Читать книгу "Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны - Галина Шебалдина"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Рядовой и унтер-офицерский состав пленных находился на попечении «принимающего» государства путем выплаты им кормового содержания.
Безусловно, эти правила не были догмой; время и конкретные обстоятельства вносили свои коррективы. Это очень хорошо заметно на примере положения русских и шведских пленных в годы Северной войны.
Правительствам России и Швеции понадобилось несколько месяцев после начала войны для того, чтобы активизировать историческую практику и регламентировать порядок материального содержания пленных. Петр I сделал все чуть быстрее, а Королевский совет потратил несколько месяцев на согласование с Карлом XII. Одним из первых важных шагов по организации материального снабжения было назначение уполномоченных лиц из числа пленных. С русской стороны обязанность получения и распределения денег последовательно выполняли резидент А.Я. Хилков, князь Я.Ф. Долгорукий, а после его бегства в 1711 году — князь И.Ю. Трубецкой, затем, после отъезда Трубецкого на родину в 1718 году, — майор Григорий Фустов.
Со шведской стороны решением материальных вопросов занимался резидент Книперкрона; после 1704 года к нему присоединился нарвский комендант генерал-майор Геннинг Рудольф Горн, а после Полтавы все перешло под контроль специально созданного по приказу короля органа, Фельдт-комиссариата, во главе которого были походный министр граф Карл Пипер и фельдмаршал граф Карл Густав Реншельд. Когда умер Пипер в 1716 году и был обменен Реншельд в 1718-м, Фельдт-комиссариат ненадолго возглавил генерал Адам Людвиг Левенгаупт, а после его смерти в Москве в 1719 году руководство перешло к генералу Карлу Густаву Крейцу. На местах пребывания крупных групп шведских пленных этим вопросом занимались утвержденные королем старейшины — ольдерманы. Такая четкая структура, по сути, была копией системы шведской армейской централизации и помогла многим шведам выжить в плену. В функции таких старейшин выходили сбор и передача писем каролинов, наблюдение за порядком жизни колоний и соблюдением прав пленных. Но главное — получение и распределение денежных средств. Со временем шведские уполномоченные получили разрешение приезжать в Москву для того, чтобы ускорить процесс получения пленниками денег. У русских пленных не было такой четкой структуры, но князь Долгорукий, а затем и Трубецкой использовали другую схему. Якову Федоровичу удалось создать целую сеть из своих доверенных лиц, которые по его доверенности получали деньги для пленных «московитов».
Один из таких случаев был зафиксирован властями и стал предметом специального разбирательства. Князь Долгорукий, проезжая Евле в феврале 1711 года по дороге к русско-финской границе, куда его везли для запланированного обмена, дал местному пастору Шэферу денег с просьбой передать их русским пленным в Евле и Упсале. Власти беспокоились, что некоторые из таких помощников могли передавать какие-то запрещенные сведения.
На протяжении всей войны и российское, и шведское государства столкнулись с большими трудностями, выполняя обязательства по содержанию своих подданных — попавших в плен офицеров и статс-служителей. Их положение, как известно, напрямую зависело от того, насколько оперативно будут поступать деньги с родины. Какова была технология самого процесса поступления и распределения денег? Безусловно, никто не возил через границы коробки и чемоданы с деньгами. В Европе уже довольно давно существовали банки и торговые дома, а в России активно работали их представители. Именно купцы и банкиры прежде всего иностранного происхождения стали посредниками, через которых происходило движение денежных средств. Установить имена тех, кто участвовал в этом процессе, довольно просто, так как сохранилось большое количество выписанных векселей, кредитных договоров и отчетов.
В отчетах князя Долгорукого названы имена тех, кто участвовал в переводе денег по векселям для русских пленных; это, в частности, английский консул К. Гутвель, голландский банкир Д.Гутман, голландский купец Д. Артман, гамбургский банкир М. Поппе. Переводами для шведских пленных в России активно занимались шведский банкир Густав Харделоф, английский банкир в Стокгольме Роберт Кембел и его поверенные.
Большинство переводов проходили через Амстердам и Гамбург, банковские столицы тогдашней Европы, а основным инструментом таких финансовых операций были векселя. Конечно, кредиторы шли на определенный риск, но с лихвой компенсировали его, получая проценты по займу, да и стоимость самих векселей все время росла.
Стоит сразу отметить следующее: с начала войны до 1709—1710 годов (то есть до Полтавы) более сложным было материальное положение русских пленных, а затем, вплоть до 1721 года (Ништадтского мира), с большими трудностями столкнулись шведские пленные. И дело тут было не только в увеличившемся в десятки раз количестве пленных. Основным препятствием на пути своевременного и достаточного финансирования стало тяжелейшее состояние экономики Швеции. Затянувшаяся война бесконечно требовала новых людских и сырьевых ресурсов.
Кстати, об этом прекрасно знали в Москве, в частности, из сообщений Хилкова. Он уже в самом начале войны писал, что шведское «государство от податей разорилось» и у многих приходится брать деньги в долг. В частности, «у голандцев взяли в долг 200000 рублей».
То, что в шведской казне катастрофически не хватает денег, скоро ощутили на себе пленные каролины, которые годами не получали денег с родины. Этот факт подтверждается не только их многочисленными письмами и прошениями, но и сделанными позднее подсчетами. Пленный секретарь Иоаким Дитмер, через которого проходили деньги в Сибирь, писал, что более или менее регулярно деньги из Швеции поступали только в 1712, 1714, 1715 годах. В 1716 и 1717 годах их вовсе не было.
Составленные по возвращении капралом Бруром Роламбом отчеты в получении жалованья во время плена свидетельствуют, что в 1709, 1711, 1713, 1719 и 1722 годах он не получил ни одного эре, а полученные в остальные годы крохотные суммы могли обеспечить лишь убогое существование. Жалованье его за все годы плена должно было составить 960 далеров, а получил он чуть более 374. Подробный отчет, составленный лейтенантом Упландской кавалерии Олофом Хордом, позволяет выяснить, что общая сумма полученных им с 1708 по 1721 год денег от шведского правительства составила 15,01 процента от тех средств, которыми он располагал в эти годы. Капитан Карл Фридрих Толь, попавший в плен под Переволочной, подсчитал, что за проведенные им в плену годы он должен был получить не менее 1000 далеров, а получил всего 179 далеров 18 эре.
Ситуация с материальным положением русских пленных развивалась неоднозначно. С одной стороны, финансовые отчеты о переводимых суммах показывают постоянный их рост. По сохранившимся, хотя и не совсем полным, данным в 1704 году из России в Швецию переведено 11 853 ефимка, 28 белых[40]. Далее идут более регулярные записи и, возможно, переводы: за 1707 год — 8300 рублей, за 1708 год — 9056 рублей 16 денег, за 1709 год —9796 рублей 16 денег, за 1710 год — 11317 рублей, 23 алтына 2 деньги, за 1711 год — 17642 рубля, за 1713 год — 1253 человекам «в Свею» было переведено 13 338 рублей, за 1714 год — 1226 человекам — 13625 рублей 15 алтын 2 деньги. В то же время прошения о материальной помощи, поступавшие в русские инстанции от бывших пленных, свидетельствуют о сложности положения тех, кто зависел только от жалованья с родины.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Заложники Петра I и Карла XII. Повседневный быт пленных во время Северной войны - Галина Шебалдина», после закрытия браузера.