Читать книгу "Англия времен Ричарда Львиное Сердце. 1189–1199. Королевство без короля - Джон Эплби"

Гиральд Камбрийский, ненавидевший Лоншана, кажется, больше всего из современников, составил очень точный словесный портрет мерзавца, особенно отметив его высокомерие и амбиции: «Он был невысокого роста, имел отвратительную фигуру, уродливые ляжки, темные волосы его падали на лоб и почти закрывали брови, делая похожим на обезьяну. Карие глаза были глубоко посажены, нос приплющен, выражение лица хмурое и всегда сердитое. Борода начинала расти сразу под глазами и выглядела неаккуратной и растрепанной; губы постоянно сложены в усмешку, что, впрочем, является хорошей уловкой скрыть чувства. Короткая шея, сгорбленная спина, брюхо спереди выпирает больше, чем ягодицы сзади. Ноги кривые, а ступни, несоразмерно маленькому росту, огромные».

По описанию Гиральда, внутренне это был такой же неприятный человек, как и внешне. Помимо корыстолюбия, алчности, непомерного высокомерия и полной беспринципности, Гиральд так же приписывает Лоншану тягу к сексуальным извращениям. В дополнение к привычке всегда всех оскорблять, Лоншан открыто заявлял о ненависти ко всему английскому и не упускал случая высказать свое мнение в самых гнусных выражениях. Он привез из Франции труппу шарлатанов, называющих себя менестрелями, которым следовало петь ему хвалебные оды во всех публичных местах, когда же появлялся сам Лоншан, они заводили его любимые куплеты, в которых были такие строки:

Ты вершишь великие дела легко и гениально.Никто не скажет точно, бог ты или человек.

Дни наивысшей славы Лоншан переживал, когда, будучи папским легатом, лордом-канцлером и верховным юстициарием короля в Англии, собрал в Вестминстере заседание Королевского суда 13 октября, желая больше покрасоваться и явить всем силу своей власти, нежели принять важные для церкви решения. В то время Лоншан и Гуго Нонант еще были на дружеской ноге. Когда епископ Гуго обратился к папе с просьбой разрешить заменить в Ковентри светских клириков капитула монахами, Лоншан проявил мудрость и пообещал выделить духовным лицам пребенды, часть из которых намеревался передать в пожизненное пользование кардиналам Римской курии. Поскольку монахи не имели возможности отправить своих посланников к папскому престолу, чтобы представлять их интересы, папа, так и не получив от них за шесть месяцев никакого ответа, принял щедрое предложение епископа.

Дождавшись решения папы, Лоншан на заседании Королевского суда постановил, что монахов необходимо выслать из Ковентри, Гуго Нонант может приступать к претворению своих планов. В канун Рождества монахов выгнали, епископ Лоншан приказал разрушить постройки монастыря и возвести на их местах дома для будущих каноников. Тогда приор Мозес все же решил отправиться в Рим, чтобы донести до папы свои жалобы.

Несмотря на то что Лоншан не был в высшей степени строг в высказываниях в адрес монахов, на этом же заседании он не преминул отметить, что черные монахи массово отправились в паломничества к святому Томасу Бекету и святому Эдмунду, мученику в Бери. На заявление одного приора, что епископ Илийский выезжает с эскортом более тысячи всадников, Лоншан ответил, что у аббатов и у самих слишком много лошадей.

Аббат Самсон из Бери-Сент-Эдмундса, отважный уроженец Восточной Англии, не желал подчиняться приказам взбалмошного француза весьма низкого происхождения, будь он даже легатом и канцлером. «Мы не смиримся, – говорил он. – Не примем приказы, противоречащие уставу святого Бенедикта, а там сказано, что аббат имеет право сам решать, как распоряжаться своими монахами. Я служу королевству. Тринадцать лошадей для меня недостаточно, хотя, возможно, их хватает другим аббатам; мне необходимо значительно больше, чтобы должным образом исполнять свои обязанности на благо короля и правосудия».

Несмотря на то что правление Гийома Лоншана вызвало много недовольства и приводило к беспорядкам, ему не удалось внести существенные изменения в общий курс управления государством. Генрих II и его советники весьма преуспели в создании эффективной на то время системы управления и подготовки людей, сведущих в государственных делах и преданных своей цели. Эта же система продолжала функционировать и в правление нового короля, даже когда тот находился за пределами страны и относился, очевидно, с полным безразличием к происходящему в королевстве, передав всю власть человеку, даже в малой степени не разбирающемуся в этом вопросе.

По-прежнему работала и крайне сложная система учета казначейством полученных шерифами денег. Несмотря на то что шерифы вынуждены были принять на себя дополнительное бремя в связи с увеличением сумм, получаемых королем за земли, титулы и должности, раздаваемые им весьма щедро. Судя по присылаемым отчетам, нельзя было предположить, что все эти люди лишь недавно заняли свои должности. Скорее они указывали на то, что в каждом графстве большинство людей трудились давно и постоянно и тщательно следили за счетами, доходами, а также пенями и штрафами, взимаемыми судом графства.

В глазах большинства подданных власть монарха представляли странствующие или разъездные судьи, посещавшие самые дальние уголки страны и готовые рассмотреть как прошения к королю, так и дела, административные и уголовные, находящиеся в компетенции не местного суда, а Королевского. Историки описывают положение в стране того времени как нестабильное, однако разъездные судьи выполняли свои обязанности с особой тщательностью. К концу года, к Михайлову дню 1190 года странствующие судьи побывали во всех графствах, за исключением Оксфордшира и Беркшира, а также, разумеется, тех, что были переданы принцу Иоанну.

Самая тяжкая ноша легла на плечи Жоффрея, сына рыцаря Питера, самого опытного и способного из пяти судей, заседавших в Королевском суде, а также на плечи аббата Бенедикта из Питерборо. Они посетили Линкольншир, Бакингемшир, Бедфордшир, Уорикшир, Лестершир и Нортгемптоншир, крупнейшие из шести судебных округов, на которые была поделена страна для удобства проведения выездных сессий.

III

1191 год

Обладавший на данный момент наивысшей должностью в церкви и государстве, королевский канцлер и верховный юстициарий, епископ Илийский и папский легат Гийом Лоншан видел своим единственным соперником принца Иоанна, графа де Мортена и брата короля. Несмотря на то что о нем почти не говорили после конференции, прошедшей в Нормандии в марте 1190 года, когда Ричард освободил его от необходимости оставаться за пределами Англии три года, можно с уверенностью сказать, что Иоанн недолго раздумывал, прежде чем вернуться. Графство Мортен в Нормандии, благодаря владению которым он получил титул, было небольшим и не давало такие возможности, как земли в Англии, где он вел себя как король.

Разумеется, Иоанн не мог не знать о возвышении Лоншана и расширении его власти, неуемная страсть канцлера к господству, толкавшая его на подчинение под разными предлогами одного замка за другим, не могла не насторожить принца Иоанна.

Первое упоминание об отношениях между двумя этими людьми встречается в хрониках Ричарда из Девайса – 4 марта в Винчестере они обсуждали «права владения некоторыми замками и суммы, полученные из казначейства». Вероятно, на той же встрече Лоншан дал в долг Иоанну 200 фунтов, поручителями выступили Роджер Биго и Гилберт Фицренфри.