Читать книгу "Восход Черной звезды - Елена Звездная"

Повсюду было красное. Кровь, трупы, валяющиеся изломанными куклами… И в основном неестественно и жутко лежали воины в красном, потому, вероятно, и складывалось впечатление, что повсюду кровь.

В общем и целом, войска пресветлых отличались ярким цветовым оформлением – все офицеры в белом, без головных уборов и в белоснежных плащах, которые сейчас безжалостно трепал ветер. Оглядевшись, я насчитала более сотни белоснежных. Так же мало было воинов в бело-голубом, на них были надеты сверкающие шлемы, закрывавшие лицо, и бело-голубые кольчуги. Далее следовали воины в голубом – судя по тем, кто находился возле нас, это были сплошь светлые, затем шло на увеличение – лучники в серебристо-сером, мечники в синем, странный род войск в зеленом и… много, много, много – около пяти тысяч, не меньше, воинов в красно-коричневых тканевых куртках, такого же цвета штанах и сапогах. На них не было кольчуг, легкий кожаный шлем едва прикрывал голову, из вооружения мечи, секиры и арбалеты. Видимо, пехота – наиболее многочисленная и наименее ценимая часть войск. Они, эти в красно-коричневом, были ниже и коренастее светлых, и это были… люди. Люди. И среди убитых в центре этой громадной крепости преобладали именно люди. Как могучие бородатые пехотинцы, так и стройные, изящные арбалетчицы, которые, похоже, все являлись человеческими девушками! Тоненькие, юные, хрупкие – именно они казались сломанными куклами в красном… в красной крови.

– Кажется, вы говорили, что люди здесь только рабы, – холодно произнесла я.

Кесарь не удостоил меня и взглядом, он стоял молча, выражая силу, угрозу и незыблемость власти.

Он просто стоял.

Молча.

Но повторилось то, что мне уже довелось видеть, – светлые, один за другим, начали медленно опускаться на колени. Люди последовали их примеру, но, опустившись на колени, согнулись, касаясь лбом и раскрытыми ладонями изгвазданного окровавленного камня. И не прошло двух минут, как все заполнившие площадь воины в позе абсолютной покорности выражали готовность следовать воле нового правителя… или старого, тут как посмотреть. Остались стоять лишь воины в серо-серебристом, издали похожие из-за островерхих шлемов на сверкающие наконечники копий. Я так понимаю, сторонники кесаря.

Пресветлый сжал мою руку, которую продолжал удерживать в своей ладони, и заговорил.

Речь его была возвышенна, определенно усилена магией и проникновенна. Даже те офицеры, что, опустившись на колени, продолжали держать подбородки гордо вскинутыми, медленно опустили головы, то ли от стыда, то ли от страха, то ли от всего вместе. Я не понимала ни слова из речи Великого Араэдена, но что-то подсказывало мне – там не прозвучало ни одного обещания сладкой жизни. Кесарь не давал обещаний, кесарь ничего не требовал, судя по ласковой улыбке, блуждавшей на его тонких губах, он выдвинул ультиматум. Что-то вроде «Кто не со мной, тот против меня». А может: «Подчинись или умри». Но скорее всего это было старое и доброе: «Я вождь. Выносливый вождь. Очень выносливый вождь… Готовьтесь!»

– Ты невыносима, – неожиданно тихо сказал кесарь.

И завершил речь.

Едва стих глас императора, над всей площадью вспыхнула руна. Она серебрилась и переливалась несколько томительных секунд, а затем рухнула вниз мириадом собственных копий, запечатлевшись на груди каждого воина.

Перед нами заискрилось зеркальное поле.

– Что это за руна? – спросила я, ступая в портал за увлекающим меня кесарем.

– Руна единения, нежная моя, – спокойно ответил кесарь. – Руна абсолютного единения.

Это как?

– В смысле, они больше не смогут предать? – спросила я, замерев на пороге перехода.

Там, за зеркальной гладью, виднелась новая крепость.

– Все сложнее, нежная моя, – Великий Араэден холодно взглянул на меня, – руна единения соединила их жизни с моей в одностороннем порядке. Умру я – оборвется их дыхание.

Оригинально. Я невольно взглянула на кесаря, потом на зеркальный проход, потом поняла, что, кажется, у меня шок. Нет, правда, шок. И дело не в том, что это был долгий, очень долгий день, и даже не в том, что кое-кто, не будем указывать пальцем, кто именно, приволок меня в свой мир, дело в другом – это что за руны такие?! И как? Как подобное в принципе возможно? Это… это…

Император, игнорируя мой напряженный мыслительный процесс, шагнул в зеркальную гладь, выводя меня на постамент в очередной крепости. Мы оказались в центре совершенно жуткого с точки зрения архитектуры здания. Скажу больше – законы природы и земного притяжения как таковые в данном строении были попраны самым жестоким образом.

– Нежная моя, – предостерегающе произнес кесарь.

А при чем тут я?! Нет, серьезно, я не имею никакого отношения к этому конкретному издевательству над архитектурой. Я вообще в этом мире от силы часа четыре. Ну, может, пять максимум, а этой без всякой опоры висящей над морем крепости лет так триста-четыреста, судя по замшелым местами стенам.

Оглядевшись, увидела, что крепость над морем висит вовсе не в одиночестве – и справа, и слева, куда простирались возможности несовершенного человеческого зрения, виднелись примеры такого же издевательства над природой и зодчеством. Крепости между собой были соединены довольно хлипкими на вид веревочными лестницами и мостиками, эта конкретная крепость являлась самой крупной, в ней даже имелись два трона на высоченном постаменте из белого мрамора, к которому вело ступеней триста, не меньше. Вот на этом постаменте мы с кесарем и оказались. Здесь битва была куда менее кровопролитной, да и в целом ее, похоже, еще толком не было, потому как крепость стягивала силы – по белоснежной веревочной паутине мчались тысячи красных воинов. Неимоверно, но из морских глубин, до которых явно было очень далеко, ну потому как до самого моря метров сорок, не меньше, было, так вот из морских глубин поднимались непередаваемо жуткие бескрылые и коротколапые морские драконы и… скажем так, утоляли свой аппетит, пытаясь… сожрать кого получится. В случае с воинами в красно-коричневом все получалось, к моему прискорбию – прискорбно все же наблюдать, как жрут тебе подобных. Но если драконы щелкали зубами возле кого-нибудь из светлых, то по этим же зубам и получали – копьями или магией, – и уносились в морские глубины ни с чем. Но относились к этому явно философски, так как выныривали снова, держась подальше от светлых и радостно утаскивая людей!

– Все же должна заметить – с вашей стороны было наглым враньем утверждать, что люди в этом мире только рабы! – возмущенно прошипела я.

Кесарь, стандартно являя собой силу, мощь и власть, соответственно роли молчал, ожидая, видимо, пока добегут воины, которых явно по тревоге стянули в это издевательство над архитектурой. А я с трудом сдерживалась от негодования. Не могу утверждать, что я отличаюсь излишним человеколюбием, но во имя всех дохлых гоблинов, в Рассветном мире нас, собственно, жрут одни эти самые гоблины, а тут, похоже, все кому не лень!

И тут из глубин морских вырвалось совсем уж жуткое создание – черно-фиолетовый длинный, как червь, шипастый монстр. И вот он, явно решив присоединиться к поголовному издевательству над всемирным законом тяготения, завис в воздухе над крепостью, сложившись в знак бесконечности. В смысле, явно бесконечного издевательства.