Читать книгу "Восход Черной звезды - Елена Звездная"

– Кари-амэ, та э наре?

Естественно, я снова ничего не поняла. Эллара рассмеялась, и ее смех прозвучал звонкими колокольчиками, и приказала жестким, злым, полным презрения голосом:

– Эт дарех!

Приказ был адресован не мне – перепуганные человеческие девушки мгновенно засуетились. Три покинули помещение, выйдя не через высокие двустворчатые двери, а использовав едва приметные узкие, ведущие в темный коридор, двое бесшумно шагнули ко мне, и их быстрые тонкие пальцы, едва ощутимо, словно крылья мотыльков, принялись расстегивать пуговицы, развязывать пояс. С некоторым изумлением посмотрела на светлую – мать кесаря зорко следила не за мной – за рабынями, не смеющими глаз поднять. И эти запуганные, отчаянно старающиеся быть незаметными девушки столь разительно отличались даже от вышколенной прислуги в королевском дворце Ирани. Не более минуты – и на оставшейся обнаженной мне был застегнут легкий белоснежный халат. И все это девушки проделали, даже не коснувшись меня фактически. Как можно было добиться такого уровня мастерства? Очередной вопрос. Но хватило одного взгляда на матушку кесаря, чтобы стало понятно очевидное – за ошибки девушки платили кровью, и сильно подозреваю, что ждала их не порка.

Рабыни отступили, поклонились, и наиболее взрослая указала куда-то, видимо, прося следовать за ней. Я последовала – за поворотом отделяющей от основного помещения белой стены меня ждала ниша с бассейном в форме лилии, в центральном лепестке которой располагалось сиденье. Рабыни продолжали порхать вокруг меня – иначе не скажешь. Вообще, как принцесса и наследница Оитлона я, естественно, неоднократно принимала ванну с помощью прислуги, но будем откровенны – ничего приятного в этом не было. Смущение мне все же не чуждо, а тут практически чужие люди, вымыть голову я всегда была способна и сама, как и волосы расчесать наименее болезненно, чем это делали служанки, – неудивительно, что в итоге я предпочитала купаться всегда сама.

Здесь все было иначе.

Я в принципе не ощущала прикосновений рабынь, ни одна даже не подняла на меня взгляда. Они были бесшумны и аккуратны.

Меня подвели к краю бассейна, устроили в соответствующей нише и занялись наведением моей красоты. Не отпускало ощущение, что по мне порхают бабочки, а вовсе не руки человеческих девушек. Мне вымыли, высушили и расчесали волосы, не дернув ни волоска, не вызвав даже малейших болезненных ощущений. К концу процедуры я невольно подумала о том, что жизнь местных аристократов – довольно приятная штука.

Я ошиблась.

Вернувшись из ванной, я увидела ожидающих меня рабынь с одеждой на вытянутых руках. Одежда соответствовала пыточным нарядам моей коронации в Прайде! Проклятые гоблины, мне придется это носить?!

* * *

Дверь открылась, являя светлый лик кесаря, когда мне заплетали волосы, дабы поместить их под полупрозрачный покров, долженствующий удерживаться золотым обручем. Платьев на мне было три: нижнее – мягкое, ласкающее кожу, легкое, белоснежное; среднее – перламутровая броня из ткани, затянувшая хуже корсета, сковывающая движения и вынуждающая держать истинно королевскую осанку, и верхнее – тончайшая дымчатая паутинка, расшитая серебряной нитью, что изображала какие-то руны. Изумительно красиво, должна признать, но катастрофически неудобно. И вот теперь мне заплетали волосы, столь туго, что казалось, кожа натянулась, а глаза заузились, но, видимо, так и следовало – чтобы ни одна волосинка не выбилась.

К слову, кесарь также соизволил приодеться – белоснежная рубашка с воротником-cтойкой, на отогнутых уголках серебрились те же руны, что украшали мое верхнее платье, серебристые, зауженные книзу брюки, с тонким серебристым ремешком, распущенные волосы. И венец Всевластия, поразительно точно копирующий тот, что кесарь надевал на торжественные мероприятия, типа нашей свадьбы и коронации в Рассветном мире.

– Знаешь, что меня искренне изумляет? – вопросил его бессмертие, оценивающе скользя взглядом по моему наряду.

– Вы скажете, – резонно заметила я.

Улыбка скользнула по тонким губам, и император ответил:

– Ты очень верно подметила идентичность вязи рун, что украшают твое и мое одеяния. Это руна власти, нежная моя.

Подняв руку, присмотрелась к изображению, и не удержалась:

– Кесарь, я могу понять наличие сего атрибута, указующего на власть, на вашей одежде, однако меня откровенно удивляет роспись моего платья. Атрибут власти на уродливой человечке, чей путь без вашего покровительства составил бы карьеру от шлюхи до свинарки? – Мне было приятно вернуть ему его же слова.

Его льдистые глаза сверкнули, на губах, определенно в качестве предупреждения, появилась ласковая улыбка.

– Я это к тому, что меня лично в высшей степени не радует подобный наряд.

– Привыкнешь, нежная моя, – усмехнулся он.

В этот момент рабыни завершили плетение, и мне на голову был водружен для начала покров, а следом удерживающий его обруч. Пресветлая мать кесаря тут же поднялась из кресла, хлопнула, и передо мной заискрилось возникшее зеркало.

Что сказать… Изображение в нем было идеально прекрасным – шикарный величественный кесарь, идеальная затянутая я. Льдистые кристаллические его глаза, абсолютно черные мои. Его мрачно-торжественное лицо, сильно мрачное и раздосадованное мое.

Мы смотрелись парой.

Именно парой – император и его… императрица.

– Любопытное предположение, – иронично произнес кесарь.

Я искоса взглянула на него, после вновь в зеркало. Неожиданно поняла, что мне тяжело дышать, то есть дышать я начала глубоко и напряженно, старательно пытаясь взять под контроль и злость, и оправданный гнев.

– Мне бы очень хотелось знать, ваше пресветлое величество, – слова давались с трудом, – как именно я была представлена вашим сторонникам?!

Кесарь усмехнулся. Наглости, промелькнувшей в его ухмылке, мог бы позавидовать и рыжий, если бы был здесь…

Великий Араэден Элларас Ашеро никак не отреагировал на мои крамольные мысли. Мне величественно была подана рука, я мрачно положила свою похолодевшую ладонь сверху, понимая, что другого выхода у меня нет.

– Именно так, нежная моя, – насмешливо подтвердил кесарь.

И шагнул в зеркальную гладь, расступившуюся перед ним словно ртуть, а я шагнула следом.

* * *

И величественная тишина замка на краю таинственно-пугающего северного моря сменилась шумом сражения, криками боли, стонами умирающих и убийственным запахом крови и страха. В первый миг, ослепленная солнечным светом, я зажмурилась, но затем открыла глаза и увидела белоснежную крепость, встроенную в бело-голубую мраморную стену, тянувшуюся по берегу широкой темно-синей реки, что текла от края и до края, теряясь в горизонте. Крепость, в которую мы перенеслись, являлась главной, то есть превышающей и размером, и высотой остальные крепости, виднеющиеся в ленте крепостной стены. Отсюда казалось, что там, в других более маленьких крепостях, все тихо, мирно и спокойно… Здесь же царила смерть. Прекратив созерцать окрестности, я оглядела крепость, испуганно затихающую с момента нашего появления.