала мама Алика. — И эти несколько шагов до вашей двери мне сделать совершенно даже не затруднительно.