Читать книгу "Палестина до древних евреев - Эммануэль Анати"

Орудия эпохи мустье (она длилась от 170 до 45 тысяч лет до нашей эры. – Пер.) не только стали намного тоньше, но и улучшили свою форму по сравнению с табунской культурой и индустрией тейяк. К тому же они приобрели новые характеристики и возможности. На краях практически всех орудий можно обнаружить аккуратную и тонкую ретушь. Ее применяли, очевидно, для того, чтобы, во-первых, сделать края инструмента крепче и эффективнее, а во-вторых, придать ему более правильную форму. Эта вторичная обработка орудий позволила носителям среднепалеолитических культур делать более качественные инструменты.

Грани орудий шлифовались очень тщательно, чтобы человек мог точнее рассчитать угол наклона к поверхности нуклеуса и таким образом придать орудию более правильную форму и сделать его тоньше. Мы уже говорили, что для индустрии тейяк характерны большие платформы, образованные посредством удаления одного отщепа. Иногда на таких платформах заметно несколько царапин. Это свидетельствует о том, что их выравнивали более тщательно. В любом случае эти отщепы удаляли, не слишком беспокоясь об аккуратности, и зачастую повреждения на поверхности орудий получались довольно глубокие и неровные. Платформы мустьерских орудий тщательно выравнивались, а это говорит о том, что методы изготовления инструментов стали более точными.

Иногда в результате резкого удара, который наносился по нуклеусу, получался отщеп с волнистыми краями и большим утолщением посередине, которое уменьшалось к краям, а потом переходило в два утолщения поменьше. Эта форма напомнила французскому археологу XIX в. шлем, который носили полицейские того времени. Тогда они назывались chapeau de gendarme (в переводе с французского – шляпа жандарма. – Пер.).

Наиболее важным орудием в эпоху мустье стали треугольные остроконечники, которые археологи находят в огромных количествах. Их, очевидно, использовали при изготовлении копий и дротиков. Другими словами, они должны были служить рабочей частью составного орудия, ручка которого, видимо, делалась из дерева. Следовательно, впервые можно с полной уверенностью говорить о появлении составных орудий труда и оружия. Эти инструменты было намного более удобно нести и использовать, чем те, что применялись до этого. Охота стала относительно легким занятием. Новые орудия позволили отойти от потенциальной добычи на определенное расстояние.

До недавнего времени бытовало предположение, что для среднего палеолита характерны две культуры – мустьерская и леваллуа (по названию местечка Леваллуа, расположенного недалеко от Парижа). Основные характеристики техники леваллуа выделил ее открыватель аббат Генри Брёйль: «Отщепы откалываются от заранее подготовленных нуклеусов; отщепы редко ретушируются и служат для изготовления остриев или скребков». Перед тем как отрубить отщепы, нуклеус тщательно подготавливался – ему придавали форму панциря. В результате поверхность отщепов становилась панциреобразной или, если следующий отщеп скалывался по той же оси, вогнутой.

В течение многих лет леваллуа считали самостоятельной культурой, отличающейся от современной ей мустьерской. Согласно этой точке зрения, тщательно отретушированные орудия мустье в основном находили в пещерах, а хуже отретушированные орудия леваллуа – на открытых стоянках и речных террасах. Когда через несколько лет было доказано, что для Палестины не характерно такое разделение, а в пещерах были обнаружены орудия, которые можно было отнести к обеим индустриям, среднепа-леолитическую материальную культуру Палестины, а впоследствии и всей Юго-Западной Азии стали называть мустьерско-леваллуазской.

С тех пор, однако, французские специалисты по истории первобытного общества отметили, что в Европе отщепы и нуклеусы, выполненные в технике леваллуа, как правило, находят в мустьерских слоях пещер. Таким образом, получается, что и в Европе, как и на Ближнем Востоке, техники мустье и леваллуа составляли единую археологическую культуру.

В 1953 г. французский специалист по первобытной истории Франсуа Бордес развил эту точку зрения. Подвергнув артефакты леваллуа и мустье статистическому анализу, он выяснил, что разница между ними заключается в изменении соотношения отщепов леваллуа и общей массы орудий. В остальном качества и типология этих индустрии идентичны. Бордес также обратил внимание на то, что платформы, которые раньше считались характерными для техники леваллуа, присутствуют на артефактах обеих культур. Таким образом, леваллуа и мустье – это модели одной и той же техники изготовления орудий.

Бордес выделил несколько признаков, с помощью которых можно различить модели среднепалеолитической культуры: количество бифасов по отношению к общему числу орудий; количество отщепов с платформой; количество орудий техники леваллуа и отщепов.

Бордес создал шкалу индексов, по которой можно фиксировать различные особенности арефактов, сравнивать разные слои одного и того же памятника или находки различных археологов и получать результат в доступной графической форме.

Индекс конкретного орудия определяется тем, насколько часто оно встречается в группе из ста предметов. Затем результат делится на общее количество орудий. Другими словами, индекс представляет собой процентное соотношение числа инструментов определенного вида с общим количеством орудий, найденных на конкретном уровне. Для каждого из этих индексов Бордес установил точку, или достоверный процент, которая отмечает переход от одной модели к другой. Таким образом, ему удалось различить типы среднепалеолитических индустрии и доказать, что во Франции их было как минимум восемь. Главные среди них – мустье ашельской традиции (тип Пеше-де-л'Азе), мустье техники тейяк (тип Ла-Кина) и мустье техники леваллуа (тип Ле-Мустье). Эволюция всех этих разнообразных типов, очевидно, происходила одновременно. Бордес обнаружил, что в конце эпохи мустье делали большое количество пластин и других орудий, характерных для верхнего палеолита. Артефакты Ближнего Востока по своему составу очень похожи на европейские. Это говорит о том, что в целом развитие материальной культуры шло одинаковым путем, а все различия вторичны. Бордес, проанализировав количественные и типологические показатели материала из-под скального навеса Ябруд и сравнив его с европейскими археологическими культурами, пришел к выводу, что в Палестине присутствуют три основных европейских типа. То, что я буду называть мустьерским бифасом, – не что иное, как та же разновидность мустье ашельской традиции Европы. Мустьерский ябруд – это мустье техники тейяк, в то время как наиболее распространенный на Ближнем Востоке тип среднепалеолитической культуры – это мустьерский леваллуа. Исследование мустьерских стоянок в Израиле, Иордании, Ливане и Сирии показало, что в то же время в этих областях присутствовало и несколько местных моделей культуры. Тем не менее доминирующие типы палестинского мустье ничем не отличаются от тех, что преобладали в то же время в Европе.

Специалисты по первобытной истории часто спорят о возможности существования связей между Центральной Европой и Ближним Востоком в эпоху среднего палеолита. В чем же заключается важность того, что различные типы культур Европы и Юго-Западной Азии так поразительно похожи друг на друга? Есть ли какой-то смысл в том, что различные культурные модели в этих двух областях находят в определенной последовательности? Мы не знаем, действительно ли существовали эти контакты и какова была степень их распространения. Вряд ли люди, жившие в этих двух регионах, поддерживали постоянные контакты, но мы не должны забывать: мы имеем дело с эпохой, продлившейся 50 тысяч лет. За это время многие люди могли, блуждая по бескрайним просторам, преодолеть огромные расстояния.