Читать книгу "Стеклобой - Михаил Перловский"

Он спустился на первый этаж. На двери архивариуса вместо звонка красовался молоточек в виде головы дракона. Сама дверь была приоткрыта, как будто с минуты на минуту ждали гостей. Он было взялся за изящную чешуйчатую шею, чтоб постучать из вежливости, но услышал негромкий разговор, в котором явно фигурировала его фамилия. Романов замер и прислушался.

— Алечка! Но как же это возможно?! — голос старика не был скрежещущим и ворчливым, как утром, теперь он был испуганным и возмущенным.

— Степан Богданович, извольте называть меня по имени-отчеству, довольно уже фамильярностей. Что касается моей просьбы, то я вам, по-моему, все четко разъяснила. От вас требуется отдать ему папку и узнать, какие он преследует цели.

Романов сразу узнал менторский надменный тон квартирной хозяйки и обалдело открыл рот. Так вот, значит, кто присвоил папку. Полюбуйтесь, господа, редкий вид — воровка великосветская. Он придвинулся ближе, стараясь не задеть дверь.

— Дорогая, тише! Это же будет означать, что я, именно я… эээ похитил его документ! Украл! — старик перешел на громкий шепот.

Слышно стало гораздо хуже, и Романов решительно толкнул дверь. Если что, у него всегда есть оправдание — его приглашали. Он оказался в сумрачном просторном коридоре, в лицо пахнуло тысячью пряных ароматов. В одиноком луче света, бившем из-за витражной двери кухни, закручивались клубы пара. За дверью отчаянно скворчало и булькало.

— Это будет означать, что вы, наконец, сделаете нечто ценное, — зашипела в ответ хозяйка, — принесете пользу вместо того, чтобы впадать в паранойю, как сегодня утром. Он был сбит с толку и растерян, практически готов, а вы, — в ее голосе появилось отчетливое презрение, — возьмите себя в руки. И потом, вы же прочли содержимое, теперь вы соучастник. И положите уже этот тесак, займетесь готовкой позже.

— Именно потому, что я прочел, ваши запреты мне кажутся абсурдными, — старик продолжал шептать. — Молодой человек сделал гениальную работу! Я был бы счастлив сотрудничать с ним, здесь целый водопад новых идей! И отойдите от плиты, вы подожжете платье.

— Я скорее задохнусь! — хозяйка закашлялась. — Этот молодой человек — самозванец. Опасный, наглый прощелыга, он вообще никто. Ни приличного образования, ни степени, ни-че-го, только пустые спекуляции. Вы все видели сами. Незачем ему совать нос в архивные бумаги. Он может понаворотить дел. И откройте уже дверь, здесь пора проветрить!

Романов быстро огляделся и нырнул в ближайшую комнату. В глазах сразу запестрило: солнце шпарило в окно, и все в комнате отражало его яростный закатный свет. Казалось, здесь расположились несколько восточных лавок разом, причем их хозяева подружились и решили устроить общую витрину. На стенах угадывались богатые арабские ковры, плотно увешанные кривыми кинжалами и длинными узкими мечами. Композицию довершали кованые ружья и ягдташ, из которого залихватски торчали кисточки для написания иероглифов. На фоне яркого окна рос плохо проявленный бонсай, на Романова тут же замахали лапками несколько китайских кошек счастья, словно заклиная его скорее бежать отсюда.

— Я его видел, и ничего в нем от прощелыги нет, — дверь скрипнула и зазвенела стеклами, в коридор немедленно ворвался сочный, жирный чад. В проеме показался Беган-Богацкий в фартуке поверх вышитой китайской курточки на костяных застежках с непомерно широкими рукавами. Романов отпрянул вглубь комнаты.

— Он немного растерян, но новички здесь все таковы, ваша канцелярия кого хочешь собьет с толку! И поскольку я действительно все прочел, я вижу, что он явно не понимает прелести своей работы.

Старик шагнул в комнату, глаза его расширились при виде Романова. Он быстро прикрыл рот рукой и тут же выставил указательный палец другой руки, призывая Романова молчать.

— И не ваша забота ему ее объяснять, — доносился с кухни голос Александрии Петровны. — Ваше дело узнать, чего он добивается. И вы пока еще вынуждены меня слушаться. Напомните мне, сколько лет назад истекли ваши законные три года?

— Семь! — радостно крикнул старик, распахнул окно, затем ухватил Романова за плечо и, немного помедлив, толкнул его в угол. — Но мне совершенно не важны его интересы, гораздо важнее, что он может сделать в моих! — продолжал он кричать в направлении кухни. — Я пытаюсь избавить человечество от бонусов, от этой кровавой расплаты за неизвестно что! Вы же в курсе моих намерений! — старик погрозил Романову пальцем, провел ребром ладони себе по горлу, скорчив страшную гримасу.

— Опять вы за свое, — протянула Александрия Петровна. — Довольно уже ваших сентенций. Каждому давно известно, за что эта расплата. За исполнение своих эгоистичных, мелочных, низких желаний. За исполнение тех из них, которые не желают исполняться сами по себе, исполнение которых приходится искусственно форсировать, — она четко проговаривала каждый слог, будто читала диктант.

— То, в каком виде они исполняются здесь, само по себе наказание! — старик ринулся обратно в кухню, его широкие штанины двинулись за ним, чуть отставая.

— Хватит! — она почти сорвалась на крик. — Сколько можно повторять, это только ваше мнение. К тому же совершенно беспочвенное, поскольку вы трусите ставить эксперимент на себе. Какой из вас исследователь, если вы не приступаете к практике!

— Да, я не уподобляюсь всем приезжающим, потому что я ученый, — вздохнул старик. — Я не загадываю никаких желаний и не собираюсь мучиться под гнетом этих бесчеловечных последствий! Ученый выше всех кнопок, бланков и прочей суеты, он эту суету каталогизирует и… вообще я просил вас не упоминать об этом!

— А я вас просила выполнять мои просьбы. Не забудьте, кстати, выяснить, что там с его кнопкой. Обычные граждане обнаруживают их сразу, но ваш гениальный экземпляр мог и забуксовать. А если я узнаю, что вы пустили его в архив, я вас вышлю, вы поняли?

Что-то лязгнуло — вероятно, хозяйка резко поднялась со стула.

— То есть вы хотели сказать — не выбрал ли он какую-нибудь глупость и не назвал ли ее своей кнопкой? Думаю нет, дорогая, из ваших проспектов и брошюр нормальный человек ничего понять не сможет, — тон старика становился все язвительнее.

— У вас что, по расписанию бунт? — не сдавалась хозяйка. — Положите нож, вам это не идет. Вы решили меня окончательно разозлить? Вам почти удалось. Держите папку и спрячьте. Улика возлежит у вас среди капусты.

— Это, между прочим, артишоки! А это, между прочим, спаржа! И… ах ты черт! — Раздался звон разбитого стекла. — А это было оливковое масло! Это все вы виноваты, говорили мне под руку. Ждите меня, я сейчас.

Голос Богацкого зазвучал громче, через секунду он уже ворвался в комнату, в два прыжка оказался возле Романова и пихнул ему в грудь скользкую папку. Романов чуть не выронил ее, обалдело глядя на старика. Тот держал руки перед собой, как хирург, по ним стекало что-то прозрачное — масло, сообразил Романов. Вытаращенными глазами старик показывал куда-то вниз. Романов только непонимающе пожимал плечами, пока старик не оттопырил карман большим пальцем, призывая Романова достать что-то оттуда. Романов послушно проверил карман и вытащил блестящий ключ.